Абсурдистика Путина эффективна. Она напоминает элитам, что они живут не в их воображаемой, а в реальной аномальной стране. Абсурдом Путин обнуляет их репутации. Фанаты важнее союзников в его картине мира. Раз война не война, к чему союзники и союзы? Бушистский концепт «коалиции желающих» был военным предвестием путинской «коалиции хохочущих».
Позволю радикальный парадокс: нельзя не увидеть, сколь приложима к слабой государственности Системы РФ гавеловская идеологема «силы бессильных». Конечно, здесь разная сила, производная от различных бессилий. Но, восстановив промежуточные уравнения, мы обнаружим стволовые клетки диссидентства, проникавшие в генеалогию Системы несколькими путями.
Есть извлеченный урок слабости Горбачева – неприложимости горбачевской версии советского диссидентства к реальной политике. Есть и прямой ход – от диссидентской «неполитической политики» к беспроцедурной делегативности скачков из проекта в проект в постсоветской России. А главное – искусство троллинга превосходящей силы. Как диссидент троллил Кремль, так и слабый Кремль передразнивает сильный Вашингтон.
• Система РФ – пересмешница американского мирового лидерства
Частая ошибка эксперта – описание Системы РФ как непостижимой, движимой примордиальными факторами «русскоссти». Система случайна, что не мешает ее продвижению в глобальных сетях и на мировых рынках. И не запрещает на будущее смягчения ее эксцентрики и признания универсальных правил.
Эксклюзивна ли Система РФ в глобальном отношении и что из этого может следовать? Пора ставить такой вопрос, не опасаясь запрещений мыслить что-либо в России как уникальное. Уникальность России признают лишь в виде негативной помехи «нормальности». «Мы не видели такого распада демократических институтов, мы не видели такого уровня коррупции в стране с таким богатством и образованием. Такая крупная страна никогда не была под санкциями»[12] (К. Сонин). Тактика Системы состоит в манипуляциях своей эксклюзивностью – использовании уникальных событий ради одноразовых выгод. Такие ситуации искусственно масштабируют событие, предлагая «решение», полезное более аппаратно, чем стратегически.
Новая фрагментарная, «рваная» структура глобализации позволяет развивать эксклюзивные модели в рамках неэксклюзивных типологий. (Помним, однако, что оба эти качества до некоторой степени условны.)
В России сложилась глобально необычная государственная Система с обширной перспективой будущего существования. Она может погибнуть, но вероятность этого меньше, чем у Советов. В отличие от СССР, реликта-носителя целей Революции 1917 года, Система РФ полностью фокусирована на императиве выживания. Сам императив многослоен: речь не идет только лишь о чьем-то выживании в отдельности – государственном, национальном, экономическом. Не о выживании лишь какой-то группы во власти и зависимого от нее населения – хотя, разумеется, и эти виды присутствуют в ядре Системы.
• Все объединяется целью глобального выживания аномальной Системы – чтобы в будущем мировом порядке РФ превратилась в нечто нормальное и успешное
Неопределенный по характеру Путин стал емким символом этой, открытой будущему, инновационной и несвободной модели человеческого существования. Абсолютизация власти Путина, практически бесполезная и едва ли нужная ему самому, – проекция нарциссизма Системы РФ. Даже спазмы ненависти к миру рождены тяготением Системы к глобальности. Империи и идеократические проекты пришлого хотели завоевать мир территориально. Но Система РФ хочет не завоевать мир, а уподобить его себе – своему образу действий. Она не умеет иначе определиться внутри человечества, с которым втайне сочленена.
• Система РФ – иронический космополит, национальный только по происхождению
Перед нами – не замшелый «феодальный» мир, невесть как попавший в XXI век. Система РФ – это недостроенный и коснеющий в фантазиях образ будущей планетарной закрытости. Ее модель опровергает заблуждение, будто все передовое нормально и удобно для жизни. Если речь об отклоняющейся ветви развития, российское отклонение – глобальный мейнстрим на целую эпоху.
Глава 3 Догмы успеха Системы
§ 1. Ее стратегическая верткость Стратегические операции вместо государственного мышления
Секрет эффективности Системы РФ – право на маневр любыми ресурсами без ограничений. Такая эффективность является стратегической, а не экономической и не государственной. Отсутствие хорошего управления и нехватка ресурсов для радикальных задач восполняются ее стратегическими ходами.
• Внутреннюю атмосферу в Системе определяют стратегии игры власти с населением. Обычное положение страны – стратегическое состояние «войны в мирные времена»
Стратегически Система РФ не признает разделения на внутреннее и наружное. Зарубежные операции используются в обеспечении внутренних, компенсируя их неуспешность. Система ведет несколько войн внутри и вне РФ либо готовится к ним. Объектом российской внутренней политики может оказаться субъект в любой точке мира. Акторы Системы ходят под международными санкциями за действия неведомых им «кремлевских хакеров». Кремль – субъект большой стратегии, которая в Системе неделима. Она мировая и внутренняя воедино. Нечего удивляться, что на внешние удары власть отвечает карами против своего населения.
Стратегическая атмосфера в Системе – это атмосфера вечно развязанных рук. Здесь, как на поле боя, все факторы обращены в ресурсы либо угрозы. Стратегический подход подавил нормативный.
В границах Федерации власть ведет себя, как в целом мире, неотличимо – защищаясь от угроз и управляя миром по глобусу. Территория Российской Федерации при этом ее плацдарм, и сама Россия лишь «нация-плацдарм».
Любое звено аппарата государственной власти непосредственно является стратегическим резервом главнокомандования Кремля. Ему могут быть спущены, то есть делегированы, суверенные полномочия центра. Включая те полномочия, которые неформально расширены и экстраординарны, а то и прямо нелегальны.
• «Делегирование» здесь означает экспорт суверенитета «вниз», без ясных ограничений на применение тотальной власти
Естественно, институт при этом не функционирует как институт – он действует по инструкциям свыше либо замер в ожидании оперативных указаний. В прочих случаях институты живут аппаратной рутиной, тождественные бюрократическому каркасу.
Гипертрофию стратегических методов при решении внутренних задач не объяснить, обойдя тему внутренних войн в Системе. Но с кем тут война? Пропагандист разовьет в ответ вульгаризированную версию теории Карла Шмитта о «враге» – абсолютном, тотальном, который должен быть разбит либо уничтожит вас. Реальный носитель этого концепта в Системе РФ не существует, а идея «врага» вторична – она обслуживает предпочитаемое здесь поведение.
• Враг нужен Системе постольку, поскольку ей так проще действовать радикально
Врага подбирают среди внутренних акторов, которым приписывают зарубежные связи. Система нарочно обостряет враждебность к заявляемым ею «врагам». Маневрируя списком «главных противников», она получает еще одно преимущество – создавая зоны амнистии в отношении предыдущих врагов.
Не одна власть играет. Население РФ азартно играет с властью, рассчитывая выиграть от взаимной неопределенности. Население как игрок имеет свои игровые ресурсы. Оно рассчитывает на слабости власти, о которых ему известно, а властям нет («снизу виднее»). Власть никогда не знает истинной готовности масс к сопротивлению ей и не знает всех вероятных поводов к этому. Ступая на минное поле, Кремль идет по нему, рассчитывая только на свою верткость.
Военная угроза – это заявление о готовности к противодействиям и причинению ущерба. В Системе РФ угрозу понимают иначе – как вечно возможную и неизвестно от кого и откуда исходящую. Оттого и массовая сделка населения с властью в Системе не может быть договорной: то, что вчера было ресурсом власти, сегодня может ей «угрожать».
Оппозицию возмущают привилегии силовых структур за счет штатского населения. Они хорошо заметны в концепции пенсионной реформы, от тягот которой силовики освобождены. Здесь две причины – простая и стратегическая. Простая – в нормальности неравенства для «социума власти». Необъявленное как принцип, неравенство является в РФ нескрываемой нормой.
Но главный фактор имеет стратегическую природу. Он восходит к стратегиям холодной войны – приоритету безопасности стратегических вооружений перед безопасностью населения. Неуязвимость оружия возмездия была важнее безопасности граждан. В Системе РФ та же логика: внутренняя силовая инфраструктура защищена лучше гражданского населения, поскольку может понадобиться для возмездия ему. Силы порядка в Системе – не полицейские силы, а силы возмездия, и население это знает.
Страсть Кремля к умножению охранных структур, борьбе с протестами, «экстремизмом» – демонстрация готовности к сдерживанию населения как вероятного противника. Во внутренней политике власть ведет себя стратегически, будто на внешнем поле. Так, когда премьер Столыпин размещал войска в империи, исходя не из риска вторжения, а из задачи подавления внутренних беспорядков.
• Власти испытывают перед населением ложные тревоги. Население держит Центр в подозрении насчет их обоснованности