Когда Рейд пришел в себя, то обнаружил, что находится в кабине управления и сидит в кресле пилота. Он изумленно помотал головой, и это движение как будто потревожило массу расплавленного металла внутри черепа, ибо капли обжигающей боли внезапно побежали по всем нервным каналам. Он поморщился и снова закрыл глаза, осознав с притупленной яростью, что тело его так избито, что превратилось в одну сплошную пульсирующую боль.
Рейд не мигая смотрел на приборную панель перед ним, к глазам медленно возвращалась ясность. Затем он уловил краем глаза какое-то движение, повернулся и увидел появившегося рядом с собой Норлина. В одной руке разведчик сжимал бластер, на который Рейд возлагал последние надежды в противостоянии… и потерпел поражение.
— Итак, ты наконец, очнулся, да? — хмыкнул Норлин. — Что ж, давно пора. Мы все ждали, когда ты придешь в себя. Все погружено на корабль, и мы готовы лететь.
— Готовы… — Губы Рейда горько скривились. — Ты спешишь совершить это безрассудство, не так ли, Норлин?
— Возможно. Но я бы не называл это безрассудством. У меня есть эта штука, не забывай. — Норлин помахал оружием. — А теперь послушай, Рейд, я не потерплю никаких фокусов, ясно? Ты проиграл безвозвратно, и меньшее, что ты теперь можешь сделать, это достойно принять свое поражение. Я не держу на тебя зла. В сущности, когда мы доберемся до города, вы с Лейном будете свободны делать, что пожелаете.
— Где Лейн?
— Внизу, в машинном отделении, ждет распоряжений. Я же сказал тебе, что мы готовы, так?
Рейд наклонился вперед и нажал сигнальную кнопку внутренней связи. Через секунду в динамике раздался голос.
— В чем дело?
— Дуг, это ты?
— Джон! Ты в порядке?
— В относительном. Дуг, было что-нибудь сделано с двигателем?
— Разумеется, нет. Ты же знаешь, это работа для двоих. Мы никогда не доберемся до источника проблемы, пока полностью не разберем его, а потом не соберем заново, проверяя каждую деталь по схеме. А… ну, в общем, ты же знаешь, что.
— Норлин говорит, что мы готовы лететь немедленно.
Вздох Лейна был едва слышен через динамик.
— Как раз это я и имел в виду.
Рейд развернулся к разведчику.
— Норлин, с двигателем что-то не так. Небезопасно лететь на корабле, пока проблема не будет обнаружена и устранена.
— Ты врешь! — прорычал Норлин. — Если ты думаешь, что можешь потянуть время, чтобы.
— Я серьезно, говорю тебе! — Рейд скрипнул зубами. — Послушай. Помнишь тот странный толчок, который произошел, когда мы только вошли в гиперпространство созвездия Альфа Центавры? Так вот, это не был природный феномен, как вы все подумали. Обычно, процесс преобразования проходит почти незаметно. Та встряска означала, что где-то что-то не так, причем, очень серьезно. Не забывай, Норлин, что это не тот корабль, к которым ты привык. Он летает в совершенно иной среде, работает по совершенно иному принципу. Мы просто не можем рисковать.
— Что ж, если еще одна встряска — это все, чего нам надо ждать, так большого риска в этом нет. Рейд, я сказал тебе, что мы готовы, и мы не потерпим никаких задержек.
Рейд снова начал было говорить, но один взгляд на упрямое, решительное лицо Норлина сказал ему, что это бесполезно. Он повернулся к внутреннему коммуникатору.
— Дуг, ты все слышал?
— Да, Джон. Боюсь, что нам все-таки придется пойти на этот риск. В нормальных условиях я бы, конечно, не стал так рисковать в гиперпространстве, но, полагаю, нам ничего другого не остается.
На лице Рейда застыло выражение мрачной решимости.
— Хорошо. По местам. — Его пальцы пробежались по кнопкам и переключателям приборной доски. — Сигналы?
— Все чисто.
— Готовность номер один. Включаю двигатель. — Рейд повернул тумблер, и одновременно приборная панель перед ним зажглась. Он уменьшил контакт активатора, и низкий гул распространился по всему судну. Он наблюдал за движением активатора на одном из измерительных приборов на приборной доске, положив руку на рычаг. Когда активатор достиг остановки, потянул рычаг вперед. Гул возрос до пронзительного воя, возникло внезапное ощущение изменения движения. Другой индикатор пришел в движение и замер.
Рейд повернулся.
— Мы в гиперпространстве.
— Только без фокусов, — предостерег Норлин.
— Фокусы? — Рейд презрительно фыркнул.
— Ты здесь в моей власти, Норлин, не забывай об этом. Один неверный ход с этими приборами, и нам придет страшный конец. Однако в этом не было бы смысла; либо здесь, либо в городе, наша цивилизация умрет. Но я бы не хотел быть ответственным за это. Об этом позаботится твоя бездумная решимость.
Рейд вновь переключил внимание на приборную панель. Он нажал кнопку под чем-то, похожим на большое вогнутое зеркало. Это был гипервон, смотровой прибор, который служил примерно той же цели, что и перископы на субмаринах 20-го века. Еще на ранних стадиях своих экспериментов Рейд с Лейном поняли, что гиперпространственное путешествие окажется бесполезным, если не будет постоянной отсылки к знакомым путеводным звездам нормального, межзвездного пространства. Поэтому совершенствование гипервона представляло для них почти такую же важную задачу, как и создание гиперпространственного двигателя.
Сейчас гипервон зажегся. В его центре появилась крошечная, но четкая картина затопленного лагеря и вершина холма, на которой стоял «Парсек». Больше ничего видно не было; внешние края экрана оставались серыми и невыразительными, таинственно мерцая светотенью.
Рейд коснулся ручки управления, и картина резко изменилась. Горы, долины, леса появлялись и исчезали с невероятной быстротой. Долгое время была только темно-синяя вода. Затем появились горы другого континента и увеличились в размере. Вскоре показался залив, и Рейд, уменьшив скорость до минимальной, направил корабль вдоль береговой линии.
— Бог ты мой, — прошептал Норлин, с благоговением наблюдая за гипервоном. — Подумать только, нам понадобилось почти три дня, чтоб добраться сюда на шаттле.
А потом появился город, крошечная картинка совершенства. Когда в поле зрения показались лежащие за городской чертой земли, Рейд вернул рычаг управления в нейтральное положение. Он привел какие-то механизмы в действие, нажав ряд кнопок и щелкнув несколькими выключателями, и постепенно земля внизу, видимая в гипервоне, выросла в размере и деталях. Он вновь взялся за рычаг, и они снова устремились вперед. Наконец, дорога, которая поблескивала металлическим блеском, появилась на экране.
— Мы на окраине города, — сказал Рейд.
Норлин энергично кивнул.
— Приземляйся здесь.
Уже готовый свернуть гиперполе и вернуть «Парсек» в нормальное пространство, Рейд помедлил, охваченный внезапным предчувствием беды. До сих пор полет проходил без осложнений, но он вспомнил, что именно на этой стадии в прошлый раз случилась та встряска. Серьезных последствий не было, кроме самого факта встряски, но он чувствовал, что повторение может быть уже не таким удачным.
В конце концов, он пожал плечами; ему нечего терять. Все и так уже пропало. Он протянул руку к приборной доске и потянул за рычаг сброса мощности, наблюдая за приборами и счетчиками на панели.
Поле сворачивалось; индикаторы мигали, показывая замедление работы механизмов. Рейд коротко выдохнул.
Тогда-то и случилось то, о чем предупреждало его предчувствие. Послышался внезапный, пронзительный вой, который ушел за пределы восприятия, стал вибрацией, которая больно сотрясала все тело. «Парсек» тряхнуло с огромной силой, и Рейд, отчаянно вцепившись в свое кресло, увидел, как гипервон вспыхнул с невыносимой яркостью. В то же время прогремел страшный взрыв. И не успело стихнуть эхо от взрыва, как от сильнейшей встряски Рейда выбросило из кресла пилота.
Слабый, оглушенный, Рейд кое-как поднялся на ноги. В противоположном конце кабины Норлин, морщась от боли, поднимался из угла, куда его отбросило. Кругом было пугающе тихо.
И вдруг Рейд оцепенел, парализованный внезапным, леденящим душу ужасом. Он бросился к интеркому.
— Дуг! — закричал он. — Дуг! Ответь мне!
Он изо всех сил напрягал слух, но из динамика не доносилось никаких звуков. Рейд развернулся и как безумный, выбежал из кабины, и дыхание клокотало у него в горле. Только краешком сознания отметил он, что Норлин последовал за ним.
Рейд добежал до машинного отделения и обнаружил, что из двери валит густой черный дым. Воздух был пропитан едким запахом гари. Внутри царил хаос разрушения. Пламя обуглило стены. Корпус двигателя разорвало, и тонкие внутренние механизмы лежали, разнесенные вдребезги, повсюду.
Наконец, взгляд Рейда упал на обгоревшее тело Дуга Лейна. Он медленно пошел вперед. Лицо его было серым и застывшим, как маска смерти. Все кругом замерло и затихло.
— Дуг! — прошептал он. — Мы могли бы продолжить вместе, ты и я. Мы так много видели, о стольком могли поговорить. А теперь… — Голос его оборвался. Наконец, он поднял глаза. Его взгляд вперился в Норлина, одеревенело стоящего в дверях машинного отделения.
— Это все ты! — обвинил он убийственным тоном. — Ты убил его так же верно, как если бы пристрелил тем бластером, который держишь. Если б ты послушал меня, ничего этого не случилось бы. — Рейд стал угрожающе надвигаться на разведчика. Глаза его горели страшным адским пламенем.
Норлин побледнел.
— Я же не знал! — выкрикнул он. — Говорю тебе, я не представлял.
Рейд надвигался медленно и неизбежно, как сама смерть.
— Рейд. Постой! Позволь мне объяснить.
Но Рейд не остановился, не дрогнул. Он надвигался.
Норлин сломался. Испустив какой-то нечленораздельный крик, он круто развернулся и выскочил из машинного отделения. Он бежал так, словно все демоны преисподней, внезапно обретя плоть и кровь, гнались за ним. Он забыл про бластер в руке, забыл про все, кроме безумного желания бежать от страшного, пожирающего огня, который горел в глазах Рейда.
Словно автомат, Рейд продолжал идти вперед. А потом вдруг его животная ярость куда-то пропала. У самого подножия лестницы, которая вела на верхнюю палубу, он медленно повалился, как человек, резко ставший старым и слабым. Так он и лежал без движения, обхватив голову руками.