«Немаловажно постоянно находиться в контакте с посредником».
Вы когда-нибудь говорили с ними напрямую или всегда с переводчиком?
Всегда с переводчиком – несмотря на то что Такахата понимает французский, а Судзуки немного говорит по-английски. Такахата хочет говорить по-французски только тогда, когда он к этому готов. Судзуки не очень любит говорить по-английски, делает это очень редко. И это очень по-японски – если они плохо говорят на языке, они слишком смущаются. Поэтому у нас всегда был переводчик, который работал на студии, прекрасно изучил процесс создания анимации и лично знал Такахату и Судзуки. Она, конечно, японка, но жила за границей, поэтому она также немного знает о том, как мы, не-японцы, думаем. Она была нашим переводчиком от начала и до конца. У нее не было своего собственного мнения о фильме, это не входило в ее роль. Но она была человеком, с которым я общался больше всего. Я мог спросить ее: «Если Такахата говорит это, скажи мне откровенно, это ли он имеет в виду или он имеет в виду что-то другое». Иногда она могла прояснить ситуацию в уже неформальной обстановке. Немаловажно постоянно находиться в контакте с посредником. Как человеческие создания, мы слушаем слова наших собеседников, но мы также слышим между словами, тонкости, невысказанные слова, которые на самом деле очень важны. Когда у вас есть переводчик, это не работает, особенно при обсуждении нюансов эмоций и символов: слова даются нелегко. А когда переводчик каждый раз переводит предложения, у вас нет возможности увидеть меж слов, что имеет в виду собеседник. Это меня очень расстроило. Мне пришлось очень быстро научиться быть как можно более точным, четким, делать записи и всегда проверять, что мне говорят люди. Тем более, мы, европейцы, также много читаем по выражению лица: в Японии, Китае и Корее мимика отличается, поэтому вы не всегда можете прочитать эмоции человека. Это просто незнакомые выражения, которые я начал понимать только со временем.
Как проходила ваша совместная работа?
В основном на расстоянии. Я провел в Японии целых шесть недель только ради одного этапа проекта. Они всегда говорили мне, что фильм будет снят в Европе с участием местных аниматоров. Сначала я работал над синопсисом, который отправил им, затем написал сценарий, все еще здесь, в Англии. Я сделал несколько подготовительных раскадровок, чтобы проиллюстрировать то, что я хотел сказать. Думаю, все это заняло почти год или чуть меньше. Когда все было закончено, я впервые поехал в Японию на студию Ghibli. Мы сели за стол, и я рассказал всю историю. Они сказали: «Большое спасибо, давайте встретимся завтра утром, и тогда мы сможем сказать вам, что думаем о вашей истории». На следующий день они были очень откровенны: «Это хорошо, нам нравится история, видно, что есть потенциал. Некоторые детали все еще не очень доработаны, но это можно решить уже позже». В этот момент Судзуки сразу же сказал: «Я думаю, что этот фильм должен длиться 80 минут». Я был немного шокирован.
«Исао Такахата был гласом студии».
Вы впервые снимали полнометражный фильм, так еще и такой длины?
Именно. В короткометражных фильмах сам режиссер более или менее определяет длину, потому что это должно отвечать его ощущениям: он может ошибиться, но в начале он должен угадать, и это все еще может поменяться: он знает, что фильм может быть на 10 % или 20 % длиннее, или немного короче, обычно фильм всегда оказывается длиннее. Очень быстро я понял, что Судзуки очень практичный человек, потому что в полнометражном фильме самая дорогая часть – это анимация. Он увидел сюжет и сказал: «Эту историю можно рассказать за 80 минут. Мы не хотим, чтобы фильм был слишком длинным, продолжительность в 80 минут – это очень хорошо, будем ориентироваться на это как на цель». Следующим этапом была уже раскадровка.
Какова была роль Исао Такахаты в создании «Красной черепахи»?
Пока я работал над анимацией, я поддерживал постоянный контакт со студией: либо я отправлял фрагменты фильма, либо приезжал туда сам, лично. Каждый раз обсуждались все стороны: художественный аспект, идея, которую должен или не должен выражать фильм, эмоции, символы, графический стиль и т. д. Исао Такахата был гласом студии. Они немного решили между собой, что они думают, может быть, только он и Судзуки, а может быть, и другие люди тоже, он никогда не уточнял этого, – они смотрели на продвижение производства и решали между собой, какое у них мнение. Затем мы провели бы дискуссию, где Такахата был бы официальным представителем, а Судзуки также говорил бы, но лишь время от времени. Иногда это было очень продуктивно, иногда нелегко, потому что были какие-то спорные моменты – мы могли вести долгие дискуссии. В какой-то момент они забеспокоились, потому что анимация была почти закончена, но время шло, а бюджет подходил к концу. Поэтому они сказали мне приехать и работать в Токио, чтобы видеться с ними один или два раза в неделю, чтобы таким образом было проще общаться. И я провел там шесть недель, в маленькой квартире, которую они мне одолжили и в которой я работал весь день, без перерыва, над раскадровками. Время от времени мы встречались, чтобы поговорить о ходе работы. С Такахатой я чувствовал очень сильную связь, даже если он и не художник, что само по себе не является чем-то исключительным, но все равно остается редким. Такахата знает, например, что иногда нужно говорить о крошечных деталях в фильме, потому что они иногда бывают очень важными, и он это понимал. И мне это подходило.
© 2016 Студия Ghibli Wild Bunch – Why Not Productions – Arte France Cinéma – CN4 Productions – Belvision – Nippon Television Network – Dentsu – Hakuodo Dymp – Walt Disney Japan – Mitsubshi – Toho. Все права защищены
Можете привести пример детали, на важности которой он настаивал?
В какой-то момент фильма маленький мальчик, находясь под водой, впервые встречает черепаху. Ранее он прошел через своеобразный туннель между скалами и теперь выходит на поверхность. Но вдруг он останавливается, увидев красивую зеленую черепаху. Они оба смотрят друг на друга. На этом этапе ребенок не должен останавливаться: он должен продолжать подниматься медленно, естественно. И я помню, что Такахата настаивал на важности этой детали. В анимации этого не видно – ведь это неподвижные рисунки, в среднем три рисунка на каждые две секунды фильма. Он сказал: «Было бы хорошо, если бы маленький мальчик немного поднимался туда, постепенно». Я не помню, объяснил ли он причину, но я сразу подумал: «Это говорит аниматор». Этот момент не должен быть фиксированным. В анимации гораздо дешевле держать персонажа неподвижным – и гораздо проще. Но здесь он чувствовал, что важно сохранить естественное медленное движение. Поэтому движение в фильме есть.
На более общей основе, когда мы говорили о символах или подобных деталях, Такахата сказал: «Характер женщины в этой истории естественно загадочен. Но она слишком загадочна, поэтому мы отдаляемся, не чувствуем ее». И он продолжил: «Многие люди думают, что в Японии женщины покорны мужчинам, что они незаметно остаются позади них и т. д. Но я считаю, что женщины не покорны мужчинам. Я считаю, что женщины сильнее мужчин». Переводчица перевела это для меня и добавила: «И я с ним согласна». Бывали моменты, когда я был настолько увлечен своим проектом, что такой совет, очень свежий и данный со стороны, был очень важен для меня.
«Ты режиссер, тебе и решать».
Ограничился ли он лишь такой ролью советника?
В нем было что-то очень поразительное, даже удивительное: он очень уважал режиссера. Он строгий человек, его мнение не всегда совпадало с моим, и он обладал определенной властью в студии. Но, как ни парадоксально, он был очень сдержанным и скромным. Он понимал роль режиссера, чувствовал ее, потому что сам имел такой опыт. Он всегда четко давал понять, что он там только для того, чтобы убедиться, что я хороший режиссер. Он не хотел брать на себя ответственность, не хотел говорить мне, каким я должен быть: он хотел лишь поддержать меня. Например, он часто говорил мне: «Мое мнение такое-то и такое-то, но ты режиссер, тебе и решать». И я чувствовал, что это не просто вежливая фраза: он мог соглашаться или не соглашаться с моим выбором, но в итоге я все равно оставался главным. Эта уважительная поддержка очень помогла мне узнать и его мнение, потому что такое отношение сохранялось с самого начала, а мне никогда не приходилось что-то доказывать. Мы могли сразу перейти к диалогу, который был полезен для фильма. В первый раз, когда я пришел в Ghibli, я спросил Такахату и Судзуки: «Что вы думаете об этом? А что вы думаете о том?» Они были немного удивлены, но быстро поняли, что я очень хочу знать их мнение. Возможно, они привыкли к режиссерам, которые отстраняются и берут контроль в свои руки, не задавая лишних вопросов? Но у меня были разговоры с ними по нескольким причинам: во-первых, потому что у них было в тысячу раз больше опыта, чем у меня, а во-вторых, потому что они были японцами, а я люблю традиционную японскую культуру. Я хотел узнать их точку зрения, не принимая при этом участия в съемках японского фильма. И в-третьих, Такахата очень культурный человек. У него был большой интерес к культурам в целом: французская культура, традиционная японская культура. Поэтому мне очень хотелось узнать его мнение. Всякий раз, когда мы встречались и обедали вместе, он мог долго говорить на интересующие его темы о Японии или других странах. Но он не задавал никаких вопросов о моей жизни, о моей семье: между нами это было не принято. И я думаю, что это очень по-японски. Честно говоря, я не возражал, потому что и так было о чем поговорить, тем более что мы говорили через переводчика, так что у нас уже сохранялась более формальная атмосфера.
Французское издание Blu-ray
Вы всегда оставались в сугубо профессиональных отношениях?