– Так кто же спаситель, преемник? – упрямо гнул свое Яков Петрович.
Куратор помедлил с ответом, отвел взгляд, словно не к нему обращен вопрос, достал из баночки чайной ложкой клюквенное варенье, положил в рот, посмаковал, прежде чем проглотить.
– Вам имя его знакомо, возможно, встречались, не из ФСБ, не чекист, что важно для реноме, но с нами давно связан, финансист, крепкий менеджер, жил и работал некоторое время за границей, вполне вменяемый, управляемый, без мания величия, пока, во всяком случае. Большего сказать не могу – дождитесь начала декабря. Уясните самое важное: власть по-прежнему у нас, ни с кем делиться ею не собираемся.
12
Жизнь Якова Петровича в оставшиеся до выборов месяцы вряд ли можно было назвать благополучной: к неопределенности в ближайшей перспективе его положения примешивалось гнетущее одиночество. Впервые, может быть, за период службы он по-настоящему тосковал по семье, с которой виделся гораздо реже, нежели раньше. Куратор, чувствуя его состояние, попытался полечить традиционным способом… – нет, не водкой, подопечный генерала был не по этой части, но вот по другой… – генералу, безусловно, доложили о былом увлечении Двойника – Настене, и он принял меры. В одно из кратких посещений Валдайской Резиденции Якову Петровичу неожиданно представили симпатичную девицу, начальник личной охраны сказал, что подарок генерала, так и сказал – подарок; девица оказалась веселой, разбитной, степень развязности не превышала нормы, была она невысокой, ядреной, в теле, но без лишних килограммов, в общем, то, что надо, однако настроения развлекаться не было, кое-как, без удовольствия, провел с девицей час, и снова охватила тоска, горше и сильнее прежней.
Перед женой он не испытывал угрызений совести – спали они в последнее время крайне редко, да и времени на интим отпускалось Двойнику весьма скупо, Кира Васильевна вполне обходилась без этого, во всяком случае, они не обсуждали щекотливую тему и не стремились изменить ситуацию; женившись без любви, а просто по необходимости, Яков Петрович и в жене не замечал особого желания обладать любимым человеком – даже в самом начале их отношений жена не проявляла активности, достаточно холодно выполняла супружеские обязанности и не более. Тем не менее, отношения между ними всегда были ровные и спокойные, взаимно уважительные, ну а любовь… живет же подавляющее число супружеских пар без этого чувства, ища утехи на стороне… Кира Васильевна была заботливая мать и замечательная хозяйка, касаемо же темперамента, страсти…, ну, не обладала, что ж поделать…, или он не сумел разжечь костер.
Он хотел видеть семью, особенно дочь, и напрямую заявил об этом Вячеславу Сергеевичу, тот не возражал; в голове Якова Петровича родилась идея пригласить домочадцев, включая Альбининого дружка, в Ново-Огарево, повозить по необъятной территории на джипе с номером 007, показать красоту, великолепие, роскошь.., поразмыслил и сам отверг – как, интересно, объяснит им, что все здесь теперь принадлежит ему, включая здание для официальных встреч, рабочий кабинет, спальню, тренажерный зал, бассейн, гостевой дом с кинозалом, теплицы, птичник, конюшню, часовню… А куда настоящий Хозяин подевался, что с ним, почему Двойник всем распоряжается как своей собственностью? – поди ответь, нет внятного ответа.
И мучительной, сродни фантомной, болью отозвалось: он всего лишь временщик, все здесь временное и он сам – тоже.
Он отдал распоряжение охране готовиться в ближайшие выходные к выезду в дачный поселок на Истре и сообщил адрес, не сказав, к кому едет; по выражению лица личного телохранителя понял: тот вовсе не удивлен причуде ВВ, и не такое, по рассказам его предшественников в Службе охраны, бывало, однако Яков Петрович уловил новый оттенок – глаза бодигарда понимающе улыбались; мелькнуло: он знает все, для него я никакой не ВВ, а бывший Двойник, который непонятно сколько еще пробудет в новой роли…
Договорились обойтись без лимузинов и десятков соглядатаев, дабы не пугать обитателей поселка, на этом настоял Яков Петрович; в субботу утром кортеж из трех бронированных “Мерседесов” и джипа в сопровождении двух машин автоинспекции двинулся по перекрытой трассе в направлении Истры. Домчались быстро, через полчаса Яков Петрович уже всходил по крыльцу с резными перилами в дом, где его встречали заранее оповещенные жена, дочь и сын с семьями, только Альбинин дружок отсутствовал – она сказала, он в командировке. Дача отапливалась, внутри было тепло, из кухни доносились вкусные запахи печеного; сели в гостиной за раздвинутый стол, уместились все, включая внуков, Яков Петрович раздал подарки, Кира Васильевна поставила закуски, пироги с кислой капустой и картошкой, сладкое, на столе появились коньяк и вино. Выпили за встречу, Альбина не преминула заметить – долгожданную, разговор вился лентой, то взмывал вверх, то безмятежно ложился у ног, Яков Петрович оттепливался душой, уж и не помнил, когда пребывал в таком состоянии. Выспрашивал внуков, нравится ли им в детских садах, научились ли читать, Петя доложил, что читает свободно и умеет считать до тысячи, Андрюша и Ниночка прочли стишата про зверей, дед растрогался. К полудню выглянуло солнце, внуки после чая пошли гулять в сопровождении жены Владика, взрослые перешли на отапливаемую остекленную веранду, Яков Петрович чувствовал на себе испытующие взгляды, особенно Альбинин, сейчас затеется разговор, последуют неизбежные вопросы – как-то все вокруг меняется, да так быстро, что не уследишь и не поймешь, что к чему, куда все катится.
Сын высказал мысль: похоже, ВВ начал прозревать, раз такие указы кует, жаль, поздновато, когда с властью распрощался; а раньше не мог, возразила Альбина, он же и его камарилья были уверены, что пришли навсегда, сейчас страх обуял и понимание, что власть их не вечна, шатается, как почва при подземных толчках; знаете, кошки, собаки и некоторые мелкие зверушки раньше других паникуют, потому что чувствуют надвигающееся землетрясение.
Хирург отсутствует, однако вроде как с нами за столом – режет дочка правду-матку в его духе, как ее понимает, отметил Яков Петрович, и это не вызвало в нем внутреннего протеста.
– Что твои коллеги говорят, куда страна идет, может, демократы скоро в Кремле и на Старой площади окажутся? – намеренно поинтересовался у Владика.
– Ты, батя, шутишь? Какие демократы, откуда им взяться? Разве что из-за кордона выписать, того же Михал Борисыча… Только ему въезд закрыт. Наши считают: указы новые – уловка, народ маленько успокоить, нельзя все время прессовать, надо дать чуток пошевелиться, ну и с Западом попробовать договориться, а то санкции задолбали. Цены за баррель ниже некуда, чтобы бурить на шельфе, оборудование необходимо, а где его взять – только у американцев, британцев, а те не дают. Пока что мне опять зарплату урезали и бонусы. Топ-менеджеры, те себя не обижают, по-прежнему миллионы гребут.
– Слухи ходят – нефтянка вообще загибается.
– Ну, слухи о нашей смерти преувеличены, тем не менее, увольнения полным ходом идут.
Если работу потеряет, не к кому за помощью обращаться – Атеистовича нет, подумал машинально и тут же одернул себя: сын Верховного Властелина и без работы? Смешно… С другой стороны, какой я ВВ – так, временно исполняющий обязанности.
Значит, уловка.., мысленно вернулся к словам Владика.
– А кто, по-твоему, президентом станет?
– Почем я знаю… Ты, батя, ближе к власти, мы от тебя хотим прогноз услышать.
– Кого назначат, того и выберут, неужели не понимаешь? – накинулась на брата Альбина. – Навального сейчас выпускают по амнистии, он все равно баллотироваться не сможет – уголовное прошлое.
– Сможет, когда погасит судимость, а на это лет десять уйдет, – возразил Владик.
– Вот и я о том же – не сможет. А другие, кто заранее объявляет о намерении – болтуны и ничтожества.
– Все без исключения? – спросил Яков Петрович.
– Я личностей не вижу, да и власть личность не допустит, пригребется обязательно к чему-нибудь.
Он хотел было назвать имя, произнесенное куратором в бане, но воздержался.
Альбина выпила коньяк, закусила лимоном и обвела сидевших долгим оценивающим взглядом, словно решала, можно ли доверить им то, что собиралась высказать.
– Изоляция изнурила, мы обессилены, воевать со всем миром кишка тонка, денег ни на что не хватает, но страна в таком виде может управляться кем угодно еще немало лет. Ну, режим, конечно, немножко поменяется, украинцев наконец-то оставили в покое, живут как хотят, с американцами попробуем какие-то отношения наладить, а в целом… та же бодяга, с маленькими просветами.
– Дочка, откуда такой пессимизм? Столько лет Россия одним человеком управлялась, теперь другой придет, неужели все как прежде.., – Кира Васильевна встала, чтобы убрать грязную посуду, и остановилась с тарелками в руках.
– Я же говорю – режим поменяется, но не кардинально, новые силовики придут, которым тоже пожить по-человечески захочется, миллионы захапать, виллы построить, деток в Лондоне поучить.
– Сталин умер, Никита пришел, и сразу оттепель наступила, так и сейчас может произойти.
– И сколько та оттепель просуществовала? Лет восемь, не больше. А что потом, мама, ты хорошо помнишь?
– Я в шестьдесят четвертом родилась, как я могу помнить… Ну, бровастый пришел…
– Вот именно. Сейчас никакой оттепели не предвидится, капельку народ согреют и снова на мороз. Народу не оттепельнужна, в гробу он ее видел, ему жратва нужна подешевле, чтоб карточки чем отоварить было, и зарплаты повысить, пенсии, а денег-то нема. Тебе, мама, на пенсию через три года, теперь женщины в шестьдесят три выходят, какая пенсия у тебя будет? Ты на нее сможешь прожить? То-то и оно. Мы с мамой две нищенки – доктор и училка. Если бы не отец и не его редкая (хмыкнула) профессия, труба нам.., но не нефтяная, – сострила и хлопнула брата по руке.
Владик налил полную рюмку коньяка и залпом выпил.