— Нет… — устало выдохнул я, потратив последний Эрг Силы из Кристалла. — Все тщетно, друзья мои… Я не умею оживлять мертвых…
После этих слов Василинка закрыла лицо руками и горько расплакалась, судорожно вздрагивая плечами. Первуха обнял её за плечи, шепча на ухо что-то явно успокоительное. Пусть поплачет. Слезы облегчают боль от утраты, но не могут погасить её полностью.
Я вытер запачканные кровью руки о чистый кусок ткани, закрыл мертвецу глаза и уселся на пол, развернувшись спиной к лежанке. Привалившись к ней спиной, я закрыл глаза, отрешившись от действительности. Мне хотелось понять, что же такое я сделал не так, и почему моя Магия не сработала на этот раз, хотя должна была.
Не знаю почему, но я чувствовал, что все сделал правильно. И только лишь один неучтенный фактор не позволил мне этого сделать. Какой? Вот в чем вопрос…
— Помер что ли? — раздался у меня над головой сиплый голос пропойцы-Лекаря, что наконец-то пришел в себя после моего удара.
Я открыл глаза, наблюдая за покачивающимся надо мной телом, потирающим разбитую в кровь голову. Однако, я успел заметить, как он потчует рану слабой струйкой Энергии, видимо в Резерве у него, что-то, да осталось.
— Столько драгоценной Силы перевели, и все без толку! — Продолжил разглагольствовать утырок. — Сразу же было видно, что помрет! Сила ему — что мертвому припарка! Так и вышло… — И Малыга сдавлено хихикнул, словно этот факт его основательно повеселил. — Меня-то зачем били — все-равно же ничего не изменилось.
— Ну ты и тварь! — Во мне опять всколыхнулась злость к этому уроду, из-за которого погиб хороший человек. — А ведь его можно было бы спасти, если бы ты Силу не зажал, и поднял свою задницу…
Договорить я не успел, как на Лекаря с визгом напала Василинка, вцепившись руками в его жиденькие волосы. Только «перья и пух» полетели по сторонам.
— Сдурела совсем, полоумная! — завизжал Малыга, пытаясь оторвать от себя разъярённую девушку.
Но не тут-то было — и без того жидкая шевелюра алкаша стремительно теряла остатки растительности. Пытаясь оторвать руки девушки от своих волос, малыга на мгновение потерял бдительность, как Василинка мгновенно сменила тактику и вцепилась ногтями в его рожу. Пропитую физиономию Лекаря мгновенно украсили окровавленные полосы.
— Я твои бесстыжие зенки выцарапаю! — визжала в исступлении девчушка, явно собираясь привести свои угрозы в исполнение.
Я, как и Первуха, не стал её оттаскивать от Малыги — пусть душу отведет.
Я лишь поднялся на ноги, немного отступив в сторону, чтобы случайно не попасть под удар Василики, превратившуюся в настоящую фурию с горящими глазами и растрепанными волосами. Я даже невольно залюбовался ей — она была прекрасна в своем праведном гневе. Даже её яростный оскал, демонстрирующий белые зубки, показавшиеся из-под привлекательных коралловых губ, был прекрасен.
Я невольно вспомнил свою ненаглядную, когда мы изредка ссорились с ней. Она тоже могла в порыве гнева легко запустить в меня тяжелой кружкой, или огреть в сердцах крепкой деревянной скалкой или сковородой по горбу. Но делала она все это искренне любя! Зато, какие невероятные ночи нас ждали после непременного примирения… Эх, когда же я вновь смогу встретиться со своей ненаглядной? Когда смогу зглянуть в её искрящиеся глаза и бесконечно долго любоваться её непередаваемой улыбкой? А затем крепко сжать в объятиях, оторвать от земли и подарит ей поцелуй? Несмотря ни на что, я надеялся и верил, что этот момент непременно наступит!
— Да откуда же вы такие взялись? — вырвал меня из воспоминаний возмущенный возглас Малыги, располосованную и кровоточащую физиономию которого словно кошки драли.
Да и сама кошечка, такая же гибкая, хищная и стремительная, не отпускала своим вниманием уже воющего пьянчугу, нанося ему очередную кровавую, пускай и совместимую с жизнью травму. Не имея больше сил сдерживать беснующуюся девчонку, Лекаришка замахнулся, решив одним ударом закончить схватку. Пусть он и был маловат и худощав, но все-таки он — мужик, как ни крути. А допустить такого не мог уже я.
— Ах ты, козел драный! — Первуха, оказавшийся порасторопнее старикана, первым подскочил к Малыге, перехватывая его руку, занесенную для удара. — Беззащитных девушек бить?
— Да какая же она беззащитная? — огрызнулся урод.
Но пацан не стал слушать тупых объяснений и от всей души заехал уроду в ухо.
— Так его, мелкий! — удовлетворённо прокаркал я, наблюдая, как алкаш покачнулся от удара, забыв обо всем на свете. — А я еще и добавлю!
— Сама добавлю! — Ощерилась девчушка, с размаху закатав выродку маленьким, но крепким кулачком во второе ухо.
Малыга что-то сдавленно булькнул и покачнулся еще сильнее. Зацепившись ногой за сдвинутую с места лавку, он, потеряв равновесие рухнул прямиком на мертвеца.
— Убивают! — истошно заверещал он, сваливаясь с лавки на пол, путаясь в окровавленной ветоши. — Отвалите от меня, придурки! Я ни в чем не виноват! Сдох бы все-равно ваш Молчан! Не умею я такие раны лечить!
— Ты бы ему хоть страдания бы облегчил, — обвиняюще произнес я, подходя поближе к копошащемуся в тряпках мужику. — Но ты ведь и этого не сделал. А сидел тут перед умирающим, жрал и пил, как будто ничего страшного не происходит, — мерно продолжил я. — Довольно ухмылялся, представляя, сколько еще Силы можно заныкать на черный день. Так же было, Малыга? — Я присел рядом с ним на корточки, заглянув в его бегающие поросячьи глазки. — Придушить бы тебя сейчас, чтобы хорошим людям больше воздух не портил…
— Вы не посмеете! — завопил во всю глотку алкаш. — Пусть меня на судилище ведут! Я перед всем обществом хочу ответ держать!
— Перед обществом, значит? — Задумчиво произнес я, раздумывая, как же с ним поступить.
Никто из нас не заметил, как мертвый Молчан неожиданно распахнул глаза, сплошь залитые чернотой и медленно повернул голову в сторону хнычущего лекаря. Его рука неожиданно схватила Малыгу за шиворот, одним рывком подтаскивая поближе. Синие губы мертвеца разъехались в жуткой улыбке, а рот, оказавшийся набитым острыми зубами, широко распахнулся. Лекаришка даже вскрикнуть не успел, когда свежеиспеченный Умрун, вырвал из его шеи добрый шмат мяса.
Глава 18
Малыга заверещал и забился в конвульсиях, словно муха, попавшая в сети кровожадного паука. Однако, его отчаянные попытки вырваться ни к чему не привели — восставшее из мервых Некросущество крепко удерживало свою жертву в объятиях, продолжая стремительно отхватывать крупные куски мяса из его шеи.
— Что это за Тварь, деда⁈ — прянув от лежанки в мою сторону, испуганно воскликнула Василинка, едва не свалив меня с ног.
Первуха, хоть и не кричал, но в его распахнутых «по пять копеек» глазах стоял тот же немой вопрос и плескалось море настоящего и ничем не замутненного страха. Хоть он и пытался не выдать его перед возлюбленной, но я это отлично видел, даже не применяя Дара Мозголома — у него это было словно написано огромными буквами на лбу. А тем временем во все стороны брызгала кровь из перекушенных вен и артерий утырка, обдавая веером темных горячих брызг и меня с молодежью. Трепыхание пьяного Лекаря становилось все слабее и слабее, сил бороться в его тщедушном тельце практически не осталось.
Можно было и отбить бедолагу у Молчана, переродившегося вдруг в Живого Мертвяка — Зомби, но смысла в этом не было никакого. Я бы не смог компенсировать даже Большим Целебным Заклинанием отсутствие таких важных сосудов, снабжающих питанием головной мозг, как общая сонная артерия и внутренняя яремная вена, разбивающиеся еще на кучу более мелких.
Нет, Заклинание, конечно, подействовало бы, сохранив Лекарю жизнь на какое-то время. Но мертвяк уже прогрыз его шею практически до позвоночного столба, и даже под воздействием Большого Целебного Заклинания регенерировать столько отсутствующей плоти одномоментно — невозможно! Мозг бы за это время все равно бы умер. И еще меня до сих пор терзали смутные сомнения, что Заклинание на него все равно не подействовало бы, как до этого на Молчана.
А так — пусть это вяло трепыхающееся тело еще немного займет делом урчащего от удовольствия Мертвяка, продолжающего насыщаться свежим мясцом. А то мои молодые натворят со страху делов! А дедушка пока подумает, что с этим дерьмом делать? И как потом все это дерьмо разгребать?
Черт! Я переживал, что своевременно сам не поднял Молчана после смерти, постаравшись максимально сохранить ему сознание. Но тогда бы мне пришлось раскрыть свои карты перед невольными свидетелями — Первухой и Василинкой, устроив им очередной разрыв шаблонов. Мне бы совершенно не помешал такой честный, верный и послушный бодигард, способный прикрыть мне спину в предстоящей заварушке.
А то, что заварушка непременно состоится, я уже совершенно не сомневался. Сдохшая Стрига таки действительно исполняла заключенный контракт с жителями Кромки и полностью контролировала последствия Некроэнергетического Выброса, который, что вероятнее всего, сама же и устроила. Все поганые Твари скроены по одному шаблону — нету им никакой веры, даже, если и существует некая видимость «добрых» дел. Тварей всегда нужно давить, невзирая ни на какие обстоятельства!
Однако, с беснующимся Умруном надо было срочно что-то делать. Он сейчас полностью отгрызет Малыге голову и хорошо, если возьмется за остальное. Но, скорее всего, его «автонаводка» сработает на живых. На нас с молодежью, то есть. Поэтому надо выносить его наглушняк именно сейчас, пока он так основательно занят.
Самое странное, что мне ни капли не жаль было подлеца Малыгу — он получил свое по заслугам! А вот Молчана, даже в таком жутком обличье, мне было откровенно неохота навечно упокаивать. Отличный ведь был мужик. Он, думаю, и Некросом был бы точно таким же… Нужно было срочно принимать какое-то решение, пока сознание Молчана окончательно не растворилось в этом безмозглом существе, готовом лишь только рвать и жрать теплое трепыхающееся мясо. И, желательно, человеческое.