— Альберт…
— Видите ли, — продолжал Альберт Эллингэм, игнорируя его, — в Дотти Эпштейн я нашел как раз ту девочку, что нужно. Таких, как она, одна на миллион. Не уверен, что кто-то другой мог дать мне ответ. Я лишь жалею, Дотти, что мне понадобилось столько времени. Я слишком долго медлил. Я тебя подвел. Но все же, пусть с опозданием, добрался до сути.
Эти слова он адресовал заходящему солнцу.
— Джордж, мне кажется, я понял это на каком-то подсознательном уровне. Вам как полицейскому должно быть знакомо это чувство. Ведь совершенно очевидно, что к похищению должен быть причастен кто-то из домочадцев. Я приказал проверить каждый дюйм жизни всех — от первого до последнего. Узнал о кокаине Лео, который принимала Айрис. Выяснил много разного о множестве людей, причем такого, чего предпочел бы не знать, но так и не нашел никаких намеков на то, что произошло с Айрис и Элис. Я не увидел самого очевидного. В действительности человек никогда не видит того, что у него под носом. Как-то я сочинил головоломку. Звучит она так: где бы ты искал того, кого здесь нет? Он всегда на лестнице, но не на ступени. Всякие шарады порой возникают в моей голове автоматом. Мозг генерирует их, и мне самому же приходится их решать. Для этого надо перепробовать много чего. В нашем случае головоломка велит нам вычесть из лестницы ступени. Что тогда останется, Джордж? Ну, говорите.
— Площадка… — неохотно отозвался Джордж Марш. — Лестничная площадка.
— Совершенно верно. А кто любит задерживаться на лестничных площадках? Правильно, полицейский, который ведет дело и собирает улики. Кто вроде бы как есть, но на самом деле его нет? Кто гость, который в действительности не гость? Полицейский, приставленный тебя защищать и поэтому априори непричастный к преступлению. На этой исчезающей лестнице, Джордж, стояли вы. Об этом мне рассказала Дотти. Только своими словами. Понимаете, когда студенты впервые приехали в школу, я попросил некоторых из них рассказать на магнитофон о том, чем они занимаются в школе. Думал сделать что-то вроде киножурнала, чтобы показывать в кинотеатрах перед фильмом. Дотти сообщила нечто весьма забавное. Сказала, что боялась ходить в лес потому, что привыкла к городу. Представляете! Для Дотти город был безопасным местом, а природа — дикой и пугающей. Однако дядя, полицейский, сказал ей не переживать, потому как в школе есть «чердачник». Поскольку я не имел ни малейшего понятия, что это такое, она объяснила: оказывается, что воров нередко называют «второэтажниками», а полицейских, устраивающихся этажом выше, чтобы поймать их на горячем, — «чердачниками». Ее дядя знал, что вы — Джордж Марш, знаменитый коп, спасший Альберта Эллингэма. Как и Дотти.
Вдали показалась еще одна яхта и повернула в сторону, чтобы вскоре исчезнуть в ночи. Альберт Эллингэм поднял руку и поприветствовал ее, будто на борту ровным счетом ничего не происходило.
— Я не знаю всего, — сказал он, несколько раз ею взмахнув, — именно поэтому мы здесь. Сначала я расскажу вам, до чего додумался сам, а вы заполните недостающие пробелы. Мне известно, что в день похищения вы были в Берлингтоне. Вас видели на почте, в полицейском участке — Айрис поехала на машине, так что вы исколесили весь Эллингэм. Поэтому физически к похищению вы, вероятно, непричастны, хотя я могу и ошибаться. Домой вы вернулись ближе к вечеру. Думаю, вам помог туман: совсем мало машин, низкая видимость. Необычных следов от протекторов не было, поэтому я подозреваю, что вы припарковались где обычно. Не стали заниматься всякими глупостями типа слишком больших ботинок, чтобы оставить ложные следы. Если кто-то увидит ваши отпечатки, то что из этого? Вы все время были в моем доме. Стали тем, кто всегда здесь, но кого на самом деле нет. Вы спустились в тоннель, направились в обсерваторию и там вдруг столкнулись лицом к лицу с одной из самых ярких и талантливых девочек Нью-Йорка. У вас, уверен, было какое-нибудь оружие, однако в ее распоряжении оказалось нечто неизмеримо большее. Книга. Она подняла на вас глаза и узнала чердачника. Вероятно, знала, что времени у нее совсем немного. И не хотела, чтобы вы вышли сухим из воды. Подобно умирающему герою «Этюда в багровых тонах», она оставила послание — послание мне. Вот здесь, Джордж, я передаю слово вам. Объясняйте.
— Нечего здесь объяснять, — произнес Джордж Марш.
— Тогда и говорить нечего, а раз нечего говорить, то полагаю…
Он потянулся к веревке, Джордж Марш подался вперед и вытянул руки.
— Она ненастоящая, — сказал он, — я имею в виду бомбу.
— Еще какая настоящая. Как и мое обещание взорвать ее, если вы не расскажете мне все, что я хочу знать.
— Но зачем вам…
— Затем, — спокойно ответил Альберт Эллингэм, — что у меня больше ничего не осталось. Единственное, что мне нужно, — это ответы. И я знаю, что они у вас есть. И если я их от вас не получу, то прикончу нас обоих. Подумайте хорошо, Джордж, прежде чем сделать следующий шаг. Поймите: я в жизни не стал бы тем, кем являюсь, если бы расточал пустые угрозы.
Тишина может быть оглушительной. Плеск воды, звук птицы вдали. Любой шорох, любая рябь раздавались раскатистым грохотом. Джордж Марш сидел на том же месте, слегка подавшись вперед, у него на лбу выступили капельки пота. Он облизал губы и несколько раз моргнул. Потом из него будто вышел весь воздух, и он медленно откинулся на спинку сиденья.
— Вот и правильно, — тем же спокойным голосом сказал Альберт, — вы все поняли, Джордж. Облегчите душу. Рассказывайте. Расскажете — и вам тут же станет легче. Вперед, сынок. Времени у нас хоть отбавляй.
В его голосе присутствовала такая доброта, что у Джорджа Марша покраснели глаза.
— Все должно было закончиться совсем иначе, — наконец сказал он, — вот что вы должны понять. Никакого насилия не планировалось. Никогда. Просто все пошло кувырком.
— Зачем вы это сделали, Джордж?
Марш сцепил в замок руки.
— Когда меня приставили к вам и вашим друзьям… я оказался в непростой ситуации и не знал, как с ней справиться. Я играл в карты. Игрок из меня неплохой. Часто выигрывал. Но потом, в один прекрасный день, сверзился в финансовую пропасть глубиной порядка двадцати штук, сев за один стол с какими-то ребятами из Нью-Йорка, настоящими профессионалами. Они знали, что я связан с вами, поэтому безропотно позволяли мне повышать ставки. Мне казалось, я вот-вот выиграю…
— Деньги? — произнес Альберт Эллингэм. — Джордж, если вы нуждались в деньгах, то почему не пришли ко мне?
— Чтобы заплатить карточные долги? — спросил Марш.
— Если вы нуждались в помощи, я помог бы вам.
— А потом больше никогда со мной не работали бы, — ответил полицейский. — Нет, я должен был сам выпутаться из этой истории и никогда больше во что-то подобное не влипать.
— И поэтому забрали мою жену и ребенка? — Альберт Эллингэм самую малость повысил голос, прочистил горло и собрался. — Продолжайте.
— Однажды, — начал Джордж Марш, опустив голову, — я увидел, как девочка из школы читала журнал о подлинных преступлениях. Я спросил, о чем там написано, и она ответила, что о похищениях. Ей хотелось знать, работал ли я когда-нибудь по аналогичному делу. Я ответил, что да. Она спросила меня об особенностях, о следах и уликах по тому делу. И чем дольше им интересовалась, тем отчетливее я осознавал, что похищения, которые мне довелось видеть, были просты. Берешь кого-то, тебе платят деньги, и ты возвращаешь похищенного обратно. Пока никто не видит твоего лица, дело по большому счету в шляпе. Потом мне в голову пришла мысль о деньгах в вашем офисе. Меня осенило: я потребую эти самые деньги. Если честно, мне казалось, что Айрис…
— Что Айрис?
Джордж Марш поднял глаза, ломая руки.
— Что Айрис это понравится, — ответил он.
— Понравится?
— Ей нужен был адреналин, Альберт. Как вам известно, она нюхала кокаин. Известно и то, с кем водила компании. Айрис жаждала веселья и приключений. Здесь ей было скучно. Ее предполагалось лишь схватить и несколько часов подержать в сарае. А потом она при вас рассказывала бы эту историю за обедом.
Альберт Эллингэм хоть и мог это представить, но ничего такого все же не сказал.
— У меня была парочка знакомых парней — третьесортных, безмозглых гопников. Украсть могли что угодно, но чтобы кому навредить — ни-ни. Я предложил каждому из них по два куска и попросил мне помочь, всего на пару часов. Их задача сводилась к тому, чтобы перегородить машиной дорогу и, когда поедет Айрис, схватить ее, завязать глаза, скрутить и отвезти в сарай в нескольких милях в стороне. Я должен был получить деньги. После этого ее отпустили бы. Она, может, и получила бы пару царапин, но вернулась бы домой, хохоча. Домой и хохоча.
— Но домой она так и не вернулась, — сказал Альберт, — и больше не хохотала.
— Верно. Не вернулась. — Джордж Марш вытащил из-за уха сигарету. — Элис была в машине. Думаю… это и усложнило дело.
Он запнулся, но Эллингэм махнул ему рукой: продолжать.
— Как вы и говорили, в тот день я был в Берлингтоне. Мы условились о сигнале. Я должен был пойти обедать к Генри, а парням по окончании дела вменялось в обязанность позвонить туда и спросить Пола Грэди.
Официантка выкрикнула это имя в пять минут второго. Я расплатился по счету и ушел, но на какое-то время задержался в городе, посмотреть, что делаете вы и Макензи. Потом по Второму шоссе отправился домой и припарковался у телефонной будки. Мне позвонил один из парней, которого я поставил проследить, когда вы уедете из Берлингтона. Пора было ехать на место. Стоял туман, поэтому вокруг, по сути, не было ни души. Я припарковал машину на задах дома и спустился в тоннель. На мне были шарф, пальто и шляпа. Мне лишь надо было подождать в обсерватории, получить деньги, связать вас и вернуться к будке. На телефонном узле у меня был верный человек…
— Марго, — сказал Альберт Эллингэм, — Марго Филдс. Единственный момент, который не давал мне покоя: тем вечером мы застали вас дома, куда вы никак не могли вернуться, если бы были тем самым человеком, которого видела Дотти. Но я бы