Мы прижались друг к другу, пока наш катер противостоял стихии.
Глава двадцать девятаяЛор
Счетчик запущен: осталось 13 часов 45 минут
Сотрясение мозга показалось мне ерундой, когда катер начало раскачивать из стороны в сторону. Я решил взять назад все хорошие слова, когда-либо сказанные мною по поводу океана. Это ужасное место, которое хочет вынуть из тебя всю душу. Я надеялся, что Рэй успел найти укрытие, а попал в шторм, ринувшись за нами.
Я не мог понять, сколько времени, поскольку мои руки были привязаны за спиной, но по ощущениям прошел примерно час с тех пор, как я видел Элизию и Темпесту. За это время меня восемь раз стошнило. В основном прямо на себя.
– Привет, – сказала Темпеста вкрадчивым голосом, спускаясь в каюту. Она выглядела заплаканной, или, может, это были последствия ветра и дождя.
Я бы все отдал, чтобы иметь возможность убрать следы рвоты с подбородка и футболки.
– Привет, – прохрипел я.
Она переступила через зловонные лужи и проверила, надежно ли я привязан. Видимо, опасалась, что веревки разболтались, пока меня шатало из-за шторма.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила девушка, сделав шаг назад. Несмотря на то, что она не поднимала на меня глаз, было приятно, что она интересуется моим состоянием. Мне показалось, что в ней что-то изменилось. Я надеялся, что она наконец перестала быть такой колючей, но, наверное, она просто переживала за сестру.
– Из всех случаев, когда меня брали в заложники, – сказал я, – этот самый приятный.
Склонив голову набок, Темпеста прищурилась.
– Значит, ты не впервые оказался в заложниках?
Я рассмеялся.
– Да я шучу.
– Ох! – Это все, что она смогла сказать.
Я старался не показывать ей своего отчаяния, так как мне позарез нужно было убедить ее вернуть сестру на Палиндромену и оставить идею о воссоединении семьи. Сотрудники Палиндромены ожидают, что Элизия будет у себя в палате по истечении двадцати четырех часов. Если ее там не окажется, они решат, что здесь что-то не так, проведут расследование и поймут, что я принял пост смотрителя вместо друга. Тогда Рэй все потеряет, а они узнают правду о том, кто я такой.
Ведь я сын Нессандры. И все тайны, которые мы с мамой старались скрыть, всплывут на поверхность. Мы с ней оба убийцы.
Возможно, мы заслужили это, но мне так хотелось еще пожить.
– А у тебя все хорошо? – задал я ей тот же вопрос.
Темпеста закатила глаза.
– Не спрашивай.
– Ладно, – ответил я. – Глупый вопрос, прости.
– Простить за то, что ты хочешь доставить мою сестру обратно на Палиндромену? Или за то, что хочешь отнять у нее последние часы жизни?
Я издал тяжелый вздох.
– Прости меня за все, правда. – Не стоило мне выходить из Аквариума.
– Хватит, – она подалась назад. – Мне надоело слушать твою ложь!
– Обещаю больше не врать, – пообещал я, отводя взгляд в сторону.
Она опустилась на корточки напротив меня.
– Тогда ответь, зачем тебе так важно вернуть Элизию на Палиндромену? Почему вы не хотите дать ей у-умереть здесь, со мной? – она споткнулась на этом слове.
– Это моя работа, – ответил я, пожав плечами. Пожалуй, лучшего объяснения не найти, слишком рискованно рассказывать ей о связи между нами.
Она снова склонила голову набок, пристально глядя мне в глаза.
– Неужели тебе правда так дорога твоя работа?
На этот раз я смог выдержать ее взгляд.
– Нет, я думаю о работе Рэйлана. Ему нужны деньги. Тебе не понять.
– Так объясни! – Ее голос эхом прокатился по всей каюте.
– Рэйлан – мой друг. – Единственный друг. – Когда я позволил вам сбежать, его будущее оказалось в опасности. И речь не только о работе. Ему нужны деньги, чтобы попробовать вылечить ногу. Кроме того, это единственная гарантия дальнейшего пребывания его семьи на Эквиноксе. Выпустив тебя с Элизией, я поставил крест на всем, о чем он мечтал.
– Забавно, – подытожила она. – Выходит, что я должна думать о твоей дружбе с Рэйланом, в то время как тебе нет дела до моей сестры. А ведь она одна заботилась обо мне после смерти наших родителей пять лет назад. Она – последняя из моих родных.
Как же донести до нее мою мысль?
– Мне не все равно, что будет с твоей сестрой. Несмотря на то, что ты держишь меня в заложниках и угрожала мне палкой, я думаю в том числе и о тебе. Твоя сестра умерла, Темпеста. Она не должна была вернуться. Сейчас ей дали пожить ограниченное количество времени, и оно уже на исходе, – произнес я сквозь зубы. – Мне жаль, что ты стала частью плана Палиндромены по управлению этим миром, поверь, я говорю совершенно искренне.
– Хочешь сказать, что ты не согласен с тем, чем занимаются на Палиндромене? – спросила она.
Я на секунду прикрыл глаза. Если бы она только знала, насколько я ненавижу все, что делает моя мать. Спустя столько лет она совсем потеряла рассудок: ей начало казаться, что можно стереть все границы между жизнью и смертью. Вследствие этого она окончательно сбилась с верного пути. После смерти бабушки и дедушки мама потеряла связь с реальностью. Остров стал единственным, что осталось от них, и она решила сделать все возможное, чтобы защитить его и созданное ими дело. Однако их главной целью было выращивать урожай, а программа оживления была второстепенной и нужна была лишь для того, чтобы финансировать все их исследования. А мама помешалась на том, чтобы найти «лекарство» от смерти – чтобы больше никому не пришлось скорбеть по умершим. Ради этого она была готова на все.
– Нет, – ответил я после долгой паузы. – Не согласен.
Темпеста несколько раз удивленно моргнула.
– Тогда зачем ты там работаешь? – Я открыл было рот, но она добавила: – Только не говори, что мне не понять.
Я не сдержался и улыбнулся во весь рот, но быстро спохватился.
Вначале я решил ей солгать, но мне было важно, чтобы она взглянула на ситуацию моими глазами и задумалась о моем благополучии, а не только о судьбе своей сестры. Поэтому я решил, что правда поможет мне сдвинуть дело с мертвой точки.
– Моя мама – директор Палиндромены, – сказал я. – Мне было несложно получить работу. Это считалось чем-то само собой разумеющимся.
– Нессандра – твоя мать? – Я прочел изумление на ее лице. Она пристально вглядывалась в мое лицо, будто искала сходство между нами.
– Да.
– А давно ты там работаешь?
– Два года. До этого я был ребенком, впрочем, как и ты.
Она фыркнула, будто между нами не могло быть никакого сходства.
– Разве ты не мог устроиться на работу куда-нибудь еще? И заниматься чем-то другим?
Я печально улыбнулся.
– Боюсь, что нет. Маме следовало отправить меня на Эквинокс, чтобы я научился чему-то полезному или хотя бы получил представление о том, что существует иной мир, но она решила, что мне лучше обучаться у нее под боком. – Я беспокойно заерзал и пошевелил связанными руками. – Я никогда не мечтал пойти по ее стопам. Мне не нравилось проводить все время внутри станции. Я хотел посмотреть мир. Поэтому мне оставалось только карабкаться на скалы, на вершине которых я чувствовал себя в отдалении от нее.
– Я тоже не преуспела в учебе, – ответила Темпеста. – После смерти родителей я не видела смысла изучать, какие рифы существуют в мире, историю нашей планеты и как образовался Новый мир. Мы все равно не учимся на своих ошибках, так зачем нам знать прошлое?
Я надеялся, что это не так. Мне очень хотелось измениться, стать лучше, научиться по-настоящему дружить. Хотя, судя по тому, что я оказался привязанным к столбу, я не слишком в этом преуспел.
– Думаешь, мы не сделали выводы после Великого потопа? – спросил я.
Она покачала головой.
– Население Эквинокса продолжает расти, и скоро риф может рухнуть. Мы вылавливаем больше рыбы, чем нужно, и подчистую собрали все, что оставалось на дне от Прежнего мира. Но нам этого мало. Мы ведем себя точно так же, как наши предки. Всегда хотим больше, чем имеем. Разве это указывает на то, что мы сделали выводы? – задала она мне тот же вопрос, подняв бровь.
Я так надеялся, что мы научились ценить то, что имеем, – тот клочок земли, что у нас остался. Но, возможно, она права.
– Ты сама тоже погружаешься на дно, – заявил я. Это было видно по катеру и сложенным здесь вещам. – И собираешь то, что осталось от Прежнего мира. Разве это не лицемерие? – Я хотел показать, что наша работа не всегда совпадает с нашими взглядами.
Но она лишь пожала плечами в ответ на мои обвинения.
– Я обожаю нырять и делаю это не для того, чтобы что-то найти. Для меня это не способ заработка. Мне важен подводный мир. Никто не видит то, что находится у них под носом. Им интересны только ценные находки и сколько денег можно за них получить. А ведь, несмотря на то, что наши предки все потеряли во время Великого потопа, на месте Прежнего мира возникло нечто замечательное.
Когда она заговорила о подводных руинах, ее лицо озарила улыбка. Мне даже захотелось одним глазком взглянуть на то, что видела она.
– Думаю, это очень важно, – сказала девушка. – Пока все оплакивают прежнюю жизнь на земле и пытаются ее возродить, – при этом она выразительно посмотрела на меня, явно намекая на мою маму. – Мне нравится то, что мы имеем. Я обожаю воду и подводный мир.
Я улыбнулся, наблюдая за ее задумчивым выражением лица. Она перестала себя контролировать, и я увидел, насколько она красива.
Я постарался поскорее отогнать от себя эту мысль. Это не приведет ни к чему хорошему. Да, мне нужно было, чтобы она перестала видеть во мне врага. Да, она должна понимать мою точку зрения. Однако в мои планы не входило войти в ее положение и сблизиться с ней.
Темпеста, кажется, уловила изменения в моем поведении. Устроившись напротив меня, она оперлась спиной о стену каюты.
– Значит, тебе не нравится то, что ты делаешь, – сказала она. – А есть то, чем ты любишь заниматься, кроме того, чтобы возв