Каждые несколько мигов испускал Брандув громадные вздохи, словно переел, а когда Дув-Лаха спросила его, не переел ли он, Брандув сказал, что да, съел он много, а вот пил мало — а имел он в виду, что мало пил он взоров девушки перед ним.
На празднике, что устроили далее, опять смотрел король на нее, и всякий раз, когда брался за напиток, пил за Ивель, глядя на нее поверх своего кубка, и чуть погодя она принялась пить за него — глядя поверх своего кубка, ибо он пил эль, а она — медовуху. Затем послал он гонца к ней — сказать, что быть женой короля Лейнстера гораздо лучше, чем женой сына короля Коннахта: король лучше королевича, а Ивель сочла, что мудрее никто ничего никогда не говорил. И тогда отправил он ей сообщение, дескать, любит ее так, что наверняка от любви лопнет, если та не развеется.
Монган услышал шепот и сказал Карге, что, если сделает она, как он ей велит, ей точно достанется в супруги либо он сам, либо король Лейнстера.
— Любой из вас сгодится, — проговорила Карга.
— Когда король скажет, что любит тебя, попроси его доказать это дарами — сначала попроси его винный рог.
Она попросила, и он послал его ей, наполненный славным напитком; тогда попросила она его сбрую — дал и ее.
Люди короля возразили ему: неправильно это — раздавать сокровища Лейнстера жене сына короля Коннахта, но он ответил, что все не важно, ибо если заполучит он девушку — заполучит и свои сокровища обратно. Однако всякий раз, когда слал он что-нибудь Карге, мак ан-Дав забирал это у нее и складывал к себе в карман.
— А теперь, — сказал Монган Карге, — вели слуге сообщить, что не покинешь ты своего мужа за все сокровища света белого.
Передала она эти слова слуге, а слуга — королю. Услышав это, Брандув чуть с ума не сошел от любви, желания и ревности — а также от ярости, потому что сокровища, которые он ей дал, могли и не вернуться. Подозвал он Монгана и заговорил с ним очень угрожающе и свирепо.
— Я не из тех, кто берет что-нибудь и не дает ничего взамен, — заявил он.
— Никто о тебе такого не скажет, — согласился Монган.
— Видишь женщину, что сидит подле меня? — продолжал король, показывая на Дув-Лаху.
— Само собой, — ответил Монган.
— Так вот, — сказал Брандув, — эта женщина — Дув-Лаха Белая Длань, я забрал ее у Монгана; она того и гляди выйдет за меня замуж, но если ты согласишься обменяться, можешь жениться прямо здесь на Дув-Лахе, а я женюсь на Ивел Сияющие Щеки.
Монган сделал вид, что очень рассердился.
— Приди я сюда с лошадьми и сокровищами, ты бы вправе был просить их у меня, но не имеешь ты права просить то, о чем просишь.
— А я прошу, — угрожающе произнес Брандув, — и ты повелителю не откажешь.
— Будь по-твоему, — неохотно сказал Монган, словно в великом страхе, — если готов обменяться, я соглашусь, хоть это и разобьет мне сердце.
Подвел он Ивел к королю и трижды поцеловал ее.
— Король заподозрит неладное, если я тебя не поцелую, — прошептал он и засим вручил Каргу королю. Далее все много пили и веселились, и вскоре воцарились великий храп и фырканье, еще чуть погодя все слуги заснули, и Монгану уже негде было добыть выпивки. Мак ан-Дав сказал, что это никуда не годится, пнул того-другого слугу, но те не подчинились, и тогда выскользнул мак ан-Дав в конюшни и оседлал двух кобыл. На одну сел сам с женой, а на второй устроился Монган с Дув-Лахой позади себя, и помчали они к Ольстеру, как ветер, и пели песню:
Король Лейнстера нынче женился,
Нынче женился, нынче женился.
Король Лейнстера нынче женился,
И все ему желают добра.
Утром слуги пришли будить короля Лейнстера, а когда увидели лицо Карги на подушке рядом с королем — ее нос в щетине, здоровенную ступню и ступню маленькую, торчавшие с кровати, — принялись хохотать, да тыкать друг дружку в животы, да хлопать друг дружку по плечам, и от этого шума проснулся король и спросил, что с ними со всеми такое. Тут-то и увидал он Каргу, что лежала с ним рядом, и завопил он — и выскочил из постели.
— Ты не Карга Мельничиха ли? — спросил он.
— Я самая, — отозвалась она, — и люблю я тебя, сил нет.
— Глаза б мои на тебя не глядели, — произнес Брандув.
Тут и конец сказу, и, досказав его, Монган принялся реветь от хохота и просить еще вина. Пил он от души, словно мучился жаждой, отчаянием и свирепой радостью, но когда Пламенная расплакалась, обнял ее, приголубил и сказал, что она — любовь сердца его и единственное сокровище на всем белом свете.
А дальше праздновали они в великом довольстве, а с концом праздника отправились из края Дивных и вернулись в край людей.
Пришли они ко дворцу Монгана в Маг-Лиффи, и лишь когда добрались туда, обнаружили, что не было их целый год, а сами они думали, что ушли всего на ночь. Жили они потом мирно, полюбовно, и тем предание завершается, но Бротирна не знала, что Монган — это Фюн.
Настоятель подался вперед.
— Монган — это Фюн? — спросил он шепотом.
— Да, — ответил Кариде.
— И впрямь, и впрямь! — сказал настоятель. Помолчав, добавил: — Одна только часть твоего сказа не нравится мне.
— Какая же? — спросил Кариде.
— Та, где со святым человеком Тибраде скверно обошелся этот парш… этот… этот Монган.
Кариде согласился, что скверный то был поступок, но про себя подумал довольно, что, когда ни попросили бы его потом рассказать, как излагал он сказание о Монгане, будет он вспоминать слова настоятеля.
Комментарии переводчикаСловарь имен собственных и топонимов
Переводчик и редакторы этой книги от души надеются, что читателю захочется дальше знакомиться со средневековой ирландской литературой, ее легендами, преданиями и сказаниями, а также с топографией древней и современной Ирландии, и чтобы облегчить читателю поиск в интернете и других источниках, мы составили словарь имен и топонимов, встречающихся в «Ирландских чудных сказаниях», и привели несколько вариантов написания, поскольку и сам Стивенз, и многие другие писатели Гэльского возрождения в своих англоязычных текстах отражали ирландские слова в фонетической транскрипции, что нередко затрудняет интернет-поиск материалов, связанных с этими понятиями. Кроме того, современные нормы правописания в ирландском языке отличаются от того, как писали даже в XVIII–XIX вв., не говоря уже о средневековых источниках.
Понятия в левой колонке, написанные после значка «/», — варианты произнесения в современном ирландском языке, отличающиеся от того, что поместил в текст автор, либо встречающиеся в русскоязычных источниках не в том виде, как у Стивенза.
Понятия, помеченные значком I, можно найти на картах-схемах, приложенных к этому изданию.
Примечания
1 Св. Финниан из Мавиллы (Мовилла, ок. 495–589) — христианский проповедник, настоятель монастыря на территории современного графства Даун (Северная Ирландия), в сер. VI в. глава христианской церкви Ирландии.
2 Муредах Красношеий (ум. 489) — король Улада; Карил (ум. 526) — сын Муредаха, король Улада (509–526).
3 Согласно бретонским законам, при возникновении разногласий истец мог стребовать справедливого суда или воздаяния от ответчика, заранее предупредив его о планируемом жесте — устроить голодовку (ирл. троскод) на пороге дома ответчика. Брегонские законы продолжали действовать и после установления христианства в Ирландии, и даже после нормандского завоевания; официальное вытеснение брегонского права происходило в XIV–XVII вв. целой серией постановлений английской власти.
4 Мугань (Мугань Mop, VI в.) — мать Аэда Слане, Верховного короля Ирландии (598–604), по легенде св. Финниан излечил ее от бесплодия святой водой.
5 Колум Килле (св. Колумба, 521–597) — христианский святой, проповедник, один из «двенадцати апостолов Ирландии», основатель одного из ключевых религиозных центров Ирландии и Шотландии — монастыря на о. Айона; св. Финниан был первым религиозным учителем и наставником св. Колумбы.
6 Сера и Партолон (Варфоломей) — сыновья ветхозаветного Магога, сына Яфета, сына Ноя; Старн — племянник Партолона.
7 В некоторых источниках он же — Старн.
* * *
Самая ранняя версия легенды о Туане мак Кариле и его рассказ св. Финниану о своем прошлом (Seel Tuain maic Cairull do Finnen Maige Bile inso sis) входит в состав Книги Бурой коровы (Lebor па hUidre), рукописи, датируемой до XII в., и пересказывает некоторые события Книги захватов Ирландии (Lebor Gabala Eгеnn), псевдоисторической хроники заселения острова со времен Великого потопа. Книга захватов Ирландии сохранилась в нескольких средневековых рукописях, самая старая версия входит в состав Лейнстерской книги (XII в.). По классификации д’Арбуа де Жюбенвиля[18] эта история относится к историческому циклу ирландской средневековой литературы.
Интересно отметить, что до высадки Партолона непосредственно перед Потопом к берегам Ирландии прибыла Кесайр, небиблейская внучка Ноя, а с ней сто пятьдесят женщин и трое мужчин. Все они утонули в Потопе, кроме одного — Финтана мак Бохры: он превратился в лосося и уцелел, после чего прожил, по легенде, еще три с половиной тысячи лет, вплоть до эпохи Финна мак Кула, в обличиях разных животных — как и Туан мак Карил. В Книге захватов Туан мак Карил лишь упоминается в первой редакции (в рукописях Лейнстерской книги и Книге Фермоя, XIV–XVI вв.), но это, вероятно, позднейшая приписка, а также в третьей редакции (XIV в.) и в Книге белого графа (рукопись