— Кто ж бойцы эти, ходящие следом за тобой, девушка? — спросил Кухулин.
— Поистине, не трудно сказать, — сказала девушка. — Двое по имени Луи, двое — Луат; Луат и Лат Гойбле, сыны Тетраха; Триат и Трескат; Брион и Болор; Бас, сын Омнаха; восемь по имени Кондла; и еще Конд, сын Форгала{57}. Каждый из них обладает силой ста воинов и подвигами девяти героев. Но трудно описать мощь самого Форгала. Он сильнее любого работника, ученее друида, мыслью тоньше певца. Бо´льшим делом, чем ваши игры, было б сразиться с Форгалом. Много ходит рассказов о его мощи и доблестных подвигах.
— Почему б тебе, девушка, не включить и меня в число этих сильных людей? — спросил Кухулин.
— Если идет молва о твоих подвигах, у меня нет причины не включить тебя в их число.
— Поистине, клянусь тебе, девушка, — сказал Кухулин, — я совершу такие подвиги, что о них пройдет молва, как о славнейших подвигах других героев.
— Какова же сила твоя? — спросила Эмер.
— На это мне легко ответить, — сказал он. — Когда моя сила в бою бывает слабее всего, я могу биться с двадцатью. Одной трети моей силы хватило бы на тридцать мужей. Один я могу биться против сорока. Из страха предо мной воины бегут от брода и с поля сражения. Войска, полчища, толпы воинов бегут в ужасе пред лицом моим.
— Все это — славная драка для нежного мальчика, — отвечала девушка. — Но ты еще не достиг силы повелителя колесницы.
— Поистине, девушка, — сказал он, — хорошо я был воспитан моим милым приемным отцом Конхобаром. — Не как скряга, ждущий прибыли от детей, меж плитой и квашней, меж очагом и стеной, не у притолки кладовой воспитал меня Конхобар, но среди повелителей колесниц и бойцов, среди музыкантов и друидов, среди певцов и ученых людей, средь хозяев и властителей земель Улада был я вскормлен, так что усвоил я обычаи и способности всех этих людей.
— Кто же были обучившие тебя всем делам, которыми хвастаешь ты? — спросила Эмер.
— Поистине, легко ответить на это. Прекрасноречивый Сенха{58} обучил меня так, что я стал сильным, мудрым, проворным, ловким. Разумен я в суждении, и память у меня хорошая. Пред лицом мудрецов многим я могу ответить; я разбираюсь в словах мудрости. Я направляю умы людей Улада, и, благодаря обученью у Сенхи, тверды все решенья мои. Блаи{59}, властитель земель, — ибо он из королевского рода, — взял меня в дом свой, и я многое усвоил у него. Я призываю людей королевства Конхобара к королю их. Я веду беседу с ними целую неделю, определяю их способности и раздаю им добро; я помогаю им в делах чести и назначаю выкупы чести. Фергус{60} воспитал меня так, что я сокрушаю могучих воинов силою моего мужества. Горд я в мощи и доблести моей и способен охранить рубежи страны от внешних врагов. Я — защита каждого бедняка, я — боевой вал всякого крепкого бойца. Я даю удовлетворение обиженному и караю проступки сильного. Все это приобрел я чрез воспитание у Фергуса. У колен певца Амаргена{61} проводил я дни мои. Потому способен я прославить короля, восхвалив величие его. Потому могу я состязаться с любым в мужестве, доблести, мудрости, блеске, разуме, справедливости, смелости. Я могу поспорить с любым повелителем колесницы. Благодарность мою воздаю я лишь одному Конхобару, Победителю-в-Битвах. Финдхойм вскормил меня, и Конал Победоносный — молочный брат мой. Ради Дехтире, матери моей, Катбад Милоликий обучал меня так, что я стал искусен в служеньи друидическом и учен в науках превосходных. Все люди Улада приняли участие в воспитании моем, как возницы, так и повелители колесниц, как короли, так и певцы верховные; я — любимец войск и собраний, и сражаюсь равно за честь всех. Славу и честь передали мне Луг, сын Конда, сына Этлена, и Дехтире в доме Бругском{62}. А теперь, девушка, — добавил Кухулин, — расскажи, как ты воспиталась в Садах Луга?
— Не трудно сказать тебе, поистине, — отвечала девушка. — Я воспиталась в древних добродетелях, в законном поведении, в соблюдении чистоты, в достоинстве королевском, во всяком благонравии, так что признано за мною всякое достоинство и благонравие среди стаи женщин Ирландии.
— Прекрасны добродетели эти, — сказал Кухулин. — Раз так, то почему бы не соединиться нам? Ибо до сей поры я не мог сыскать девушки, способной стать вровень со мной.
— Один вопрос я задам тебе, — сказала девушка. — Не было ли у тебя уже жены до этого?
— Не было, — отвечал Кухулин.
Тогда девушка сказала:
— Не могу я выйти замуж раньше, чем выйдет замуж моя сестра, которая старше меня, — Фиал, дочь Форгала, которую ты видишь здесь вместе со мною. Она в превосходстве владеет мастерством в ручной работе.
— Поистине, не ее полюбил я, — сказал Кухулин. — А кроме того, никогда бы я не согласился взять в жены ту, которая знала мужа до меня; а я слышал, что эта девушка была некогда возлюбленной Кайрпре Ниафера.
В то время как они беседовали таким образом, Кухулин увидел грудь девушки, выступавшую под вырезом ее рубашки. И он сказал:
— Прекрасна эта равнина, равнина для благородной игры.
Девушка же ответила такими словами:
— Нет доступа к этой равнине тому, кто не убьет ста воинов у брода, что между Бродом Скенмен при Ольбине и Банхуйнг Аркайтом, где быстрый Бреа рассекает бровь Федельма{63}.
— Прекрасна эта равнина, равнина для благородной игры, — сказал снова Кухулин.
— Нет доступа к этой равнине, — отвечала она, — тому, кто не совершит подвига убиения трижды девяти мужей одним ударом, и притом так, чтобы оставить в живых по одному мужу в середине каждой девятки.
— Прекрасна эта равнина, равнина для благородной игры, — сказал еще раз Кухулин.
— Нет доступа к этой равнине, — отвечала она, — тому, кто не бьется на поединке с Бенд Суайном, сыном Роскмелька{64}, с конца лета до начала весны, с начала весны до майских дней и с конца майских дней снова до начала зимы.
— Так, как ты сказала, — молвил Кухулин, — и будет сделано мною.
— В таком случае я принимаю твое предложение, соглашаюсь на него и выполню его, — сказала Эмер. — Но еще один вопрос: из какого рода ты?
— Я — племянник мужа, что исчезает в лесу Бодб, — отвечал он.
— А как имя твое? — спросила она.
— Я — герой чумы, поражающей псов, — сказал Кухулин{65}.
После этих значительных слов Кухулин удалился, и в тот день они больше не беседовали.
Когда Кухулин ехал обратно через Брег, Лойг, его возница, спросил его:
— Скажи мне теперь, что разумел ты под словами, которыми обменялся с Эмер?
— Разве не знаешь ты, — отвечал Кухулин, — что я сватаюсь к Эмер? По этой причине и говорили мы иносказаниями, — чтобы другие девушки не поняли, что я сватаюсь. Ибо, если бы Форгал узнал об этом деле, мы не получили бы его согласия.
И Кухулин повторил своему вознице всю беседу от начала до конца, поясняя каждое слово, чтобы заполнить досуг в дороге. Так продолжал он прямо свой путь и к ночи прибыл в Эмайн-Маху.
Тем временем дочери владельцев земель, соседей Форгала, рассказали своим отцам о юноше, который приезжал на великолепной колеснице, и о беседе, которую он вел с Эмер. Они прибавили, что не поняли речей их и что юноша затем уехал прямо на север по Брегской равнине. А владельцы земель рассказали обо всем этом Форгалу Хитрому.
— Поистине, — сказал Форгал Хитрый, — это бешеный из Эмайн-Махи приезжал сюда беседовать с Эмер, и девушка влюбилась в него; вот о чем была беседа между ними. Но это им ни к чему не послужит: я воспрепятствую им.
После этого Форгал Хитрый отправился в Эмайн-Маху, нарядившись чужеземцем, под видом посольства от короля галлов к Конхобару, с предложением ему золотых изделий, галльского вина и многих ценных вещей в придачу. Послов этих числом было трое. Пышный прием был оказан им. Когда на третий день Форгал, отослав своих людей, остался один, улады стали восхвалять перед ним Кухулина, Конала и других повелителей колесниц в Уладе. Форгал же сказал, что все это правда и что удивительные вещи совершили перед ним повелители колесниц уладские, но что если бы Кухулин побывал у Домнала Воинственного в Альбе{66}, он проявил бы еще более удивительное боевое искусство, а если бы побывал он еще у Скатах, чтобы обучиться у нее боевым подвигам, то он стал бы самым великим воином во всей Европе.
Он предлагал это Кухулину для того, чтобы тот не вернулся обратно живым. Ибо он считал, что если Кухулин слюбится с его дочерью, то сам он, Форгал, может погибнуть от дикости и ярости его. Кухулин согласился отправиться в это предприятие, и Форгал обязался доставить ему все, что ему понадобится для похода, если он выступит в течение условленного времени. После этого Форгал вернулся к себе, а Кухулин со своими спутниками встали рано поутру и снарядились в поход.
Двинулись в путь Кухулин, Лойгайре Сокрушитель и Конхобар; другие же говорят, что был с ними еще Конал Победоносный. Но Кухулин прежде всего проехал через Брегскую равнину, чтобы повидаться еще раз с девушкой. Он еще раз побеседовал с Эмер, прежде чем сесть на корабль, и девушка рассказала Кухулину, что это переодетый Форгал побывал в Эмайн и посоветовал ему отправиться обучаться воинским подвигам, с тем чтобы никогда им обоим больше не встретиться. Она предупредила его, чтобы он все время был настороже, ибо Форгал ищет его гибели. Каждый из них обещал другому хранить верность до встречи, разве что один из них умрет за это время. Они простились, и Кухулин со своими спутниками отправился в Альбу.