Яркая индивидуальность, каким был Бродский, не могла не быть окруженной массой интересных людей. Одни оставались просто знакомыми, другие становились друзьями. Это были ученые и общественные деятели - Менделеев, Павлов, Кони, Карпинский; писатели - Горький, Андреев, Куприн, Скиталец, Свирский, Шолом-Алейхем, Грин; артисты - Шаляпин, Собинов, Варламов, Мамонт Дальский, Хенкин, клоун Жакомино и много других. «Это были люди, много сделавшие каждый в своей области; встречаясь с ними, можно было извлечь для себя много полезного и важного».
Бродский-коллекционер
После третьей заграничной поездки Бродский воспринимался в художественных кругах России как зрелый мастер, даровитый живописец и... удачливый коллекционер. Давид Бурлюк писал в своих воспоминаниях: «В начале февраля 1915 года я, приехав в Петроград из Москвы, посетил друга моей юности, художника И. Бродского. В уютной столовой, все стены которой были увешаны коллекцией картин, Репин, Серов, Жуковский и Бурлюк висели рядом».
Страсть к собирательству произведений искусства обрушилась на Бродского внезапно. Художник вспоминает: как-то «Репин подарил мне целых три рисунка, и это было толчком к созданию моей будущей коллекции: именно после этих трех рисунков мною овладела страсть коллекционировать». Еще в годы учебы они с товарищами обменивались этюдами, живописные подарки однокашников тоже легли в основу коллекции. Нужно иметь вкус и определенную склонность к деятельности такого рода, и тогда тебя ждут удачи. Так, в Париже в Лувре на ступенях лестницы Бродский нашел золотую монету в 20 франков. По тем временам и при его тогдашних доходах это были серьезные деньги. Но, выйдя из Лувра, он тут же потратил монету на покупку офорта знаменитого скульптора Родена у одного из многочисленных букинистов, которых и сейчас великое множество на набережных Сены (но без графики Родена). Как истинно серьезный собиратель, художник с приятелем отправился к Родену. Представленный великому мэтру, Бродский попросил подтвердить подлинность офорта и подписи, что маэстро сделал, ободрив и обрадовав начинающего коллекционера.
Его коллекция, превращенная в 1949 году в музей-квартиру, способна порадовать находками любого взыскательного зрителя. Дружба с Репиным позволила не только написать несколько портретов учителя, но и получить в подарок ряд первоклассных вещей. Второго декабря 1910 года Бродский писал своему одесскому преподавателю Кириаку Костанди: «Приезжал ко мне Репин с женой в гости и привез дивный свой рисунок мне на память».
Подчас приходилось прибегать к «военным хитростям», дабы иметь работу известного, но мало выставляющегося автора. Именно таким был Филипп Малявин. Когда он решал участвовать в выставке, за 2-3 дня до открытия привозились сундуки с рисунками для продажи, и богатые собиратели выстраивались в длинную очередь.
Борис Кустодиев. Портрет Исаака Бродского. 1920
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Неизвестный художник. Портрет Михаила Илларионовича Кутузова. 1777-1782
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Василий Тропинин. Украинка со сливами. 1848
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Илья Репин
Портрет Марии Карловны Бенуа. 1887
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Илья Репин
Девочка с букетом. 1878
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Исаак Левитан. Портрет Софьи Петровны Кувшинниковой. 1888
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Константин Коровин. Женщина с гитарой. 1919
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Встал в такую очередь и Бродский, тогда еще совсем не состоятельный человек. Когда открыли сундук, началась неразбериха. Бродский, опасаясь, что ему не повезет, посоветовал стоящему рядом обладателю замечательного рисунка Три бабы поискать что-нибудь получше, «а сам, схватив этот рисунок, быстро удрал и ждал, пока рассосется очередь. Малявин обошел всех покупателей, посмотрел я не могу заплатить ему таких денег, как богачи, и по-приятельски уступил мне рисунок за триста рублей».
Но иметь хорошее и даже музейное произведение хотя и заслуга коллекционера, но не самое главное. Главным, несомненно, является уникальность собранных вещей. Много ли известно портретов, написанных знаменитым пейзажистом Исааком Левитаном? Единицы. А в музее Бродского хранится не просто портрет, а изображение Софьи Кувшинниковой, личности яркой и неординарной, послужившей Антону Чехову прообразом героини рассказа Попрыгунья. И таких «жемчужин-находок» в коллекции масса.
Позднее, в 1920-е годы, художника волновала судьба его любимого детища. «Моя коллекция росла быстро и разрослась до таких размеров, что вскоре насчитывала свыше тысячи номеров. Я стал думать о том, чтобы свою коллекцию сделать достоянием масс. У себя на родине, в Бердянске, я основал художественный музей, которому было передано одно из лучших зданий города. Из своего собрания я передал бердянскому музею двести пятьдесят картин, среди которых были картины Репина, Серова, Кустодиева и других. Впоследствии такое же количество картин я передал днепропетровскому художественному музею, отдельные вещи я отдал в дар музеям других городов».
Собирая произведения для своей коллекции, он постепенно стал первоклассным экспертом,способным точно отличить подлинник от подделки. Однажды, будучи в Москве в гостях у одного собирателя, Исаак Израилевич убедительно доказал сомнительность многих «Репиных», «Маковских» и «Шишкиных». Огорченный владелец заметил: «Ваш приход стоил мне, помимо ужина, двадцать тысяч рублей».
Естественно, что в коллекции Бродского живопись по количеству произведений уступала графике. Это понятно: графику удобнее хранить, она занимает меньше места, и в ней есть своя особая прелесть, недаром художник-график Николай Радлов замечал, что «графика не все может, но многое смеет». А Бродский выражался более парадоксально: «Живопись выцветает, а рисунок остается».
Если основываться на хронологии, то самая ранняя работа в собрании относится к концу XVIII века - портрет Михаила Илларионовича Кутузова, тогда еще штаб-офицера Луганского полка. А далее по собранию Бродского можно изучать историю русского искусства: у него были не только произведения Репина, но и Сурикова, Левитана, Серова, Нестерова, Архипова, Рылова, Юона, Рериха, однокашника по Одессе Давида Бурлюка, товарища по Академии Александра Савинова и многих других. Не случайно он с гордостью замечал, что по полноте представленного материала его коллекция уступает только Третьяковской галерее и Русскому музею.
Марк Шагал. Вид в сад. 1917
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Борис Григорьев. Улица блондинок. 1917
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Борис Кустодиев. Лежащая натурщица. 1915
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Константин Сомов. Фейерверк. 1922
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Борис Кустодиев. Масленица. 1919
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Подчас понравившиеся работы абсолютно не соответствовали его собственной манере в живописи. Тем интереснее рассматривать большое полотно Бориса Григорьева Улица блондинок - гротеск, столь свойственный этому художнику.
Не удивительно, что наблюдательный портретист Борис Кустодиев,создавая чуть ироничный графический портрет Бродского, изобразил его в 1920 году не художником у мольберта, а энергичным собирателем, который несет по улице новое приобретение - картину Купчиха самого Кустодиева.
1917 год. «Революцией мобилизованный и призванный»
В конце 1917 года в Петрограде в Исполнительном комитете по делам искусств начали работать представители самых различных отраслей искусства: Максим Горький, Александр Блок, Александр Бенуа, Александр Головин. Входил туда и Бродский. Председательское место обычно занимал Луначарский. Именно совместная работа в комитете позволила Бродскому теснее познакомиться с наркомом, а позднее обратиться к нему за рекомендательным письмом к В.И. Ленину, личность которого, по словам художника, представлялась ему «исключительной и крайне интересной для изображения».
Не то чтобы Бродский был человеком глубоко политизированным, хотя памятны его переживания по поводу политических событий 1905 года. Но после ощущения тоски и душевной неустроенности события октября 1917 года его чрезвычайно взволновали. «Великая Октябрьская социалистическая революция с первых же дней захватила меня. Мне сразу сделалось ясно, что позорно современнику, а тем более художнику, пройти безучастно мимо тех великих событий, которые не по дням, а по часам развивались перед нашими глазами. Я понял, что отобразить революционную эпоху и ее великих людей - долг каждого художника». Так возникли многочисленные портретные зарисовки Ленина, а потом и огромная картина Торжественное открытие II конгресса Коминтерна во дворце Урицкого в Ленинграде (1920-1924).
Первомайская демонстрация на проспекте 25 Октября. 1934
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Страницы Каталога-путеводителя по картине И.И. Бродского «Торжественное открытие II Конгресса Коминтерна во дворце Урицкого в Ленинграде». 1924
Выступление Владимира Ильича Ленина на митинге рабочих Пулковского завода в мае 1917 года. 1929
Центральный музей В.И. Ленина, Москва
Четыре года работал Бродский над картиной - колоссальным групповым портретом. Уже тогда, в работе над этим огромным полотном, возникла потребность воспользоваться помощью других художников, делавших вместе с ним наброски портретов делегатов. К совместной работе Бродский привлек художников Леонида Пастернака, Бориса Кустодиева, Мстислава Добужинского, Сергея Чехонина, Георгия Верейского, Георгия Савицкого и скульптора Николая Андреева. Бродскому удалось передать приподнятую атмосферу заседания. По окончании работы «картина приобрела большую