Несмотря на то что в последние годы ведомство подверглось интенсивному реформированию, методы и формы работы участковых уполномоченных полиции практически не изменились. После переименования структуры, сокращения штатов и ликвидации некоторых подраздений МВД (например, экологической милиции или отделов по преступлениям в сфере потребительского рынка на уровне районных отделов) эти функции были переданы другим подразделениям, в том числе и службе участковых. Это расширило и без того немалую зону ответственности участковых, притом что именно данная служба имеет один из самых высоких показателей кадрового дефицита. Однако значительных институциональных и неформальных изменений в характере работы с психически нездоровыми гражданами мною не обнаружено. Участковые уполномоченные полиции на время исследования в 2012 году опирались в своей работе на тот же Приказ № 900[462], что и до реформы, а также подписанные ранее соглашения между МВД и другими ведомствами. Следовательно, описания практик и установок в отношении психически нездоровых граждан, полученные в 2007 году, соотносимы с теми, что были озвучены в ходе интервью спустя пять лет.
Для понимания природы собранных данных важно также определить место и типы рассказов о психически нездоровых гражданах в структуре интервью и неформальных бесед. Не все информанты воспроизводили в равной мере «плотные» описания своих контактов и практик взаимодействия с такими людьми. Большинство участковых рассказывали о практике контроля за психическим нездоровьем сухо, буднично и кратко: по сути, это сжатое описание процесса работы. Более подробные нарративы встречаются в двух случаях. Во-первых, это рассказы о «жалобщиках» – о тех гражданах, которые безосновательно, по мнению информанта, обращаются в отделы внутренних дел. Интенциональность таких нарративов заключается в стремлении участковых, в свою очередь, пожаловаться исследователю на сложность работы с населением, интерпретируемым как не вполне вменяемое (шесть информантов). Во-вторых, это рассказы, организованные по типу баек, веселых историй, призванных рассмешить или удивить исследователя (два информанта).
Отдельного внимания заслуживает также язык описания психического нездоровья, используемый в среде сотрудников МВД. Официально (в приказах и внутриведомственных документах) эта категория населения номинируется, как мы покажем ниже, как «лица, психически больные, представляющие непосредственную опасность для себя и окружающих, состоящие на учете в учреждениях здравоохранения». Однако очевидно, что в повседневных нарративах сотрудников милиции/полиции спектр языковых средств для обозначения психического нездоровья приближен к обыденной речи[463]. Для описания этой контактной группы населения используются различные предикаты – «ненормальные», «сумасшедшие», «психические», синонимы («дураки», «психи») или названия видов слабоумия или отклоняющегося поведения («идиоты», «шизофреники», «самоубийцы»). Часто человек вообще никак не называется, а его состояние передается другими речевыми средствами – либо через рассказ о его диагнозе и/или о происшествии, которое должно свидетельствовать о ментальном отклонении, либо через указание на возрастную или иную демографическую характеристику, которая, по мнению информанта, связана с психическим нездоровьем: «бабушка в маразме», «белая горячка у алкашей» и тому подобное. Спецификой именно полицейского жаргона является активное использование аббревиатур, и относительно этой категории часто можно услышать «состоящие на ПНД-учете», где ПНД – сокращение от «психоневрологический диспансер».
История институционализации взаимодействия полиции и системы здравоохранения в российском контексте по вопросу контроля за психическим нездоровьем пока остается малоизученной. Из исследований, посвященных истории психиатрии, можно сделать вывод, что это взаимодействие стало постоянным в Российской империи в период передачи функций по организации и финансированию приютов для умалишенных на уровень земств с 1870-х годов. Как показывают исследования Джули Браун, именно в этот период возросло число людей, преимущественно крестьян, содержавшихся в приютах, расположенных в городах[464]. Она же отмечает, что роль полиции в увеличении потока больных уже в начале XX века была значительной[465]. Таким образом, институционализация взаимоотношений между институтами медицинской помощи и правопорядка состоялась в последней трети XIX века. В советский период, особенно в позднесоветский, психиатрия использовалась режимом, наряду с другими репрессивными институтами, в качестве карательного механизма для политического инакомыслия, людей с иной сексуальной ориентацией (в отношении женщин) и прочих[466]. После распада СССР этот принцип использования психиатрических служб как институтов политических репрессий официально ушел в прошлое. Однако правозащитники отмечают, что советские принципы контроля за некоторыми группами населения продолжают действовать. Так, например, до сих пор выявление и постановка на учет граждан, применяющих наркотические средства, осуществляются на основе совместного приказа Минздрава и МВД СССР, принятого еще в 1988 году[467]. Большие нарекания у правозащитников и юристов вызывают также законодательство и практика оказания психиатрической помощи в России и в постсоветский период[468].
С 1997 года и до сегодняшнего дня территориальные органы здравоохранения и внутренних дел Российской Федерации опираются в своей работе на совместный приказ[469] двух ведомств, разъясняющий порядок координации действий при исполнении Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании». В этом приказе устанавливаются основные взаимодействующие институты, а также разъясняется порядок согласования их действий. Так, со стороны системы здравоохранения участвуют два типа институтов – психоневрологические диспансеры и психиатрические больницы/стационары. Первые ответственны за регистрацию, наблюдение за здоровьем и амбулаторное лечение психически нездоровых граждан и их реабилитацию, тогда как вторые обеспечивают госпитализацию и стационарное лечение. Кроме того, эти два института взаимодействуют друг с другом, например, для организации комиссии для принятия решения о степени социальной опасности больного. Со стороны Министерства внутренних дел в процессе контроля за психическим нездоровьем населения принимают участие ряд служб – территориальные органы милиции/полиции, паспортно-визовые подразделения ранее МВД, а на момент исследования территориальные подразделения УФМС, а также подразделения следственных изоляторов. Однако согласно Инструкции, включенной в этот приказ, основная функция контроля со стороны МВД приходится на уровень территориальных отделов милиции/полиции. При этом стоит отметить, что, хотя учет этой категории граждан в МВД производится одновременно службой участковых уполномоченных и отделами уголовного розыска, последние вступают во взаимодействие с системой здравоохранения эпизодически. Подразделения внутренних дел, занятые раскрытием преступлений (помимо отделов уголовного розыска, это также службы дознания и следствия), в основном используют базу данных при поиске подозреваемых, осуществляют розыск пропавших или скрывающихся психически нездоровых граждан, а также взаимодействуют с психиатрическими клиниками для получения экспертных заключений о личности подозреваемого. Основная же рутина по контролю за этой категорией населения в МВД сосредоточена на уровне службы участковых уполномоченных – они призваны вести мониторинг места жительства психически нездоровых граждан, информировать диспансеры о всех случаях уголовных преступлений и административных правонарушений с их стороны, а также оказывать содействие при принудительной госпитализации. Психоневрологические диспансеры в свою очередь также информируют службу участковых о новых случаях постановки на учет, ежегодно согласовывают данные о тех, кто стоит на учете долгое время. Психиатрические больницы сообщают в органы внутренних дел о поступивших больных, личность которых невозможно установить или документы вызывают сомнение. Также больницы обязаны сообщать органам внутренних дел о совершивших побег пациентах, признанных социально опасными.
Согласно Закону «О психиатрической помощи…», госпитализация больного в стационар может быть осуществлена только с согласия гражданина или его законного представителя, за исключением случаев, когда 1) признана непосредственная опасность человека для себя и (или) окружающих, 2) наличествует состояние беспомощности или 3) присутствует риск причинения существенного вреда здоровью, если оставить человека без психиатрической помощи. По существующим правилам, решение о немедленной принудительной госпитализации принимают только медики, чаще всего сотрудники психиатрической бригады скорой помощи. Сотрудники внутренних дел ограничены в правах – они информируют психиатрическую службу о своих подозрениях, но не вправе вмешиваться в решение, принимаемое медицинскими работниками.
Далее покажем место категории психического нездоровья в ведомственной системе учета групп населения. Итак, участковый уполномоченный полиции (ранее милиции), согласно Приказу МВД РФ № 900 (а с 2013 года согласно Приказу № 1166), по сути, дублирует все функции ведомства на уровне отдельного участка. При этом среди номенклатуры всех подконтрольных граждан сотрудники службы в качестве «нездоровых» в соответствующих документах (а именно Паспорт участка, Паспорт дома и т.п.)