Удивительно, но она прекрасно выспалась. Впервые за очень долгое время — настолько долгое, что она уже даже не помнила. Этой ночью ее не одолевали ни тревоги, ни беспокойство.
— Ты меня слушаешь? — спросил он.
— Да, — ответила она, стараясь, чтобы голос с утра не хрипел после сна.
— Хорошо. Теперь о деле, я имею в виду выложенный вчера ролик. Полагаю, ты видела его?
— Да.
— Знаешь, Стиви, я вряд ли могу отнести его к категории моих любимых. Мы заключили соглашение, и мне, хочу я того или нет, кажется, что ты, со своей стороны, его нарушила.
— Чего вы от меня хотите? — спросила она. — Только конкретно.
— Думай сама. Одним из возможных решений проблемы была ты сама. Если оно оказалось недейственным, я найду другое. Полагаю, тебе было бы неплохо с ним поговорить.
Пререкаться было бессмысленно, как бы ей этого ни хотелось.
— Что-то еще?
— Нет. Я позвоню завтра в это же время. До свидания.
— Он, кстати, в полном порядке, — сказала она, но Эдвард Кинг уже дал отбой.
На Стиви нахлынуло необычное ощущение ясности. Ее время пришло. В счет теперь шел каждый день, каждый час. Времени ценнее, чем это холодное утро в Эллингэмской академии, у нее еще никогда не было.
Стиви согнала себя с постели (несколько очков за усилия), сняла пижамные брюки с начесом и надела вместо них почти такие же серые треники. Душ принимать не стала. Старая футболка на ней (одна из любимых — она откопала ее в коробке со всяким старьем на чердаке) сойдет вполне. После ночи от нее немного попахивало, но это было здорово.
Да, от детективов иногда попахивает.
Стиви схватила рюкзак и сложила в него все, что ей могло понадобиться: телефон, зарядку, ноутбук, планшет, фонарик. Одна из ее любимых авторов, писавших о реальных преступлениях, как-то решила разобраться в череде убийств, совершенных в 1970-х годах. С этой целью она сделала все от нее зависящее, чтобы мысленно переместиться в то место и то время. Стиви читала, что она составила плей-листы всех музыкальных композиций, которые могли передавать по радио во время совершения убийств, включила их и стала колесить по окрестностям, чтобы тонко настроить мозг на атмосферу тех событий. «Потому что все это было очень важно, — сказала она. — Преступление надо прочувствовать, постичь его всеми мыслимыми способами и проникнуться им — оно может тебя захватить или даже попытаться определять твою жизнь, но при этом становится делом, которое тебе предстоит разрешить».
Стиви нашла онлайн-станцию 1930-х годов и засунула в уши наушники.
Утро выдалось хрустящим, как яблочный крисп. Воздух очищал организм изнутри, царапал легкие, гнал по артериям студеную жизнь. (Только не по венам. Вены возвращают в сердце кровь, бедную кислородом. А жизнь несли именно артерии, поднимаясь к дуге аорты, взмывая ввысь по сонной артерии и угощая мозг сладкой кислородной конфеткой, в которой он так нуждался.) Она включила музыку, и в уши полились тихие размеренные звуки. Стиви вошла с ними в резонанс, позволяя ногам с каждым шагом по камням отбивать такт. Стань этой музыкой. Слейся с ней. Вернись в то время через воздух и ритм.
Она обойдет разок всю территорию школы. Для начала прогуляется между домами, прошвырнется по улицам и извилистым дорожкам. Стиви вдруг обнаружила, что движется, грациозно выпрямив спину. Завидев кого-нибудь вдали, она меняла маршрут, незаметно уходила в сторону, прикрываясь деревом, сворачивала за угол. По слухам, Альберт Эллингэм спроектировал дорожки своих владений по следам выпущенного гулять по земле кота, потому как «кошкам виднее». Может, это и неправда, но с Альбертом Эллингэмом ничего нельзя сказать наверняка. Шагая по новому для нее музыкальному пути, Стиви неожиданно поняла, насколько справедливо было это утверждение. Во многих отношениях кошкам действительно виднее. Они охотницы и прекрасно идут по следу, но сами при этом остаются невидимы. Могут украдкой, скользящей тенью забраться на дерево и спуститься обратно. Кошки охватывают картину в целом, в то время как люди, как правило, смотрят только прямо перед собой.
Что у нее имелось в наличии? Эдвард и Фрэнки с их гангстерским маскарадом, превратившиеся в Лукавого. Но зачем? Просто чтобы сыграть с Мастером игры?
Внешне они казались состоятельными. Двое богатых, пресыщенных ребят, захотевших сделаться плохишами. Типа хорошо знакомого ей обеспеченного мальчишки, который вчера вечером ушел и заплатил, чтобы ему расквасили физиономию по совершенно непонятной ей причине, разве что дабы привлечь к себе внимание отца. Сегодняшний день отношения к Дэвиду не имел, но связь между ними не была лишена смысла. Это можно будет использовать. Эдвард и Фрэнки затеяли нечто, понятное только им и больше никому. И в итоге послали письмо. Но при этом не пригнали машину и не увезли в ней Айрис и Элис, правда? Их наверняка заметили бы. Да и, потом, где бы они стали держать Элис? Они не были тем здоровяком, которого видели вечером в обсерватории. Не избили зверски Джорджа Марша, не сели в лодку и не поплыли по озеру Шамплейн за выкупом. Никакого Интернета тогда не было, только телефоны, и то лишь кое-где. Такие действия нельзя координировать в отсутствие средств связи.
Стало быть, это, скорее всего, совпадение. Или же кто-то просто воспользовался письмом, включив его в свой план.
А как же быть с Дотти? Стиви зашагала по лужайке мимо статуй сфинксов. Дотти в мифах разбиралась. И наверняка знала все о загадке сфинкса, потому что без конца читала.
Стиви остановилась и посмотрела на Гранд-Хаус — с самой дальней точки территории школы, откуда его можно было увидеть. Музыка сменилась быстрой джазовой композицией. Именно такая, вероятно, звучала в уик-энд накануне похищения, когда в доме вовсю шла вечеринка. Дом — сердце владений Эллингэма, бившееся жизнью и мелодиями…
Что там Фентон говорила ей о последних словах, которые Альберт Эллингэм сказал Макензи? «Это оказалось на проводе». Провод? Радио? Неужели он действительно что-то услышал по радио? Был ли вообще в этом смысл? Он как раз собирался покататься на яхте, понятия не имел, что умрет, и поэтому мог бросить эту фразу просто так.
Однако…
Он изменил завещание. А что, если дополнительный пункт, о котором ходит столько слухов, существовал в действительности? Что, если Эллингэм и в самом деле предназначил состояние тому, кто предъявит ему дочь, живой или мертвой? Что, если знал: с ним должно что-то случиться? Он сочинил головоломку. Закруглил бизнес. И сказал Макензи, что «это оказалось на проводе».
Стиви как-то пошла в суши-бар, где еду подавали на ленте транспортера. Примерно то же порой происходило с ее разумом: факты появлялись словно на небольшом конвейере. Время от времени у нее возникал порыв протянуть к одному из них руку, взять и доставить себе истинное наслаждение. Провод.
— Провод, — произнесла она вслух.
И пошла к дому. Чем ближе она к нему подходила, тем он казался ей больше. Фонтан Нептуна на холодное время года выключили, и насест, с которого на нее взирал морской бог, теперь совершенно высох.
На месте Ларри у входной двери кто-то маячил — парень помоложе, в форме того же агентства безопасности, которое Эдвард Кинг нанял установить систему видеонаблюдения. Когда она попыталась войти, он ее остановил, но в этот момент «Зовите меня Чарльз» крикнул ей с балкона:
— Стиви! Ты не могла бы на секунду ко мне подняться?
Она затопала вверх по ступеням мимо семейного портрета Эллингэмов. Чарльз стоял на площадке вместе с Дженни Куинн.
— Ты Дэвида Истмана случайно не видела?
— Видела, — ответила она, — вчера, в Берлингтоне.
— А потом?
Девушка покачала головой. Дженни посмотрела на Чарльза, будто говоря: «Вот видишь?».
— Может, он звонил тебе или…
— Нет, — сказала она, — извините.
Передавать ему слова Дэвида о том, что он больше не вернется, не было смысла. Это не ее цирк, и она в нем не клоун на вольных хлебах. Все это начинание рухнет само по себе, и ускорять процесс не стоит.
— Ладно, — сказал он, — спасибо тебе. Ты в мансарду?
Стиви кивнула.
— Если он вдруг тебе позвонит, ты нам скажешь?
— Ты же видела ролик, — добавила Дженни.
Это был не вопрос.
— Если я что-нибудь о нем узнаю, то поставлю вас в известность, — ответила Стиви, поднялась еще выше и направилась к лестнице черного хода, по которой можно было попасть в мансарду.
Когда-то, оказавшись здесь впервые, она взялась все неторопливо рассматривать, заглядывать в коробки, снимать с полок то одно, то другое. Сегодня все было иначе. Стиви пришла сюда за совершенно конкретным предметом и была обязана его найти. Искать его следовало в одной из коробок, где хранились вещи из кабинета Альберта Эллингэма. В носу зачесалось от запаха пыли и старой бумаги. Сколько же здесь скопилось всего из кабинета Альберта Эллингэма: кнопки, окаменевшие мотки ленты, от возраста сделавшиеся янтарными, пожелтевшие, чистые, старые блокноты с его именем, выбитым на обложке, ножницы, пресс-папье, вскрытые письма, высохшие чернильницы…
А еще несколько бело-бордовых бобин, на которых красовались слова «Вебстер-Чикаго». Рядом на клочке бумаги, примотанной к ним пожелтевшей лентой, были буквы: «Д. Э.». Она порылась еще и извлекла со дна коробки вещицу, поначалу показавшуюся ей бесполезной. Это была картонная коробка для бобин. Об этом можно было судить по изображению на упаковке. Рядом шли буквы: «МАГНИТОФОННЫЙ ПРОВОД “ВЕБСТЕР-ЧИКАГО”».
— Магнитофонный провод, — произнесла вслух она, — магнитофонный провод.
Если это запись, то оставалось лишь решить, на чем ее, черт возьми, воспроизводить? Ведь если она существует, значит, ее на чем-то сделали.
Стиви завертела в разные стороны головой, оглядывая тесный проход. Музыка в ее ушах опять изменилась, а вместе с ней — и ход мыслей. Альберт Эллингэм очень кстати соорудил ей путеводитель по дому, указывающий, где что хранится, причем выполнил его в виде гигантского кукольного домика. Стиви ринулась в противоположный конец мансарды, откинула полог и осторожно открыла этот кукольный домик. Затем присела на корточки перед крохотным кабинетом Альберта Эллингэма, чувствуя себя великаном, взирающим сверху вниз на жизнь этого великого человека. Очень многое в кабинете было узнаваемо: что-то немного передвинули, но в плане расположения и декора изменилось очень и очень немногое. Те же кожаные кресла, те же шкуры, два письменных стола, покрытых миниатюрными бумагами, и телефоны — не больше ногтя на большом пальце Стиви. Книжные полки были забиты на удивление маленькими томиками. В кабинете был глобус, на каминной полке стояли часы из зеленого мрамора и…