, в тот же год, когда был убит Туатал Маэлгарб[107], и в год, когда королем всей Ирландии стал Диармайт, сын Кербайла, короче говоря, в 538 году нашего времени, случился великий сход мужей Ирландии на холме Уснех[108]в королевстве Миде.
Помимо состоявшегося Совета, были игры, турниры и великолепные построения войск, всеобщие пиры и увеселения. Сход длился неделю, и в последний день Монган прошел через толпу с семью охранниками, сказителем Кайридом и супругой.
Был чудный день, ярко сияло солнце, все развлекались, однако внезапно в небе на западе начали собираться тучи, а с востока налетели другие, сизые. Когда те тучи сошлись, свет ненадолго померк и с неба хлынул ливень из градин, да таких огромных, что каждый дивился их размерам, и так стремительно и сильно били они, что женщины и дети закричали от боли получаемых ударов.
Люди Монгана сомкнули щиты крышей, и градины били по щитам тем так ужасно, что даже под ними было боязно. Стали они двигаться от толпы в поисках убежища, а когда отошли немного, свернули за пригорок небольшого холма с рощей, и в мгновение ока погода прояснилась.
Минуту назад слышали они щелчки и стук градин, злобное завывание ветра, вопли женщин и крики толпы на холме Уснех, и вдруг вмиг не стало больше этих звуков и исчезли эти картины, ибо позволено было им проникнуть на один шаг в мир Дивноземья.
Глава IV
Между этим миром и Дивноземьем есть разница, но она не сразу заметна. Все, что есть здесь, есть и там, но там оно лучше того, что здесь. Все, что ярко, там еще ярче. В солнце больше золота, а в луне того края больше серебра. В цветах больше аромата, в плодах больше вкуса. Мужчины более пригожи, а в женщинах больше нежности. Все в том волшебном мире лучше на одну дивную степень, и именно по этой превосходности можно узнать, что ты там, если когда-нибудь доведется там очутиться.
Монган с его спутниками шагнули из мира бури в солнечный и душистый мир. И, ступив туда, замерли, растерянные, глядя друг на друга молча и вопросительно, а затем разом обернулись, чтобы посмотреть, откуда пришли.
Бури за ними не было. Солнечный свет дремотно лился там, как и впереди спокойный поток живого золота. Видели они очертания края, привычного их взорам, и узнавали известные его приметы, но казалось им, что дальние холмы были немного выше, а зелень, которая их укрывала и протянулась промеж них, была зеленее и бархатистей; деревья же были с более пышными кронами, и более покойно склонялись они над умиротворенной землей.
Однако Монган сообразил, что случилось, и радостно улыбался он, глядя на своих изумленных товарищей, и вдыхал душистый воздух, как человек, чей нос помнил эти ароматы.
— Пойдемте-ка со мной, — молвил он.
— Где это мы? — спросила его супруга.
— Ну, мы здесь, — воскликнул Монган. — Где же нам еще быть?
Затем двинулся он вперед, остальные за ним, осторожно оглядываясь по сторонам, и каждый хватался за рукоять меча своего.
— Мы в Дивноземье? — спросила Пламенная.
— Там, — сказал Монтан.
Пройдя немного, подошли они к роще вековых деревьев. У них были могучие, мощные кроны, и ствол каждого дерева не обхватить было и десятерым кряжистым мужам. По мере того как шли они промеж тех молчаливых великанов в пеструю тьму и тишину, мысли их становились глубже, а все раздумья возвышались, словно должны они были сравняться по величию и благородству с этими вековыми и достославными деревами. Пройдя через рощу, увидали они перед собой красивый дом из теса и с бронзовой крышей; был он похож на царское жилище, а над окнами светлицы находился балкон. На этом балконе стояли дамы, и, увидав приближающихся путников, послали они гонцов поприветствовать их.
Монтана со спутниками провели в дом, и все возможное для них было устроено как для почетных гостей. Внутри дома все было так же красиво, как и снаружи, и обитали в нем семеро мужчин и семеро женщин, и, очевидно, Монтану эти люди были хорошо известны.
Вечером приготовили пир, а когда все хорошо поели, началось празднество. Подали семь бочонков с вином, а поскольку Монтан любил вино, он был счастлив и выпил в тот раз больше, чем кто-либо ранее замечал за ним.
И когда он был в том радостном и возвышенном настроении, Пламенная обняла Монтана за шею и стала умолять, чтобы он поведал ей историю Дув Лахи, а он, находясь в дивном и оживленном расположении духа, согласился на ее просьбу и приготовился рассказывать.
Тогда семеро мужчин и семеро женщин во дворце Дивноземья расселись полукругом; семь стражников Монтана сели позади них; супруга его, Пламенная, присела рядом с ними; а чуть в глубине сел сказитель Кайрид, и слушал он во все уши, запоминая каждое произнесенное слово.
Глава V
Молвил Монган:
— В дни давно минувшие и во времена, ушедшие навеки, жил некий Фиахна Финн, сын Балтана, сына Мурхертаха, сына Мурдаха, сына Огана, сына Нейла. Он покинул свой край, когда был молод, ибо желал увидеть земли Лохланна, и знал, что примет его правитель той страны, ибо отец Фиахны и отец Олгарга[109] вершили подвиги и были обязаны друг другу.
Фиахну радушно приняли, и остался он при дворе, зажив легко и благостно.
И так случилось, что Олгарг Мор заболел и доктора не могли его вылечить. Они послали за другими врачами, но и они не смогли его исцелить, и никто не мог сказать, отчего он страдает, и было лишь видно, что чахнет он на глазах и непременно сделается лишь тенью и растает в воздухе, если не будет исцелен и не откормлен, став вновь зримым.
Послали тогда за лекарями дальними, а потом и за другими, живущими в еще более дальних краях, и наконец нашли человека, утверждавшего, что сможет сотворить он лекарство, если правитель добудет потребное снадобье.
— И что это за снадобье? — спросили все.
— А вот какое, — ответил лекарь. — Найдите безупречно белую корову с красными ушами и сварите ее целиком, и если король выпьет тот отвар, то исцелится.
И не успел он как следует договорить, полетели из дворца гонцы по всем сторонам в поисках такой коровы. Отыскали они много коров, которые были почти такими, как надобно было, и лишь случайно наткнулись на корову, которая подошла полностью, и скотинка эта принадлежала самой печально знаменитой, злобной и сварливой женщине в Лохланне — Черной Карге. И не только тем она была знаменита, о чем говорено, но была еще и усатой, бородавчатой, одноглазой, уродливой и буйной, но и по многим другим статьям печально известной.
Предложили ей корову вместо ее собственной, но она отказалась. Затем предложили ей по корове за каждую ногу ее коровы, и она приняла это при условии, что Фиахна поручится за оплату. Тот согласился, и корову угнали.
На обратном пути встретились ему гонцы с вестями из Ирландии. Сказали, что король Ольстера умер и что он, Фиахна Финн, был избран правителем вместо скончавшегося короля. Финн сразу же отправился в Ирландию и убедился, что все ему сказанное правда, и он взял на себя правление Ольстером.
Затем предложили ей по корове за каждую ногу ее коровы, и она приняла это при условии, что Фиахна поручится за оплату
Глава VI
Прошел год, и однажды, когда Фиахна сидел в суде, снаружи раздался страшный шум, и был он таким неумолчным, что люди и сутяжные возмутились, а Фиахна повелел наконец привести к нему того дебошира на судилище.
Так и сделали, и, к его удивлению, этим буяном оказалась Черная Карга.
Она обвинила его на судилище перед народом, пожаловавшись, что корову ее он увел, а четырех обещанных за нее, в чем поручился, она не получила, и требовала она суда и справедливости.
— Если ты сочтешь это справедливым, я дам тебе двадцать своих коров, — сказал Фиахна.
— Не взяла бы я и всех коров Ольстера! — заорала она.
— Присуди тогда сама, — молвил правитель, — и если смогу сделать то, что ты потребуешь, то исполню.
Ведь не хотел он быть неправым и не желал, чтобы у кого-либо были к нему неудовлетворенные жалобы.
Тогда Черная Карга объявила решение, кое король должен был исполнить.
— Я прошла, — сказала она, — с востока на запад; ты же должен пройти с запада на восток и сразиться за меня, отомстив королю Лохланна.
Фиахна обязан был сделать, что она потребовала, и через три дня, и, скрепя сердце отправился он в Лохланн, прихватив с собой десять отрядов.
Он отправил вперед гонцов к Большому Олгаргу, предупредив его о своем прибытии, о своих намерениях и о числе воинов, которое он ведет; и когда он явился, Олгарг встретил его с равными силами, и сшиблись они.
В первой битве полегло триста воинов Лохланна, однако в следующей схватке Олгарг Мор сражался нечестно, ибо выпустил из шатра ядовитых овец, и напали они на ольстерцев, и убили девятьсот из них.
Так огромна была бойня, учиненная этими овцами, и так велик был ужас, который они посеяли, что никто не мог устоять перед ними, но по счастливой случайности рядом был лес, и ольстерцам — воинам, князьям и возничим — пришлось взобраться на деревья, и они расселись посреди ветвей, аки большие птицы, в то время как ядовитые овцы рыскали внизу, жутко блея и копытя землю.
Фиахна Финн тоже сидел на дереве, высоко-высоко, и был он безутешен.
— Мы опозорены, — молвил он.
— Повезло еще, — заметил мужчина на ветке ниже, — что овцы не могут лазать по деревьям.
— Опозорены навеки, — посетовал правитель Ольстера.
— Если эти овцы научатся лазать, нам точно конец, — молвил человек снизу.
— Я пойду и буду биться с этими овцами, — сказал Фиахна.
Однако прочие не пустили короля.
— Негоже, — сказали они, — сражаться тебе с овцами.
— Кто-то же должен сразиться с ними, — молвил Фиахна Финн, — и никто из моих людей не умрет, пока я сам сражаюсь, и, если суждено мне погибнуть, я умру, и не избегнуть мне этого, а если суждено умереть овцам, то