И тут серая зона. Ей девятнадцать.
– Так и было?
– Кирсти говорит, что нет и, очевидно, это не первое его нарушение закона. Он плохиш из Коллемби, и девушки, по словам Кирсти, выстраиваются к нему в очередь, но она заявляет, что, как и ее подруги, видит его насквозь.
– В таком случае вряд ли Элис влюбилась бы в него, – констатировал Блэк. – Если только, разумеется, Кирсти не лжет.
– Одна девушка подала на него жалобу, – вспомнила Бэт.
– По какому поводу?
– Непристойные приставания. Обвинила его в том, что он схватил ее за грудь. Все об этом слышали.
– И что было потом?
– Ничего. Девушка отозвала жалобу. Ее не посчитали правдоподобной.
– Интересно.
Когда Бэт закончила пересказывать сплетни, которыми снабдила ее Кирсти, Блэк сказал:
– Теперь я понимаю, что Кирсти имеет в виду, когда говорит, что Коллемби – ненормальная школа. И, судя по тому, что я слышал, весь город тоже.
– Элис называла Коллемби городом, полных тайн.
– А заодно сплетен, и кое-какие из них стоит проверить, – проворчал Блэк и, взглянув на часы, добавил: – И я знаю, с чего можно начать.
Дорога к заброшенному вокзалу была грунтовой. Она оказалась довольно широкой для легковых машин, но была покрыта рытвинами, и автомобиль Блэка то и дело подпрыгивал.
– Чтобы приехать сюда, нужна веская причина, – заметила Бэт, в который раз подскочив на сиденье.
– В Коллемби была расхожая шутка, – усмехнулся Блэк, остановив машину возле ржавых рельсов. – Если у кого-то был роман с девушкой, друзья говорили: «Он посадил ее на поезд».
– Как романтично!
И снова Бэт задалась вопросом, откуда он знает такие подробности местной жизни. Не связан ли он с этим городом? А если связан, то как? Было, однако, очевидно, почему парочки любили здесь гулять. Вокзал находился в отдалении от города и располагался на большой территории, особенно если учитывать бесчисленные хозяйственные постройки и сараи. К тому же граничил с лесом, который медленно наступал на него все эти годы, и в нескольких местах можно было незаметно припарковать машину подальше от любопытных глаз.
Они вышли из автомобиля и направились к платформам. Бэт оглядела заброшенные здания. На вид они не пострадали от времени, просто много лет были необитаемы. Ей пришло в голову, что, захоти кто-нибудь спрятать тело, сгодилась бы любая из этих построек.
– Здесь никто не искал? – спросила она.
– Следов Элис? Фрейзер поручил полицейским заглянуть в постройки, но все они заколочены, следов взлома нет. Вряд ли Элис Тил здесь.
Окружение напомнило ей город-призрак, и Бэт спросила:
– Почему вокзал забросили?
– Странная история. Все началось с местного богача Чарлза Денхема, потомка старой шахтерской семьи, которая вложила деньги в каменноугольную шахту в начале девятнадцатого века и обогатилась. Получала огромный доход почти целый век, пока шахты после Второй мировой войны не были национализированы правительством. Денхем сидел на своем состоянии, ни на что его не пуская. Он слыл местным чудаком – богатый старик с кучей времени и денег, искавший дело, достойное вложений. Когда шахта закрылась, он был в бешенстве. А когда и железную дорогу постигла та же участь, окончательно вышел из себя. Поэтому он купил никому не нужный вокзал вместе с платформами и зданиями.
– Но что он намеревался делать с неработающей станцией?
– Восстановить во всей былой славе. А затем пустить паровозы с одного конца страны до другого.
– Амбициозный план.
– Который так и не осуществился. Он умер через несколько лет, не оставив наследника. С тех пор это место пребывает в забвении.
– Почему городской совет не прикажет все снести?
– Потому что владельцы не они. Собственно, владельца-то и нет. Это часть невостребованного наследства. Некоторые родственники заявили права на его состояние. Десять лет ушло на то, чтобы разобраться с ними, но никто не захотел взять этого белого слона[4]. Вот он и стоит. Эксцентричная история, не правда ли?
Небо по-прежнему было затянуто тучами, и приглушенный свет придавал зданиям и платформам вокзала серебристое, почти потустороннее сияние.
– Можно прошагать вдоль старых путей много миль, – заметил Блэк, когда они вышли из центральной части здания, где когда-то лежали направляющие рельсы, а теперь чернела земля, заросшая травой и сорняками.
Они поднялись по пандусу на одну из платформ и словно перенеслись назад, в прошлое. Правда, повсюду пестрели граффити, но, если закрыть глаза, можно было представить прибывающий поезд.
Миновав окно кассы, они спустились по другую сторону, под металлический пешеходный мост, нависавший над тем, что когда-то было путем, который соединял две платформы.
– Что вы ищете?
– Причину треска, – пояснил Блэк.
Пандус противоположной платформы был частично разрушен и заканчивался острым выпирающим обломком, который на несколько футов не доставал до земли.
– Должно быть, край платформы обрушился, – заметил Блэк, пересекая старые пути, чтобы взглянуть поближе.
Бэт последовала его примеру. Блэк присел на корточки, рассматривая неровные края разбитой платформы, а потом вгляделся в росшую рядом траву.
– Девочка, которая прогуливала собаку, говорила, что машина свернула, чтобы не налететь на них, и она услышала звук удара. На обломке нет следов от бампера машины, но… – Он развел руками высокую траву. – Посмотрите.
Бэт нагнулась, чтобы осмотреть землю, и увидела обломки пластика.
– Это могут быть остатки разбитой фары, – заметила она.
– Если машина затормозила, а потом свернула, чтобы не задеть девочку, фары оказались бы приблизительно на такой высоте.
Он опустил руку, так что она коснулась нижней части разбитой платформы.
– Разбитая фара не остановила его, не помешала ему уехать.
– Считаете, этот кто-то спешил убраться отсюда, потому что не хотел, чтобы его видели вместе с Элис?
– Если это была Элис, – поправил он, – а мы не знаем этого наверняка. На данном этапе у нас всего лишь показания девочки. Не больше.
– Возможно, стоит проверить авторемонтные мастерские, хотя их, должно быть, в округе чертова уйма.
– Я пошлю сюда кого-нибудь, – пообещал он, – чтобы собрать осколки.
19
Они вернулись в мэрию, твердо намереваясь снова уехать, как только проверят сообщения. Похоже, Фергюсон и Роджерс отправились по домам, поскольку штаб для чрезвычайных инцидентов был заперт. Блэку пришлось поискать свой ключ. Первое, что они заметили, – три конверта на столе, за которым обычно работал Блэк. Как давно они здесь и кто положил их сюда? Как и первый конверт, эти тоже были большими и из оберточной бумаги, с местным штемпелем. Имя и звание Лукаса Блэка были написаны крупными заглавными буквами. Судя по датам на штемпелях, письма, хоть и прибыли вместе, были посланы не одновременно, а в течение трех дней. Блэк мысленно проклял капризы почтовой службы, осторожно открыл каждый конверт и перевернул, чтобы бумаги выпали на стол и при этом на них не осталось отпечатков его пальцев.
В каждом конверте лежали страницы из дневника, и Блэк планировал передать их на экспертизу, но сначала нужно было прочитать все написанное Элис. Тупым концом карандаша он отделил страницы и разложил так, чтобы можно было их прочитать. Всего страниц было семь.
Первая оказалась достаточно безобидной. Элис рассказывала, как разволновалась, получив в подарок дневник от брата, и писала, что любит его. «Какой был смысл это посылать?» – подумал Блэк. Вторая страница была более интригующей.
– «Я всего лишь ходячая тень», – прочитала Бэт. – Что бы это значило?
– Что у нее депрессия, наверно? На мой слух это звучит именно так, – ответил Блэк.
– Возможно, – согласилась Бэт. – Но кто этот он? Единственный, кто ее понимает, кто видит ее насквозь, словно она отлита из стекла.
– Учитель, брат, тайный любовник? – перечислил Блэк.
– Возможно, брат, – задумчиво ответила Бэт, – но почему бы так и не сказать?
– Возможно, она стыдится близости с ним из-за сплетен, а может быть, это кто-то другой. Элис сказала, что у нее есть тайна. Что, если это она и есть?
– У нее есть склонность драматизировать, не находите? – спросила Бэт.
Блэк пожал плечами:
– Она подросток. У всех подростков склонность драматизировать.
– Разве? У вас тоже была?
– Судя по количеству ссор с моим отцом, возможно, да. В этом возрасте все видится под увеличительным стеклом и приобретает огромное значение. Дети сегодня ругаются, а завтра снова лучшие друзья. Если вы вступаете в отношения, которые почти всегда преувеличены, дело непременно закончится драмой.
– У меня ничего подобного не было.
– Молодежь безрассудна. И всегда была. Взглянуть хотя бы на Ромео и Джульетту. Она просыпается, понимает, что он мертв, и закалывает себя.
– О боже! – выпалила Бэт.
– Только не говорите, что я вам все испортил. Даже я наблюдал подобное.
– Нет-нет! – возразила она, оживленно замахав руками. – Это Шекспир!
– Знаю, что Шекспир. Пусть я не так образован, как вы, но с «Ромео и Джульеттой» знаком.
– Я не про пьесу! – почти завопила она. – Цитата! «Ходячая тень»! Это Шекспир.
– Вот как? Но не «Ромео и Джульетта»?
– Нет. По-моему, это «Макбет».
Она помолчала, пытаясь припомнить всю цитату.
– «Жизнь – это тень ходячая, жалкий актер, который только час паясничает на сцене, чтобы потом исчезнуть без следа». Мы учили на уроках английского. – Она показала на страницу дневника. – «Я всего лишь ходячая тень». И эти слова стоят как раз перед «жалким актером». Думаю, это означает, что ОН знает об участии Элис в драмкружке. Но она не называет себя актрисой. Похоже на фразу, которую оба знают. И которую оба понимают.
– Возможно, это мужчина постарше, который многому ее научил, в том числе познакомил с произведениями Шекспира. Тот, кто, вероятно, виноват в ее исчезновении.