— Да — как ты говорил.
— Набьем их травой, листьями, ветками. Много весить не будут, и если не осматривать, со стороны покажется, что добром заполнены.
— Хорошо придумано, а то подозрительно, что почти пустые идем. Какие переселенцы без кучи добра?
— Никаких постоялых дворов и ночевок в деревнях — только на природе.
— В темноте гопы могут озоровать, — предостерег Диадох.
— Их мы как-нибудь переживем, а вот погоню луддитов вряд ли. Я так понимаю, они могут много народа поднять?
Диадох почесал затылок и обратился к Давиду:
— Ты им рассказал, что из древних будешь?
— Нет, они сами мне это заявили, осмотрев одежду и разные вещицы. Мне кажется, что с мобильниками церковники знакомы. Или видели что-то, на них похожее.
— Плохо… — нахмурился Диадох. — Из-за древних они весь край поднимут.
— Но в горах у них власти нет? — уточнил Влад.
— В горах ее ни у кого нет, да и страшно им туда соваться. Не любит тамошний люд братьев. Без армии туда идти нельзя, а ее собрать — дело небыстрое, да и вряд ли до такого дойдет. Смысл? Незаметно она не подберется, движется медленно, так что можно легко уйти.
— Значит, план тот же — идем к горам. Крестьяне, кстати, туда ездят? Переселенцы? Вроде тех, под которых мы маскируемся?
— Туда всякие ездят, но в основном беглые.
— По пути ловят таких?
— Бывает и ловят, но не думаю, что часто. Некому этим заниматься, потому как нехорошая работа и неблагодарная — вряд ли денег дадут, зато легко можно вилы в брюхо схлопотать. Шерифы следят за порядком в городках и селах, и если жителей что-то не касается и не мешают чужие ничем, то глаза на такое обычно закрывают. Луддиты почти все на севере, сюда редко наведываются, и только в спокойные места, вроде Новограда. Хотя не знаю, что сейчас начнется. На моей памяти древних ни разу не ловили.
— Посмотрим, — подвел черту Влад. — Ну давай, показывай наш новый тарантас.
— Вот мне интересно: этот хребет возник в один день и все, кто там жил, исчезли бесследно? — продолжил нескончаемый допрос Давид.
— Так все и случилось — Богом клянусь, — ответил Диадох. — Была там равнина с городами, реками и озерами, и вдруг земля задрожала, и выросли скалистые пики. Так священники говорят и сказания. Для всех, кто в стороне жил, это заняло мгновение, а вот тем, кто угодил туда, не повезло. У них даже не века, а много больше миновало, хотя никто столько не прожил — то оружие сразу убивало все живое: людей, зверей, деревья. Горы возникли совсем мертвые — ни травинки, ни букашки, за то и получили свое название.
— Мне уже не кажется ваша идея удачной, — расстроился Давид.
— Да ты что? С той поры знаешь, сколько миновало? Нет? Никто не помнит. Леса там выросли, озера и реки появились, зверья всякого видимо-невидимо, случается запы шастают, как по всему фронтиру. Говорят, что в первые годы горы рассыпались быстро, будто время продолжало там идти гораздо шустрее обычного или что-то сильно подтачивало их твердь. Но за века все успокоилось, и теперь неприступных скал почти нет. Разве что на севере остались. Почти везде холмы высоченные, долины между ними, и лишь по вершинам много камня непролазного. В ясную погоду видно, что склоны зеленые почти везде. Не волнуйся, Давид, — горы давно уже не мертвые.
— Утешил. Люди чем там живут? Села, города есть?
— Городами там называют три халупы, рядом поставленные, а если шалаш одинокий, то деревня. Не знаю, правда ли — рассказываю то, что от других слышал. Сел, думаю, нет, потому как в селе обязаны церковь держать, а люд тамошний если и вспоминает о святом, то лишь когда богохульствует. Чем живут? Да всяким. Скот пасут в предгорьях, ну и воруют его на востоке, отчего горцев там никто не любит. Сеют что-то крестьяне — им на роду написано сеять. Охотники пушнину добывают, ватаги сколачивают в верховья Подонца — там зубров и бизонов бьют сотнями и тысячами, потом шкуры или кожи везут сюда, на ярмарки, или заезжим купцам отдают, хотя мало кто там торговать решается. Пройдут годы, и народ остепенится, станет все, как в Новограде, а фронтир отодвинется дальше на запад и юг. Земля очищается, бабы рожают быстро, и как ни мрут люди, а их все больше становится, и места всем не хватает. Потому и прут в опасные земли, причем кто зря не пойдет, только самые бесшабашные. Думаешь, отчего луддиты там не появляются? Одно дело тупым землепашцам головы морочить, а другое — крепким ребятам, которые крови не пугаются, умеют и лук натянуть, и мечом пырнуть. Проповедовать среди такой публики можно, но только один раз, после чего тебя на ближайший погост снесут. Ведь не просто так многие ушли, а потеряв родных на кострах или в застенках пыточных, куда за пустой оговор всякий угодить может. Закон всегда на стороне братьев, ведь суд им отдан. Что делать простому человеку, если не хочет с таким мириться? Только уходить восвояси. Вот и уходят.
Слушать разговоры Давида с Диадохом Владу не надоедало — за счет этого он постепенно повышал свой уровень знаний о нынешнем мире. К тому же других развлечений в дороге не было. Ехал он в гнезде из мешков, прикрытом от чужих глаз грязной рогожей. Со стороны казалось, что повозка заполнена добром по край высоких бортов, но на деле настоящего груза было очень мало. Увы — финансы не располагали к тратам. Так что в основном работали пустышки с травой и ветками, создавая впечатление приличного имущества переселенцев. Вряд ли кто-то заподозрит, что там прячут двоих беглецов. Со стороны — заурядная картина: четверка молодых мужчин ищет лучшую долю.
Жаль, что повозка не отличается повышенной проходимостью, да и местность хоть пока что равнинная, но изобилует оврагами, ручьями с болотистыми берегами, полосами непролазного кустарника. Без дороги двигаться невозможно, а здесь велик шанс нарваться на любопытные глаза, потому приходится не терять бдительность.
Встречный народ — такие же крестьяне, только, скорее всего, настоящие. На чужаков смотрели странно, но здоровались вежливо и в расспросы не лезли. Лишь один, обгоняя на пустой повозке, пристал, но только мало что в уши получил. Диадох неохотно буркнул, что едут они к дяде, который еще в позапрошлом году подался на запад, а теперь прислал весточку, приглашая тех, кто выжил. Вот и едут к нему. Куда именно? А чего ты такой любопытный? Хочешь гопам про нас рассказать, чтобы подстерегли потом на дороге? А где тут у вас ближайшего шерифа можно найти?
После таких вопросов любопытного сдуло попутным ветром, и больше на таких не нарывались.
Ночлег устроили возле оврага, по дну которого журчал ручеек с чистой и холодной водой. Поставили на огонь котел — единственную посуду, пригодную для приготовления пищи, забросали в него прошлогодние вялые овощи — стоили они немного, а прикончить их желательно побыстрее. Похлебку сдобрили несколькими горстями пшена, Болтун накидал каких-то трав, посолил. Бурда получилась та еще, но даже Лена ела с завидным аппетитом, что свидетельствовало о несомненном прогрессе выздоровления.
Эх… сюда бы еще мясца хоть какого-нибудь…
Выскребая дно котла, Диадох вдруг заливисто расхохотался.
— Ты чего? — удивился Давид.
— Да представил, как нас сейчас на юге ищут. Небось всю реку прочесали с разных сторон, а без толку.
— На север пойдут, — буркнул Влад.
— Ну и что? Лодку мы утопили — не найдут.
— Зато в Трактовом расспросят и узнают, что была там пара чужих, продававших кучу наконечников от запов. И вспомнят, что мы, в Новограде появившись, то же самое делали поначалу. Да и в Форпосте тоже засветились с ними. Начнут спрашивать других и быстро поймут, что ушли мы сушей, на повозке.
— А ведь твоя правда… — нахмурился Диадох. — Ну день мы точно выгадали, а может, и больше. Дорог здесь очень много, крестьяне с чужаками говорить не любят, трудно будет узнать, куда именно мы подались. Здесь вся степь в селах и деревнях, а пути между ними, что паутина — всех никто не знает. Попробуй здесь найди кого. Рек больших нет, чтобы мосты можно было перекрыть, а через мелкие — много бродов. И горы вон — заметно ближе стали. Ты не видел, потому как вылез уже вечером, а мне хорошо заметно. И ведь это еще не целый день шли. Еще немного, и холмы потянутся, а потом выше станут.
— И дорог там станет гораздо меньше, — предположил Влад.
— Ну… наверное… Только и народ там уже не тот, да и не так много его.
— Ладно. Завтра идем так же — без остановок и всех любопытных вежливо отшиваем.
На следующий день, будто накаркал, довелось столкнуться с новым любопытным. И это оказался здешний шериф. Дорога привела к крошечному городку, домов в полста, и обогнуть его не получалось. Развернуться — тоже не вариант — подозрительно. Вот и пришлось через него проехать.
Жизнь в таких местах скучна и бедна событиями, так что проезд телеги с четверкой запыленных незнакомых крестьян можно считать сенсацией. Давид при виде лавки громко предложил реализовать накопившийся запас наконечников, возможно, даже на бартерной основе. Не зря ведь ночами заряжали копиры, пуская в них все новые и новые порции кандалов. Влад, помня, что с припасами дело обстоит туго, поддержал идею, и пришлось остановиться.
Городок не был избалован вниманием добытчиков, промышлявших по опасным землям, и такой товар получил статус эксклюзивного, тем более что за него не надо было платить серебром — переселенцы были согласны на обмен. В повозку отправилось несколько мешков с крупами и мукой, соль, сало, масло. Взяли немного посуды, лопату — в дороге нужный инструмент, пакет местного чая — грех не попробовать. И что самое приятное — удалось выторговать полукилограммовую свинцовую гирьку. Теперь будет из чего делать картечь. В разгар погрузки и пожаловал местный шериф.
Влад, слушая все из-под рогожи, еще не зная, кто пришел, заподозрил официальное лицо. Тот, поздоровавшись, как-то сразу, между делом, перекинулся парой слов с торговцем, выведав все детали совершающейся операции. Затем так же, ненавязчиво, начал выяснять, откуда идут переселенцы и где разжились такими чудесными наконечниками. Давид помалкивал — его говор слишком заметно отличался от местного, Лиля тоже держала рот на замке, зато Диадох пел за всех. Поведал о страшном море в Приуралье, о том, как померли все женщины и дети, о дяде, перебравшемся в эти богатые черноземом края и о его весточке с приглашением, которая дошла чудом. А что до наконечников, так по пути встретились с парой ватажников, промышлявших добычей древнего металла на юге, вот у них и купили, соблазнившись смешной ценой. Те были зверски пьяны и отдали за крошечные деньги. А сейчас вот оказалось, что припасов маловато, и стыдно пустыми перед дядей появляться.