– Да. Извините. Пожалуйста, не надо… Я имею в виду, пожалуйста, посмотрите отчет. Посмотрите? Мне нужно знать, как она умерла. Как именно, я хотела бы сказать.
– Вам необходимо это знать?
– Да. Видите ли, это может помочь мне. Помочь окончательно разобраться во всем, что случилось.
Френсис прижались к стене, когда мимо с грохотом пронеслась машина «скорой помощи», оставив после себя облако выхлопных газов. Сержант Каммингс как будто о чем-то размышляла. Она долго смотрела на Френсис, потом вскинула брови.
– У меня такое чувство, что вы что-то недоговариваете, миссис Пэрри, – заявила она.
Френсис промолчала.
– Все, что я могу вам пока сказать, – со вздохом продолжила сержант, – это то, что на ее скелете не было опасных для жизни повреждений. Инспектор Риз попросил врача осмотреть ее в морге для составления уточненного отчета. Шея Вин не была сломана, череп цел, никаких следов удара по голове не обнаружено.
Каммингс время от времени поглядывала на прохожих, которые, казалось, ее узнавали.
– У нее было несколько переломов, но кости срослись задолго до того, как она умерла. Это ключица с левой стороны, правая рука и правое запястье.
– Да, – произнесла Френсис, на мгновение закрыв глаза. – Ключицу сломал Оуэн, ее брат. Это случилось, когда она была еще совсем маленькой, еще до того, как я познакомилась с ней, но она рассказала мне об этом – это было совершенно случайно. Они прыгали на кровати тети Айви, и Вин свалилась на пол. Она ударилась о подоконник. Оуэн был намного больше ее – ну, как и все остальные. Но он не специально, он не хотел… Он никогда не причинял ей вреда. А правая рука – это на совести Кэрис, ее сестры. Она застала нас в своей комнате, когда мы рылись в ее вещах, и вывернула Вин руку. Сильно скрутила ее. Я не думаю, что она хотела сломать ее, но Кэрис не поймешь. У нее всегда был жуткий характер. А насчет запястья я ничего не знаю. Возможно, это было еще до того, как я познакомилась с ней… – Френсис на мгновение задумалась, потом покачала головой. – Билл Хьюз лупил их так, что мама не горюй. Я удивлена, что у нее только три перелома.
– Боже мой, – пробормотала Каммингс.
Френсис снова задумалась.
– Если бы ее ударили по голове или если бы она ударилась головой, от чего могла умереть, это определенно оставило бы след на костях? – спросила она.
– Думаю, что да. Но я проконсультируюсь у врача.
– Я помню, по тогдашним разговорам и по газетам тоже… кровь была найдена во дворе лепрозория. Как вы считаете, в отчете будет сказано о количестве? Я имею в виду, были ли это просто капли, как будто она разбила губу, или… – Френсис сделала паузу, чтобы сглотнуть.
Каммингс наблюдала за ней с озадаченным видом.
– И еще я знаю, что там нашли кое-что из ее одежды, но непонятно, что именно… – Френсис замолчала, чувствуя, что ей стало жарко.
Каммингс выжидательно молчала, позволяя Френсис договорить.
– Мне просто нужно быть уверенной, – сказала Френсис.
– Уверенной в чем, миссис Пэрри?
– В том, как она умерла. Где именно. И была ли вообще…
Френсис замолчала. Она не смогла заставить себя произнести это вслух и заметила, как в глазах женщины-полицейского мелькнуло удивление.
– Миссис Пэрри, пожалуйста, что вы недоговариваете? – живо спросила Каммингс. – Вы что-то вспомнили? Так ведь? Что-то такое, что вы… о чем вы раньше не говорили? – Она на мгновение остановилась, подбирая слова. – Может, то, о чем вы не хотели бы вспоминать? – сформулировала она.
Френсис не смогла вымолвить ни слова и только покачала головой. Каммингс подождала, потом поджала губы.
– Хорошо. Знаете, газеты – неплохой источник. Полагаю, в библиотеке найдется архив хроники тех времен? Если хотите помочь, то можете пойти и поискать…
– В библиотеку идти не нужно, – перебила ее Френсис. – Миссис Хьюз вырезала все публикации об этом деле. Она их все сохранила.
– Ну, тогда вам следовало бы их просмотреть… может, вы что-то упустили тогда. – Каммингс не отрывала от нее пристального взгляда. – Вдруг вспомните что-нибудь.
Когда Френсис постучала в дверь дома тридцать четыре, ответа не последовало. У девушки засосало под ложечкой, голова кружилась. Она стояла среди руин и смотрела на дом Кэрис, обреченный на снос, чувствуя слабость в ногах и пытаясь собраться с силами, чтобы снова обойти все те места, где можно было бы спросить о Дэви. И тут появился Оуэн. Он улыбнулся, когда увидел ее. Его улыбка была все такой же привлекательной, как и тогда, когда они были детьми, хотя теперь в ней было больше печали, чем радости. Но в тот момент это была единственная улыбка, которая могла вызвать у Френсис желание улыбнуться в ответ. Оуэн был одет в униформу цвета хаки – мешковатые брюки и рубашку с многочисленными карманами, и то и другое было слегка коротковато для него. На поясе ремень; высокие сапоги, а на голове лихо заломленная пилотка.
– Привет, Френсис, – поздоровался Оуэн, смущенно стаскивая пилотку.
Это был излишне вежливый и слишком формальный жест для них, но он не смог от него удержаться. Посмотрев на свою пилотку, Оуэн рассмеялся, а пилотка так и осталась у него в руке. Сердце у Френсис сжалось, но она улыбнулась:
– Выглядишь молодцом.
– Рядовой Хьюз пятого батальона графства Сомерсет, ополчение города Бата, взвод Стозерта и Питта, к вашим услугам, мэм. – Оуэн щелкнул каблуками и отдал честь.
– Прирожденный солдат.
– Вот решил по дороге домой заехать и посмотреть, как там мама.
– Кажется, дома никого нет. – Френсис посмотрела на пустые окна. – Если только она не заметила, что я иду, и не спряталась.
– Не глупи. Как ты? Ты что-то бледная.
– Со мной все в порядке. Я просто не обедала, вот и все. Снова была сегодня в больнице, они звонили в Бристоль, но там тоже нет новостей. Я как раз собиралась пройтись по приютам для беженцев и…
– Френсис, – перебил Оуэн, коснувшись ее руки, – никто не ждет, что ты будешь днями и ночами напролет заниматься его поисками. Ты и сейчас уже на ногах еле стоишь.
– Но я ничего не могу сделать, Оуэн. А Кэрис… Она считает, что он мертв.
– Это я знаю, – со вздохом ответил Оуэн. – Она опять стала к бутылке прикладываться, как будто это поможет.
Френсис кивнула, и повисла пауза. Девушка опустила руку в карман и снова сжала пальцами брошь Вин. Она должна была отдать ее Оуэну, чтобы тот вернул Дениз, но знала, что не сделает этого. Френсис хотела оставить ее себе – как доказательство. Вот только чего? Ей хотелось расспросить Дениз Нойл, где именно та ее нашла. И вдруг ей захотелось поделиться с Оуэном своими размышлениями о Перси Клифтоне – вернее, не о Перси Клифтоне, а о неизвестном мужчине, который скрывался под этим именем. Она хотела рассказать ему и о своих подозрениях, и о своих попытках докопаться до правды. А также рассказать ему о том, что ее преследует невыносимое, тяжкое чувство вины, связанное не только со смертью Иоганнеса, но и со смертью Вин. Рассказать, что она пытается вытянуть из памяти события прошлого, что она была в полиции и что за ней, похоже, следят. Но слова замерли у Френсис на языке – нет, она была еще не готова. И вместо всего этого она произнесла:
– Я думала о тебе сегодня. Вспоминала твой футбольный мяч, который ты украл и с которым потом никогда не расставался.
– Неужели? – Оуэн снова улыбнулся. – Да будет тебе известно, что это была вовсе не кража. Я нашел его, вот так-то. Господи, а с чего ты вдруг вспомнила об этом?
– И что с ним стало? Наверно, его и нет уже давно…
– Ты что, смеешься? Он все еще у меня.
– Ага!
Отчего-то этот разговор о мяче основательно взбодрил Френсис.
– У меня. Приходи как-нибудь, покажу, если не веришь. Очень хороший мяч. Мы с Невом много раз с ним играли, и с Колином будем играть.
– Я помню, как ты пинал его о стену лепрозория. Я выглянула наружу и увидела тебя. Ты и не знал, что мы там.
При упоминании об этом лицо Оуэна вытянулось.
– Этого никто не знал. Как бы я хотел, чтобы это было не так, – сказал он.
Френсис промолчала.
– А чья это была идея отправиться туда?
– А ты как думаешь, чья? – чуть слышно спросила Френсис.
Она не стала напоминать, что именно Оуэн натолкнул Вин на эту мысль своими рассказами о призраках.
Оуэн кивнул:
– Она всюду совала свой нос. Да, такова была Вин. Наша бабушка Ловетт называла ее мышкой.
Оуэн отвернулся, и на его скулах заходили желваки.
– Мы всегда приходим к разговору о ней… Каждый раз, – тихо сказал он.
– Да, трудно удержаться. В любом случае я всегда думаю о ней. А ты тоже?
– Да, – ответил Оуэн. – Но только это все бесполезно. Я просто хочу… – Он покачал головой, но так и не сказал, чего хочет.
– Я так рада тебя видеть, Оуэн, – вдруг вырвалось у Френсис; она не хотела это говорить и почувствовала, что лицо у нее вспыхнуло.
Оуэн улыбнулся, но вид у него был обеспокоенный.
– Ну что, пойдем дальше? – сказал он.
– В каком смысле?
– В центры для беженцев. Я пойду с тобой. По дороге зайдем в кафе и возьмем тебе тарелку супа или еще чего-нибудь, чтобы ты подкрепилась.
– Хорошо, – с благодарностью согласилась Френсис. – Спасибо.
Желание поделиться с Оуэном своими страхами и подозрениями, упорядочить весь этот хаос, царивший у нее в голове, стало еще сильнее, когда они шли рядом и не нужно было смотреть друг другу в глаза. Мелькающие картинки сырого темного места, яркий солнечный свет. Охвативший ее ужас и странные запахи. Разъяренная Вин, уходящая прочь. «Заглянули под каждый камень». Но хотел ли Оуэн обсуждать все это? Френсис не желала ничего от него скрывать, но еще больше она не желала, чтобы он услышал то, чего слышать не хотел, и не было никакого способа удовлетворить оба эти желания. Она терзалась чувством вины, не покидавшим ее с восьми лет, и страдала от стыда, который окрашивал все ее переживания из-за потери Дэви. Кроме того, в цепи событий прошлого, теперь постоянно ворочавшегося на дне ее памяти, все еще оставались звенья, которые Френсис не могла восстановить. Но ее переполняла решимость сделать это – и узнать правду. Даже если это оттолкнет от нее Оуэна навсегда. Френсис представила себе, как лицо Оуэна омрачается, как он с отвращением отворачивается от нее… И больше уже никогда не улыбнется ей своей потрясающей улыбкой. Френсис охватило сомнение.