– Возражаю, если откажешься разделить со мной обед, – гораздо спокойнее произнес он и щелкнул пальцами. – После сна я всегда голодный, а зачем есть в одиночестве, когда мне попалась такая податливая жертва, которой на целых два часа понадобилось укрытие?
Аморфная масса тотчас показалась в гостиной, чтобы получить приказ. Вокруг замелькали призраки и монстры, накрывая на стол, а Юта пересел на лавку напротив меня. Я почему-то всякий раз отказывалась от угощений в этом месте, но мясные рулеты и овощные салаты выглядели вполне аппетитными. Хозяину незачем меня травить, когда он способен прихлопнуть любого человека пальцем.
– И все же в твоей смешной истории я не понял одного, – нарушил он молчание, отвлекшись от еды. – Ладно, ты с заклинанием немного промахнулась, но результат в любом случае получила. Почему же ты не воспользовалась случаем? Неужели растерялась?
Я от удивления даже жевать перестала, так с набитым ртом и возмутилась:
– Ты точно меня не слушал! Я же говорю – декан Эллес меня едва не изнасиловал! Да это просто небывалое везение, что у меня получилось вырваться и сбежать!
Мы с ним будто говорили на разных языках и не могли уловить суть. Юта тоже хмурился от непонимания:
– Ну, на части бы он тебя не разорвал – Эллес же чистокровный дракон, а не какой-нибудь варвар. Зато после этого он уже никогда бы от тебя не отвернулся. Без разницы, как это произошло, но носитель такой фамилии не оставил бы свою любовницу – женился бы или сделал наложницей. Статус не так важен, как то, что ты на всю жизнь оказалась бы под его защитой. Разве ты не этого добивалась?
– Конечно, не этого! – воскликнула я, хотя уже поняла, что мои объяснения на самом деле не звучат исчерпывающе.
Однако Юмин уточнил:
– То есть тебе была нужна его симпатия, хотя сам он тебе вообще не нужен?
Я тяжело вздохнула и попыталась заполнить пробелы:
– Он мне нравится, конечно… Но не до такой степени, чтобы тут же прыгать с ним в постель. Может, когда-нибудь я в него даже влюблюсь – к сожалению, сегодня уже не успею. Юта, я пошла на эту подлость от безысходности. Иса требует от меня строить глазки кому-то из местной элиты, чтобы шпионить было проще… Я не то чтобы собираюсь шпионить, но мне действительно не помешает местная крыша. В противном случае меня банально заберут из академии и на веки вечные прикуют к столу артефактолога.
Князь зла вновь принялся надо мной смеяться:
– Ты сама-то уловила, насколько глупый у тебя был план? Тебе не Эллеса надо было зачаровывать, а для начала себя. Толку-то от его чувств, если ты их не принимаешь?
– Да знаю я, знаю, – буркнула я. – Запаниковала, плохо подумала. И, честное слово, он мне совсем не противен – наоборот, в таких и надо влюбляться.
– Помочь? – ехидно предложил он.
– Ну уж нет. – Я замахала руками. – Дай хоть предыдущую помощь пережить! И хватит уже меня высмеивать – перейдем на тебя. Расскажи, как ты стал повелителем призраков, вертикальных луж и прочих пауков?
Юмин откинулся на спинку стула и принялся вспоминать:
– Вначале они меня тоже раздражали, особенно когда валили в наш мир нескончаемым потоком. В Ису – один попаданец, а в Гонту – как повезет, иногда целые отряды нечисти прибывали. То тишина, то целый год подряд каждый день вой и рев – драконы сражаются со злыми духами, злые духи воюют за свое право на продолжение нежизни, а мне спать мешают. И в какой-то момент я решил, что раз их появление все равно не предотвратить, то пусть хоть делом занимаются – тешат мое чувство собственной значимости.
Я понимающе закивала:
– В моем мире говорили так: «Не можешь победить – возглавь».
– Именно. К тому же большинству из них только и нужно было, что объяснить правила нового существования и дать какую-то цель – я выбрал самую эгоистичную: служить мне. Часть из них это делает вовсе не из благодарности, а от страха передо мной. Но какая разница, если результат одинаков?
У меня от каждого его ответа только еще больше разгоралось любопытство:
– Нам на лекции выдали одну гипотезу. Мол, все князья зла – это бывшие призраки местного происхождения, которые эволюционировали до небывалого уровня! То есть ты много лет назад умер?
Юмин слегка изогнул бровь, чтобы ощущение насмешки усилилось, и легкомысленно заявил:
– Не припомню такого. И никто из моих «коллег» не имеет привычки умирать – а иначе какие из нас князья, если мы позволим кому-то нас прикончить? Наше долголетие объясняется силой и гигантским резервом черной магии, а не такой ерундой, как смерть. Система образования в академии серьезно хромает. Хочешь пощупать меня на предмет призрачности?
Пощупать я его действительно хотела, но это желание было полностью иррациональным и не связанным с ответом на мой вопрос. Раз говорит, что жив, то с какой стати мне ему не верить? Особенно когда интересных тем для беседы все больше и больше:
– И ты с остальными князьями зла ладишь? Неужели вы друзья, которые иногда собираются за покером и обсуждают, кто сколько невинных людей загубил?
– Нет, конечно, мы естественные враги. В твоем мире с прямыми конкурентами дружат?
Если бы не легкая улыбка на его губах, то я бы сразу поверила. И тем не менее Юмин Тахарион мог именно это и иметь в виду. Однако переспрашивать я не осмелилась.
– Мне почему-то приятно знать, что ты живой. А то все отгоняла мысль, что говорю с трупом, – я натянуто рассмеялась и тут же погромче заверила, повернувшись в сторону двери: – Ничего не имею против трупов – я за толерантность!
– Слуги нас не подслушивают, – Юмин сразу понял мой маневр правильно. – Хотя они очень любопытные, но все же побоятся меня разозлить. Поэтому скажи это им лично – Вик будет вне себя от счастья. Но я на самом деле полукровка, как сразу и говорил. Мой отец был драконом, а мать – обычным человеком с мягким характером. У нее был только один изъян – она считалась самой красивой женщиной не только Гонты, но, возможно, всего этого мира.
Все дети любят своих мам, но его слова сомнению не подлежали:
– Охотно верю – от тебя за версту несет выигрышем в генетической лотерее. Если, конечно, ты себе эту внешность не наколдовал.
– Зачем мне притворяться кем-то в собственном доме? Хотя узнаешь точно, когда я приду навестить тебя в академии – там же, вроде бы, охранные знаки, которые убирают любые трансформации облика?
Я испугалась:
– Не надо туда приходить! С ума сошел?! Тебя же сразу поймают! Как бы ты ни был силен, но в академии полно чистокровных драконов и сильных магов, да и студенты в стороне не останутся. А если на помощь позовут, то там соберется весь город!
Юмин смотрел на меня долго, будто я выдала нечто удивительное – и он никак не мог сформулировать общую мысль, а потом остановился на одной, самой очевидной:
– Ты все еще беспокоишься обо мне, хотя я больше не выгляжу ребенком? Остановись, тетенька, с каждым разом все смешнее.
Я уязвленно насупилась, хотя по сути он был прав – уж, поди, не мне его учить, где проявлять осторожность. Да и он наверняка пошутил. Зачем ему в академию, если я сама без проблем могу попасть на Тахарион в любое время? Нам ведь необязательно водить дружбу прямо ежедневно!
Решив сменить тему, я спросила:
– А кто такая Аделиз?
– Есть подозрения, что ты, – без паузы и с совершенно серьезным лицом заявила эта непонятная могущественная сущность.
– В каком это смысле? – насторожилась я.
– В прямом. Но пока больше пунктов «против», чем «за». Есть один способ более надежной проверки, но мой меч может и не накинуться на того, кто не несет угрозу, и наоборот, прикончить тебя на месте. А я твердо решил учиться заботиться о ком-то на тебе, пока не найду ее.
Я-то себе успела придумать, что очаровала целого князя зла своим идиотским героизмом, но это точно не стало единственной причиной – я просто кого-то ему напомнила. Ошарашенно уточнила:
– Ты намекаешь, что только Аделиз может безбоязненно взять в руки твое оружие? Все остальные выживут лишь в случае, если, по мнению бездушного металла, слишком жалкие, чтобы тратить на них силы? Подожди, она все-таки твоя любимая?
Юмин погладил рукоять меча и тихо перечислил факты, которые не вязались между собой:
– Нет, я ее совсем не знал. Ищу, но, кроме тебя, ни единой кандидатуры. Любить я ее не собираюсь, но дам ей все, что потребуется, лишь бы она ни в чем не нуждалась. Это единственное дело за мою долгую жизнь, которое я пока не сумел довести до конца. Я назвал свое оружие в ее честь.
– «Весенняя Смерть»? – удивилась я странной отсылке. – Нам на лекции говорили, что у твоего меча такое имя.
– Аделиз умерла в начале весны, – произнес он нехотя. – Разумеется, я стал сильнее и отомстил каждому, кто был причастен к ее гибели.
Что-то его объяснение отдавало уже шизофреническим бредом. Я сжалась, боясь делать резкие движения или что-то ляпнуть невпопад, и тогда Юмин меня добил:
– В рукояти ее бедренная кость, то есть Весенняя Смерть никогда не причинит ей вреда, потому что это скорее оружие Аделиз, чем мое. Тебе точно ни о чем не говорит ее имя?
– Ч… человеческая кость? – в ужасе переспросила я, и все мое лицо перекосило от отвращения. – Какая мерзость…
– Мерзость? – Он скривил губы в усмешке. – А ты забыла, где находишься? Мерзость – общее название для таких, как я. Или нас на твоих лекциях уже начали называть князьями брезгливости и щепетильности?
Да, все понятно, но от этого не менее отвратительно. Я вскочила и начала суетливо выдумывать предлог, чтобы уйти:
– Мне уже пора. Я ведь даже отчет в управление не отослала – опять начнут ругаться! Не провожай – кажется, я начала разбираться в этих коридорах.
Разумеется, он прекрасно понимал, что я так внезапно сорвалась с места отнюдь не по этой причине – кто бы мне что о нем ни говорил, но я с самого начала не понимала его сущность, и поэтому каждая подтверждающая деталь выбивала меня из колеи. Юмин не думал меня останавливать – лишь поинтересовался: