Влачим так долго ужас жития…
К чему сносить лихих плетей ожоги,
Тирана зло, гордыню холуя,
Презрение любви, костыль закона,
Нахальство званий и пощёчин прыть,
Что добродетель терпит церемонно,
Хотя сама могла бы всё решить
Простым кинжалом? Кто же тащит бремя
Тяжёлой жизни с тупостью ослиц?
Но страх чего-то, что скрывает время,
Страны безвестной, из-за чьих границ
Возврата нет скитальцам, нас смущает
И заставляет ползать средь невзгод,
А не лететь вперёд… Полёт пугает.
Так совесть нас за трусов выдаёт,
А та решимость, что дана с рожденья,
Тускнеет под напором бледных слов,
И ярких чувств высокое стремленье
Они смиряют логикой оков,
Не дав воскликнуть «Действуй!»… Чья-то тень!
Офелья! Нимфа, вот кто поминает
Мои грехи в молитвах.
ОФЕЛИЯ
Добрый день.
Как ваша честь сегодня поживает?
Ну, и так далее…
P.S. Кстати, если у вас есть друзья среди актёров и режиссёров, не боящихся экспериментировать, можете дать им наводку.
«Гамлет» – стихи или проза?
В прошлой статье «Гамлет заговорил рифмой», я показал на примере знаменитого монолога To Be Or Not ToBe насколько по-разному воспринимаются одни и те же мысли, изложенные белым стихом, привычным для англичан, и рифмованным, на котором воспитывалось не одно поколение русскоязычных читателей. Тогда я сравнивал два собственных перевода: один, точный, поэтический, не рифмованный, как и оригинал, и другой, передающий смысл каждой строчки, но через гораздо лучше организующую мысль рифму.
На сей раз я пойду чуть дальше. Поскольку я стараюсь рано или поздно доводить до логического конца то многое, за что берусь, мне хочется предложить вашему вниманию ещё одно сопоставление двух переводов одного и того же текста, а именно – сцены, с которой «Гамлет», собственно, начинается. Только я уже не стану сравнивать себя с собой, а постараюсь показать, насколько текст нерифмованный отличается от текста стихотворного в полном смысле – на примере «классического» перевода Пастернака, который сделался таковым исключительно благодаря художественному фильму со Смоктуновским в главной роли.
К сожалению, узость интернетных страниц не позволяет мне оба текста разместить параллельно. Поэтому сначала прочтите, что увидел в подстрочнике покойного профессора Морозова покойных Борис Леонидович, а потом – во что мне удалось преобразовать собственное прочтение оригинала, опубликованное ранее в книге «Гамлет: Литературный детектив».
Итак, Пастернак:
Полночь. Франциско на своем посту. Часы бьют двенадцать. К нему подходит Бернардо.
Бернардо
Кто здесь?
Франциско
Нет, сам ты кто, сначала отвечай.
Бернардо
Да здравствует король!
Франциско
Бернардо?
Бернардо
Он.
Франциско
Вы позаботились прийти в свой час.
Бернардо
Двенадцать бьет; поди поспи, Франциско
Франциско
Спасибо, что сменили: я озяб,
И на сердце тоска.
Бернардо
Как в карауле?
Франциско
Все, как мышь, притихло.
Бернардо
Ну, доброй ночи.
А встретятся Гораций и Марцелл,
Подсменные мои, – поторопите.
Франциско
Послушать, не они ли. – Кто идет?
Входят Горацио и Марцелл.
Горацио
Друзья страны.
Марцелл
И слуги короля.
Франциско
Прощайте.
Марцелл
До свиданья, старина.
Кто вас сменил?
Франциско
Бернардо на посту.
Прощайте.
Уходит.
Марцелл
Эй! Бернардо!
Бернардо
Вот так так!
Гораций здесь!
Горацио
Да, в некотором роде.
Бернардо
Гораций, здравствуй; здравствуй, друг Марцелл
Марцелл
Ну как, являлась нынче эта странность?
Бернардо
Пока не видел.
Марцелл
Горацио считает это все
Игрой воображенья и не верит
В наш призрак, дважды виденный подряд.
Вот я и предложил ему побыть
На страже с нами нынешнею ночью
И, если дух покажется опять,
Проверить это и заговорить с ним.
Горацио
Да, так он вам и явится!
Бернардо
Присядем,
И разрешите штурмовать ваш слух,
Столь укрепленный против нас, рассказом
О виденном.
Горацио
Извольте, я сажусь.
Послушаем, что скажет нам Бернардо.
Бернардо
Минувшей ночью,
Когда звезда, что западней Полярной,
Перенесла лучи в ту часть небес,
Где и сейчас сияет, я с Марцеллом,
Лишь било час…
Входит Призрак
Марцелл
Молчи! Замри! Гляди, вот он опять.
Бернардо
Осанкой – вылитый король покойный.
Марцелл
Ты сведущ – обратись к нему, Гораций.
Бернардо
Ну что, напоминает короля?
Горацио
Да как еще! Я в страхе и смятенье!
Бернардо
Он ждет вопроса.
Марцелл
Спрашивай, Гораций.
Горацио
Кто ты, без права в этот час ночной
Принявший вид, каким блистал, бывало,
Похороненный Дании монарх?
Я небом заклинаю, отвечай мне!
Марцелл
Он оскорбился.
Бернардо
И уходит прочь.
Горацио
Стой! Отвечай! Ответь! Я заклинаю!
Призрак уходит
Марцелл
Ушел и говорить не пожелал.
Бернардо
Ну что, Гораций? Полно трепетать.
Одна ли тут игра воображенья?
Как ваше мненье?
Горацио
Богом поклянусь:
Я б не признал, когда б не очевидность!
Марцелл
А с королем как схож!
Горацио
Как ты с собой.
И в тех же латах, как в бою с норвежцем,
И так же хмур, как в незабвенный день,
Когда при ссоре с выборными Польши
Он из саней их вывалил на лед.
Невероятно!
Марцелл
В такой же час таким же важным шагом
Прошел вчера он дважды мимо нас.
Горацио
Подробностей разгадки я не знаю,
Но в общем, вероятно, это знак
Грозящих государству потрясений.
Марцелл
Постойте. Сядем. Кто мне объяснит,
К чему такая строгость караулов,
Стесняющая граждан по ночам?
Чем вызвана отливка медных пушек,
И ввоз оружья из-за рубежа,
И корабельных плотников вербовка,
Усердных в будни и в воскресный день?
Что кроется за этою горячкой,
Потребовавшей ночь в подмогу дню?
Кто объяснит мне это?
Горацио
Постараюсь.
По крайней мере слух таков. Король,
Чей образ только что предстал пред нами,
Как вам известно, вызван был на бой
Властителем норвежцев Фортинбрасом.
В бою осилил храбрый Гамлет наш,
Таким и слывший в просвещенном мире.
Противник пал. Имелся договор,
Скрепленный с соблюденьем правил чести,
Что вместе с жизнью должен Фортинбрас
Оставить победителю и земли,
В обмен на что и с нашей стороны
Пошли в залог обширные владенья,