— Ну, ты же художник и общаешься со старухой, — пояснил Максим. — Пусть она тебе подсказывает, а ты рисуй.
— Ты думаешь, она со мной общается связными предложениями и вообще отвечает на мои вопросы? — хмыкнул Марк.
— Так ты ж медиум! В киношках так показывают.
Что ответил Марк, Рита уже не разобрала. Мысли в голове стали вязкими, как кисель, скопились в районе лба, заставляя голову медленно клониться вниз. Она это чувствовала, но сделать ничего не могла.
…— Тебе лучше лечь в постель.
Рита вздрогнула не то от выведшего ее из полудремы голоса, не то от ладони, опустившейся ей на плечо. Она подняла голову и увидела Марка, стоящего рядом с ней. Оказывается, она умудрилась задремать прямо за столом, уронив голову на скрещенные руки.
— А ты? — сонно спросила она.
— А я посижу.
— Я могу постелить тебе в проходной комнате.
Марк комично приподнял брови.
— После того, как мы спали с тобой в одной постели, ты хочешь выселить меня в другую комнату?
Рита не выдержала и улыбнулась, хотя улыбка получилась довольно усталой.
— Ты же не надеешься снова спать со мной вместе? У нас на даче хватает места.
Марк тоже улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
— Макс уже уснул на диване, — серьезнее сказал он. — Мы договорились, что половину ночи спит он, вторую половину — я. Один из нас должен остаться на стреме на всякий случай. Так что пойдем. — Он протянул ей свободную руку и помог подняться.
Она больше не нашла в себе сил возражать.
В крохотной комнате, где спала бабушка, стояла лишь узкая кровать и массивный шкаф из настоящего дуба, но свободного места все равно оставалось мало. Все пространство теперь занимал Марк со своей тростью, и у Риты не было ни единого шанса аккуратно сложить покрывало. Сворачивая его в углу кровати, она оправдала себя лишь тем, что бабушка все равно об этом не узнает. Приготовив себе постель, она выпрямилась и неожиданно оказалась совсем рядом с Марком. Настолько рядом, что смогла разглядеть блики от свечи в его глазах. Только сейчас она подумала о том, что ему вовсе незачем было идти с ней в комнату, с расстиланием кровати она вполне справилась бы самостоятельно.
Ничего спросить она не успела, поскольку Марк коснулся руками ее плеч, скользнув ладонями вверх и чуть сжав их. Рита почувствовала, как сердце бухнулось о ребра, а затем снова застучало быстро-быстро. По коже волнами побежали нервные импульсы, которые в романтических книгах называют мурашками, а вязкие мысли в голове приобрели звуковую скорость и разбежались по углам. Совсем как в машине, когда он хотел посмотреть ее сережки, касаясь кончиками пальцев шеи.
Неужели он смог угадать ее мысли, когда предлагал остаться на даче? Или же это она угадала его мысли, и он действительно именно за этим остался?
Даже если бы сейчас в их дом явились тысячи преступников, она бы не смогла сдвинуться с места и оторвать взгляд от карих глаз, кажущихся почти черными в неверном свете свечи. Марк медленно наклонился к ней, пристально глядя на нее, словно опасался, что она остановит его, и лишь когда она первой закрыла глаза в ожидании поцелуя, коснулся ее губ.
Рита разомкнула губы ему навстречу и сначала несмело, а затем увереннее обняла его. Марк провел руками выше, к тонкой шее, на мгновение коснулся ее лица, а затем скользнул кончиками пальцев по бархатной коже обратно, опуская руки вместе с краями ее рубашки. Когда он успел расстегнуть несколько пуговиц?
Сердце забилось еще сильнее, грозя вырваться из груди. Рита ничего не слышала, кроме его грохота, и ничего не чувствовала, кроме рук Марка на своей коже и его губ на своих губах.
Она даже не заметила, как оказалась прижатой к стене и когда его губы очутились уже на ее шее. Эмоции захлестывали ее с головой, и она боялась утонуть в них, захлебнуться ощущениями. Смутные напоминания о том, что она не должна так поступать, что у него есть Лера, а она собиралась не поддаваться влюбленности, стремительно угасали под наплывом чувств. Лишь огромным усилием воли Рита заставила себя вспомнить о своих принципах.
— Марк… — собственный голос показался ей незнакомым. — Не надо. Погоди…
Он поднял голову, но руки не убрал, словно в любой момент собирался продолжить. Темные глаза теперь казались совсем черными, дыхание было глубоким и прерывистым, и на мгновение Рите захотелось замолчать, дать волю тому сладкому клубку, который уже начал заворачиваться внизу живота. Судя по его взгляду, он тоже хотел этого, так зачем она его остановила?
— Что?
— Остановись, — ненавидя свою честность, повторила она.
— Почему?
— Потому что… — она запнулась. — Это неправильно.
Марк медленно убрал руку с ее груди, второй продолжая сжимать плечо.
— Мы ведь уже выяснили, что я козел и сволочь, — он едва заметно улыбнулся. — Значит, могу проигнорировать твое «нет».
Это прозвучало отчасти вопросительно, отчасти утвердительно, и Рите со страшной силой захотелось, чтобы он так и сделал. С каждым мгновением сладкий клубок в ней медленно и обиженно растворялся, сменяясь бессилием и сожалением. Но так было правильно. Что-то еще заставляло ее останавливать его, но сейчас она не могла сформулировать даже самой себе.
— Тогда это будет изнасилованием.
Марк снова улыбнулся, на этот раз чуть плутовато.
— Дай мне пять минут, и ты будешь называть это по-другому.
— Но эти пять минут я буду называть это именно так.
Он еще несколько секунд смотрел ей в глаза, продолжая улыбаться, а затем опустил и вторую руку, чуть отстраняясь от нее, насколько это позволяли размеры комнаты.
Разочарование в его глазах, в которых еще минуту назад плескалось желание, причиняло почти физическую боль, и Рита отвернулась. По звукам она догадалась, что он нашел трость и медленно вышел из комнаты.
Глава 16
К ним так никто и не приехал. Марк не знал, радует его этот факт или огорчает. Скорее, он не испытывал по данному поводу никаких эмоций. Возможно, их выключила еще и полубессонная ночь. Даже когда Максим сменил его на несколько часов, прежде чем уехать в Соснянку, он все равно уже не смог нормально поспать.
С Ритой они с самого утра перебросились лишь парой фраз. Вместе выпили кофе и отправились домой. У него не было сил разговаривать. Она тоже молча вела машину, сосредоточенно глядя на дорогу. Тоже размышляла, почему Никита не приехал? Или же ее молчание вызвано произошедшим вчера? Точнее, не произошедшим.
Марк сам не знал, зачем пытался ее соблазнить, ведь еще утром ни о чем таком даже не думал. Но что-то в ее взгляде в тот момент, когда он предложил остаться на даче, дало ему понять, что она подумала именно об этом. Он не смог удержаться. Для него это было своеобразной шуткой, проверкой, как далеко она может зайти в своих желаниях. Правильная честная Маргарита. Он осознанно дразнил ее, но не мог отрицать того, что, если бы она не остановила его, он пошел бы до конца.
Рита в каком-то плане ему нравилась, хоть порой и бесила своей правильностью и еще больше — своей влюбленностью. Но совершенно точно он не отказался бы переспать с ней. И все же кое-что смущало его: вчера, когда он целовал ее, когда держал в объятиях и касался нежной кожи, он испытывал причудливую, давно забытую смесь эмоций и чувств. В этом было нечто большее, чем просто сексуальное возбуждение. Он хотел ее, но в это желание примешивалось что-то еще. Что-то, чего он никогда не испытывал с Лерой, и чему сейчас не собирался искать определения, подсознательно понимания, что результат будет очень неожиданным.
Оставаться дома одному не хотелось, чтобы не начать копаться в своих мыслях, а заглушить внутренний голос было нечем. В воскресенье Рита вылила последний виски, а просить ее заехать в магазин казалось ему очень глупой идеей. Можно, конечно, дойти до магазина самому, когда она уедет, но он выбрал другой путь: попросил отвезти его сразу в Апраксин переулок. Либо там он отвлечется на что-нибудь, либо виски наверняка есть у Леры. Возможно, мать ошибается, и алкоголизм уже не стоит на повестке дня, а мирно расположился в его гостиной? Ему было плевать.
Им пришлось сделать приличный круг, чтобы заехать в центр города, зато удалось уговорить Риту взять машину.
Как ни странно, в квартире стояла полная тишина. Лера крайне редко куда-то ходила сама, а когда находилась дома, либо слушала музыку, либо включала телевизор, даже если для фона. Тишину она соблюдала только тогда, когда в салоне проходил очередной сеанс. Насколько он помнил, первая половина дня собиралась быть свободной.
Марк быстро прошелся по комнатам и даже заглянул на кухню, но Леры нигде не было. Неужели Ксения ее куда-то увезла? Он прислушался к звукам, проходя мимо салона, но там тоже было тихо. На всякий случай заглянул и туда, и наконец нашел хоть одного живого обитателя в этой квартире. Мертвых искать было без надобности: знакомую старуху он давно приметил в коридоре. Она стояла в темном углу как молчаливое напоминание об их провале. Нападать пока не решалась, чему он не мог не радоваться.
Ксения сидела за столом, молча разглядывая разложенные на столе карты Таро, и курила длинную сигарету в мундштуке. Судя по терпкому запаху в воздухе — вишневую. Марк такие терпеть не мог. Не только из-за запаха, но и из-за того, что они неизменно означали: Ксения нервничает. Она и так обладала сложным характером, а в такие моменты становилась совершенно невыносима. Появилось трусливое желание сбежать, но бессонная ночь, проведенная наполовину за столом, наполовину на неудобном диване, утверждала, что бегун из него сейчас крайне неважный.
— Привет, — поздоровался он, делая вид, что не замечает вишневой сигареты.
Ксения лишь одарила его тяжелым молчаливым взглядом.
— Где Лера?
— Пошла по магазинам.
— По магазинам? — Марк удивленно уставился на нее. — Одна?
— Ей двадцать пять лет, — Ксения поморщилась, как от зубной боли, и сделала глубокую затяжку, выпуская в воздух новую струйку противного дыма. — Пора уже приучаться к самостоятельности.