Пузыри в эпоху «новой экономики» в разных странах
Как уже говорилось в предыдущей главе, во многих странах мира фондовые рынки вели себя так же, как американский, давая тем самым нам пищу для размышлений. Это свидетельствует о том, что спекулятивные пузыри – периоды чрезмерного, но временного энтузиазма инвесторов, которые часто связывают с теориями прихода «новой эры» – на самом деле обычное явление.
В этой главе я рассмотрю самые значительные изменения на фондовых рынках мира за последнее время. В ряде случаев я полагался на материалы СМИ. Конечно, не всегда такой источник информации можно назвать надежным, и я не могу утверждать, что провел исчерпывающее исследование по каждому из приведенных примеров. Тем не менее они демонстрируют значимость в этих странах тех факторов, о важной роли которых с точки зрения изменений на американском фондовом рынке я говорил в предыдущих главах. Я покажу, как заоблачные курсы акций в этих странах позже меняют направление – словно пузырь для них – обычное явление.
Крупнейшие события на фондовом рынке последних лет
В таблице 7.1 содержатся данные 25 примерам максимального реального годового роста фондового индекса (в период до 2000 г.) в 36 странах, а в таблице 7.2 – по 25 примерам максимального снижения индекса в тех же странах. В таблице 7.3 вы найдете 25 примеров максимального реального пятилетнего роста рынка ценных бумаг (в период до 2000 г.), а в таблице 7.4 – 25 примеров максимального снижения. При составлении таблиц были использованы ежемесячные данные по всем странам, но с разными датами отсчета; однако более чем в половине случаев точка отсчета находилась в 1960 г. и ранее{202}.
Понятно, что глобальные восходящие или нисходящие движения курсов акций были обычным явлением в мировой практике. Многие из них были намного значительнее (в процентном отношении), чем те, которые наблюдались в США. Поэтому вы не увидите американских примеров ни в одной из этих таблиц. (Мы должны помнить, что рынок США является крупнейшим в мире, и даже в процентном отношении есть несколько примеров, которые были в шаге от попадания в топ-25. Например, реальный рост американского рынка на 184,8 % с апреля 1994 г. по апрель 1999 г. почти попал в список примеров крупнейшего роста фондового рынка за пять лет. Снижение индекса американского фондового рынка на 44,1 % в реальном выражении с октября 1973 г. по октябрь 1974 г. также немного не дотянуло до списка крупнейших падений рынка за год. А рост рынка на 113,9 % в реальном выражении с июня 1932 г. по июнь 1933 г. (т. е. со дна Великой депрессии до начала восстановления экономики) можно было бы включить в список примеров наибольшего роста за год, но это случилось задолго до выборки для составления таблиц.)
В правой колонке каждой таблицы также показано (где это возможно), что произошло в последующий год или пять лет после соответствующего периода столь существенного изменения фондового индекса{203}. Как можно увидеть, в каждой стране был свой сценарий поведения рынка – в некоторых он продолжал следовать в том же направлении, в других же разворачивался. В конце главы я поделюсь тем, что известно о последствиях столь значительных изменений индекса, указанных в таблицах.
Истории, связанные с наибольшими изменениями фондового индекса
Легче найти истории, связанные с изменениями индекса фондового рынка в течение года, чем в течение пяти лет. Пять лет – слишком длинный отрезок времени. За это время факторы, вызвавшие рост или падение рынка, как правило, уже не остались в сознании граждан, и их рассматривают скорее как базовые тренды, а не как поворотные события. К счастью, у 14 из 25 пятилетних интервалов реального роста индекса, указанных в таблице 7.3, один из годовых интервалов попал в таблицу 7.1; и у 11 из 25 пятилетних интервалов реального снижения индекса, указанных в таблице 7.4, один из годовых интервалов попал в таблицу 7.2.
В ряде случаев у роста фондового индекса в течение года, казалось, были весомые причины для рациональных изменений. Особенно это касается значительных изменений за год: как правило, происходило что-то из ряда вон выходящее. Но даже в этом случае можно было предположить некоторую чрезмерную реакцию рынка на определенные события.
Наиболее существенный рост фондового рынка в течение года произошел на Филиппинах с декабря 1985 г. по декабрь 1986 г. Он был просто «убийственным» – 683,4 %. Филиппинам же принадлежит и пальма первенства в реальном росте индекса за пять лет – 1253 %, который произошел с ноября 1984 г. по ноябрь 1989 г. и включал в себя также период рекордного годового роста.
В течение года – с декабря 1985 г. по декабрь 1986 г. – пал режим Фердинанда Маркоса, сам Маркос покинул страну, а к власти пришло правительство во главе с Корасон Акино. Буквально перед тем, как на рынке начался рост, в стране возникла угроза коммунистического переворота, что могло превратить ее во второй Вьетнам. Супруг Корасон Акино был убит по приказу правительства Маркоса. На улицах городов не прекращались демонстрации. Это было время абсолютной неопределенности относительно будущего страны. После прихода нового правительства в стране появилась надежда на большие перемены, и идеи «новой экономики» оказались под рукой. Более того, как видно из таблиц, индекс фондового рынка не менял своего направления в течение последующих пяти лет.
Можно предположить, что очень низкие показатели фондового рынка Филиппин в декабре 1985 г., в самом начале рекордного годового роста, были результатом своего рода отрицательного пузыря. На самом деле три из 20 важнейших примеров пятилетнего максимального снижения фондового индекса (см. таблицу 7.4) относятся к Филиппинам, и все эти падения произошли до 1985 г. У филиппинского фондового рынка действительно была мрачная история до его впечатляющего взлета. Журналисты газет в 1985 г. и в предыдущие годы ломали головы над необычайно низким коэффициентом цена-прибыль, который, как правило, не превышал 4. Если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, примеры максимального роста фондового индекса, приведенные в таблицах, представляют собой не что иное, как компенсацию серии его снижений.
Второй наиболее яркий пример максимального годового роста (октябрь 1986 г. – октябрь 1987 г.) и крупнейшее годовое снижение индекса (октябрь 1989 г. – октябрь 1990 г.) пришлись на долю Тайваня. Здесь также произошел седьмой по величине максимальный пятилетний рост индекса (май 1986 г. – май 1991 г.) и 27-е по величине максимальное пятилетнее снижение индекса (октябрь 1988 г. – октябрь 1993 г.).
В год наибольшего спекулятивного роста фондового рынка (октябрь 1986 г. – октябрь 1987 г.) у Тайваня были веские причины для оптимизма, связанные опять же с идеями наступления «новой эры». Активный экспорт стимулировал экономический рост, который стал исчисляться двухзначными числами, и многие предсказывали, что подобные темпы роста экономики будут вызваны в том числе производством такой высокотехнологичной продукции, как компьютерные чипы. Рост благосостояния был виден повсюду: улицы Тайбэя наводнили дорогие иностранные автомобили, а бизнесмены легко расставались со 100-долларовыми купюрами, расплачиваясь за хорошее вино в новых роскошных ресторанах. Несмотря на это, норма сбережений находилась на очень высоком уровне и страна активно инвестировала в свое будущее.
Осенью 1987 г., после серии уличных антиправительственных демонстраций, правительство страны наконец-то отменило военное положение, введенном на Тайване в 1949 г., а также впервые разрешило формирование оппозиционных партий. В сентябре 1987 г. (в период максимального годового роста индекса) правительство приняло два исторических и весьма показательных решения: разрешило иностранным инвесторам открывать на острове компании и позволило тайванцам посещать родственников, живущих в континентальном Китае (впервые с 1949 г.).
Несмотря на столь серьезные причины для наступления «новой эры» в тайваньской экономике, многие эксперты находились еще под впечатлением спекулятивной несдержанности фондового рынка страны в 1986–1987 гг. Объем торговли резко взлетел, увеличившись за период с января по сентябрь 1987 г. в семь раз и обогнав все остальные азиатские рынки вместе взятые, включая Японию{204}. Коэффициент цена-прибыль достиг отметки 45 против 16 на начало года.
Тайвань был во власти игорной лихорадки, которая проявлялась не только на фондовом рынке. Запрещенная игра в цифры под названием Ta Chia Le («Счастье всем»), никому не известная до 1986 г., вдруг стала национальной страстью. Она была настолько популярна, что «в дни объявления выигрышных номеров крестьяне бросали свои земли, а рабочие – свои места на заводах»{205}.
Один из моих йельских студентов, родом с Тайваня, позже признался мне, что в 1987 г., когда он был еще тинейджером, у себя на родине мать заставляла его каждый день ходить на фондовую биржу, чтобы наблюдать за тем, как идут торги, и сообщать обо всех важных событиях. Исполняя эту миссию, он убедился, как он сам сказал, в абсолютном безумии сложившейся спекулятивной ситуации.
Тайваньский фондовый рынок сразу не развернулся на 180 градусов: после максимального годового роста индекса он еще больше года продолжал расти. Но через год мы видим снижение на 74,9 %, что является в нашем списке самым крупным падением фондового индекса за год.
На третьем месте по величине годового роста индекса – на 384,6 % – стоит Венесуэла в период с января 1990 г. по январь 1991 г. Такой скачок последовал сразу за периодом серьезного спада в экономике, в результате которого в 1989 г. показатель экономического роста был отрицательным (–8 %), уровень безработицы достиг 10 %, а инфляция разогналась до 85 %{206}. Затем Ирак оккупировал Кувейт (август 1990 г. – февраль 1991 г.), что нарушило систему поставок нефти из Персидского залива. В итоге мировые цены на черное золото стали быстро расти, как и спрос на венесуэльскую нефть. Это была почва для внезапно обрушившегося на Венесуэлу богатства. Кувейтский опыт, по общему мнению, убедил инвесторов в необходимости рассматривать Венесуэлу как альтернативного поставщика нефти, находящегося за пределами такого нестабильного региона, как Персидский залив. Но как рациональное объяснение подъема венесуэльского фондового рынка это выглядит малоубедительно, поскольку риск сбоев в поставках нефти из Персидского залива существовал еще задолго до вторжения Ирака и был всем известен. Президент Карлос Андрес Перес предупреждал, что «Венесуэла живет в условиях абсолютно искусственной экономики», поддерживаемой только ростом цен на нефть; но, невзирая на это, фондовый рынок устремился вверх{207}. В течение последующего года его рост не прекратился, но к январю 1993 г. акции венесуэльских компаний потеряли 60,3 % своей реальной стоимости на январь 1991 г., а к январю 1999 г. – уже 82 %.
Четвертый по величине годовой рост фондового индекса, 360,9 %, произошел в Перу в период с августа 1992 г. по август 1993 г. Такому росту предшествовало резкое падение фондового рынка в апреле 1992 г., когда Альберто Фухимори установил диктатуру, распустил конгресс и, временно приостановив действие Конституции, развязал войну против повстанцев из движения «Светлый путь». Но в сентябре 1992 г. руководители «Светлого пути» были схвачены, и к апрелю 1993 г. демократия вновь вернулась на перуанскую землю, положив конец партизанскому террору, жертвами которого стали 27 000 человек. В 1990 г. инфляция достигла уровня 7000 %, а показатель экономического роста находился в отрицательной зоне, но к 1993 г. инфляционные процессы удалось обуздать, и показатель экономического роста стал со знаком плюс. Удивительное ощущение прихода «новой эры», конечно, было, но четырехкратное увеличение фондового индекса в течение года заставило многих задуматься о том, что такой рост может быть избыточным. В следующем году рынок еще несколько подрос, но затем немного потерял. К январю 1999 г. реальный уровень рынка был ниже, но всего на 8 %. Из всех наших примеров рост перуанского фондового рынка меньше всего напоминает спекулятивный пузырь: скорее всего, это был результат влияния по-настоящему положительных фундаментальных новостей.
Пример активного роста фондового рынка в Индии с апреля 1991 г. по апрель 1992 г. стоит 11-м в списке в таблице 7.1. Все началось с убийства Раджива Ганди в мае 1991 г., которое прервало 38-летнее правление династии Ганди. Преемник Ганди сразу же назначил министром финансов Манмохана Сингха, бывшего профессора Делийской школы экономики (который позже, в 2004 г., станет премьер-министром страны). Новое правительство выступило с планом отказа от государственного регулирования экономики, что было расценено как серьезное отступление от идей социализма. Страна открыла двери для иностранных инвестиций. Сингх представил проект бюджета, в котором предлагалось освободить финансовые активы от имущественного налога. Прежде руководители старались поддерживать минимальный курс акций компании, чтобы избежать налогообложения; теперь же они стали стимулировать их рост.
Проект бюджета также предполагал ослабление регулирования ценообразования и времени новых выпусков акций. Безусловно, подобные реформы можно считать вполне резонным основанием для роста фондового рынка, но многим он показался чрезмерным, и власти предупредили население об опасности спекулятивного превышения реального курса. В это время также предпринимались попытки манипулирования курсами акций. Махинации Харшада Меты по прозвищу Большой Бык, биржевого маклера из Мумбаи, стали причиной общенационального скандала в 1992 г., после того как рынок достиг своего пика. Его называли создателем «эффекта вихря» в отношении отдельных акций, которые он покупал на рынке и перепродавал дружественным компаниям по более низкой цене, а затем вновь покупал акции, предложение которых уже значительно сократилось, и таким образом разгонял их курс{208}. Рост индийского фондового рынка в 1992 г. теперь называют «пиком Меты». Это действительно был пик, так как в течение следующего года рынок упал на 50,3 %.
В указанных примерах прослеживается влияние события или серии событий вне самого рынка, которые предполагают начало подлинно «новой эры». Даже если есть уверенность, что рынок слишком бурно отреагировал на событие, данный факт трудно доказать. С другой стороны, есть примеры максимального роста индекса, в которых отсутствуют какие-либо объяснения столь значительных изменений на рынке, и поэтому СМИ говорят о каких-то долгосрочных процессах или психологии рынка
Возьмем, к примеру, бум на итальянском фондовом рынке с мая 1985 г. по май 1986 г., когда рынок в реальном выражении вырос на 166,4 %. Тогда все говорили о значительном росте экономики, низкой инфляции и доверии к правительству Беттино Кракси. Но это не было новостью. Одна итальянская газета процитировала аналитика, который сказал: «Нет никаких объяснений… Все просто сошли с ума, и все. Это коллективное помешательство. Бесполезно пытаться понять, остановить или направить это безумие»{209}. Газета Financial Times (лондонский выпуск) писала: «Италию захватила лихорадка: сотни мелких инвесторов-новичков активно вкладывают в фондовый рынок, словно покупают лотерейные билеты»{210}. Реальный уровень итальянского рынка упал в течение следующего года на 15,7 %. К сентябрю 1992 г. итальянский рынок потерял 68,0 % своей реальной стоимости на май 1986 г.
Примерно в то же время во Франции эксперты удивлялись проснувшейся у инвесторов «любви к рынку»{211}, масштабы которой и причины возникновения невозможно объяснить, и французский фондовый рынок попал в наш список благодаря своему реальному росту на 282,6 % с марта 1982 г. по март 1987 г. Отход правительства Франсуа Миттерана от жесткого соблюдения своих социалистических принципов, что подавалось как начало «новый эры», не казался адекватным объяснением резкого скачка на рынке. Если это и была «новая эра», то, по мнению многих экспертов, только с точки зрения психологии рынка, когда французские инвесторы с новой страстью ринулись на свободные рынки. Этот период большого энтузиазма завершился крахом мирового фондового рынка в 1987 г., что также отбросило назад французский рынок ценных бумаг, хотя в последующие пять лет (май 1987 г. – май 1992 г.) он добавил еще 10,2 %. Любопытно, что французский рынок из этой точки также пошел вверх, и рост курсов французских акций с 1992 г. по начало нового тысячелетия был почти таким же грандиозным и загадочным, как и в Соединенных Штатах{212}.
Конец «новой эры» и финансовые кризисы
Последствия чрезмерного роста индекса, о котором мы говорили выше, были самые разные. Обычно они сопровождались значительными разворотами, но это ни в коем случае не являлось закономерностью. Нес ли сам рост индекса в себе семена собственного разрушения или его прерывание было вызвано иными причинами?
Как правило, бычьи настроения на рынке сходят на нет под влиянием событий, не связанных с каким-либо проявлением иррационального оптимизма. Финансовые кризисы (банковский и валютный) наиболее значительные из них. Такие события попадают в центр внимания аналитиков в силу того, что их причины кажутся более определенными, чем у кризиса фондового рынка. Анализ показывает, что конец «новой эры» имеет скорее сугубо технические причины, чем психологическую или социальную подоплеку.
Мексиканский кризис 1994 г. стал следствием шестого по величине пятилетнего роста фондового индекса (см. таблицу 7.3). У этого кризиса сложная анатомия. Аналитики отмечают массовую скупку песо инвесторами, сопровождаемую их отказом вновь воспринимать тесобоно – краткосрочные долговые обязательства мексиканского правительства, выраженные в долларах США. Инвестиционному сообществу было известно, что у мексиканского правительства недостаточно долларовых резервов для поддержки курса песо на случай, если вдруг все ринутся продавать национальную валюту. И хотя данная информация сама по себе не должна была вызвать девальвацию валюты вместе с уверенностью в том, что она неизбежна, она фактически и привела к девальвации. Безусловно, в этом не было ничего страшного, и на самом деле это можно было бы расценивать как возможность стимулировать экономику, в чем Мексика в то время очень нуждалась. Но есть одно «но» – инвесторы не верили в тесобоно и поэтому не желали в них инвестировать. Правительство Мексики оказалось в ситуации, когда оно не могло погасить старый долг, потому что не смогло продать новый. К счастью, правительство получило кредит от международных организаций, позволивший им погасить долг и тем самым спасти ситуацию. Экономический кризис был преодолен.
Однако, несмотря на выявленный источник проблем, связанный с песо, несмотря на краткосрочность мексиканского экономического кризиса и международные кредиты, полученные Мексикой для решения проблем, реальный уровень мексиканского фондового рынка в 1999 г. был все еще ниже на 50 % своего пикового значения 1994 г.; в течение десяти лет рынок не мог перешагнуть свой максимум 1994 г., скорректированный на инфляцию. После 1994 г. отношение общества к мексиканскому фондовому рынку кардинально изменилось. До кризиса 1994 г., в период правления Карлоса Салинаса, с появлением Североамериканского соглашения о свободной торговле и принятием Мексики в Организацию экономического сотрудничества и развития появилось гипертрофированное чувство неуязвимости и большого будущего, которое исчезло после кризиса.
Азиатский финансовый кризис 1997–1998 гг. также был больше, чем просто кризис фондового рынка. Он коснулся и валютного рынка, и банковского сектора. И снова это привлекло внимание аналитиков. Но, как мы можем увидеть из таблицы 7.3, азиатскому кризису предшествовало большое количество пятилетних циклов роста фондового индекса, и все они имели место задолго до валютных и банковских кризисов. В Японии с августа 1982 г. по август 1987 г. реальный рост фондового индекса составил 275,6 %; в Гонконге с октября 1982 г. по октябрь 1987 г. – 230,9 %; в Корее с марта 1984 г. по март 1989 г. – 518,3 %; в Тайване с мая 1986 г. по май 1991 г. – 468,1 % и в Таиланде за аналогичный период – 430,7 %. Как видим, большая часть примеров роста приходится на 1982–1987 гг., когда мир отходил от последствий Великой рецессии 1981 г. И во всех этих странах фондовый рынок к декабрю 1996 г., еще до того, как появились хоть какие-то признаки начала азиатского финансового кризиса, уже спустился со своего пика. Создается впечатление, что кризису в этих странах предшествовало схлопывание спекулятивного пузыря, которое одновременно и стало одной из причин кризиса. Кроме того, во время кризиса какие-то истории о фондовом рынке, как и об общественном доверии, появлялись лишь изредка и только как фон, а все внимание было обращено к изменениям валютного курса, внезапному бегству иностранных инвесторов, трудностям в банковском секторе, инфляции и проблемам занятости.
Эти истории о финансовом кризисе – яркий пример того, как порой внимание экономических и финансовых аналитиков привлекают сложные факторы. Каждая из них может быть «техническим» обоснованием событий. Вокруг этих факторов могут разворачиваться дискуссии, отвлекая внимание от происходящих изменений общественного мнения, которые выражаются в спекулятивных ценах. Поэтому основная легенда о слишком бурной реакции инвесторов на новости и о действии петли обратной связи в отношении роста фондового индекса часто просто теряется среди других.
Что прибавилось, то и убавилось – и наоборот
Нельзя утверждать, что причиной многих кризисов является спекулятивная несдержанность. Можно говорить о том, что фундаментальные причины, предлагаемые инвесторами, реальны с точки зрения доказательств, имевшихся на момент, когда рынок рос, и что истории о приходе «новой эры» нельзя назвать полностью необоснованными, поскольку они объясняют, что может произойти в будущем. Но напрашивается также вопрос о склонности фондового индекса к развороту. Если растущий рынок в среднем имеет тенденцию к развороту, то мы вправе говорить о ненадежности фундаментальных причин.
Данные, на основе которых строились приведенные в этой главе таблицы, подтверждают то, что первыми обнаружили в своих наблюдениях Вернер Де Бондт и Ричард Талер: акции-победители (если статус победителя присваивается, исходя из длительного периода, например, пяти лет) чаще всего в последующий период той же продолжительности ведут себя более чем скромно, и наоборот{213}.
Из информации, использованной для построения таблиц, мы видим, что из 25 стран, представленных в таблице 3.1, в 17 (68 %) после пятилетнего роста в последующий пятилетний период наблюдался спад в реальном выражении и средний уровень падения составил –14,7 %{214}. Аналогично из 25 стран, испытавших падение фондового индекса в течение пяти лет (таблица 7.4), в 20 (80 %) в последующие пять лет наблюдался рост и средний уровень составил 119,7 %. Таким образом, мы видим, что существует устойчивая, хотя и несовершенная тенденция в отношении как значительного роста, так и падения фондового индекса в течение пяти лет – и в том и в другом случае в последующие пять лет происходит разворот рынка.
Если мы посмотрим на изменения фондового индекса в годовом интервале в реальном выражении (таблицы 7.1 и 7.2), то обнаружим менее явную тенденцию к разворотам, чем та, которую мы надеялись найти, исходя из материалов о курсах отдельных акций. Мы видим, что из 25 стран, испытавших в течение года значительный рост фондового индекса в реальном выражении и указанных в таблице 7.1, 15 (60 %) испытали в последующий год падение, а значит, примерно в равной пропорции рынок следовал потом либо вверх, либо вниз, средний же показатель изменений индекса составил –4,2 %. Из 25 «стран-неудачников», указанных в таблице 7.2, 18 (72 %) испытали после значительного падения в течение года рост фондового индекса в реальном выражении в течение последующего года, и средний показатель реального изменения индекса составил 36,3 %. Год не кажется достаточным отрезком времени, чтобы можно было увидеть как сильный повышательный или понижательный тренд разворачивается.
Вполне вероятно, что в будущем тенденция значительного роста фондового рынка в отдельных странах, а затем ее разворот в противоположную сторону уменьшится. С более свободным перемещением капиталов, чем это было возможно в описанные в таблицах периоды, и с бóльшим количеством глобальных инвесторов, стремящихся выгодно купить ценные бумаги в «недооцененных» странах или открыть короткие позиции по бумагам в «переоцененных», ситуация на рынках может стать более стабильной. Даже в этом случае маловероятно, что эти силы скоро сведут на нет вероятность движения курсов, особенно редко возникающие и медленно развивающиеся события в крупных странах, а также события международного масштаба, которым сопутствуют вялые и трудно диверсифицируемые возможности получения прибыли. Не следует игнорировать вероятность серьезных спекулятивных пузырей как сегодня, так и в будущем.
В этом разделе, посвященном культурным факторам, мы исследовали то, как люди в разные времена обосновывали изменения фондового индекса, и мы видели доказательства краткосрочности влияния культурных факторов. Однако в конечном счете наши выводы зависят от наших взглядов и способностей к последовательному и независимому суждению. Чтобы свести воедино понимание приводимых аргументов, в следующей части мы займемся изучением основополагающих психологических факторов – склонности человека действовать независимо или во всем соглашаться с другими, верить или не верить людям, быть уверенным или постоянно сомневаться, быть внимательным или невнимательным. Подобные факторы подтверждают правильность нашего подхода к спекулятивным пузырям.