– Я читала то, что вы рассказали о нем полиции. По крайней мере один раз он и вам причинил боль, когда решил, что его обнаружили. Так что он мог напасть и на Вин.
– Нет-нет, это не было нападением! Все было не так. – Френсис охватила досада. – Они извратили то, что я сказала! Я не знала, не понимала, к чему они клонят! Все эти вопросы… Он просто… иногда он так пугался, что впадал в панику. Он сам не понимал, что творит.
– То есть он был неуравновешенным человеком, верно? – тихо спросила Каммингс. – А может быть, Вин сама рассказала ему, где живет. Возможно, она описала ему дорогу до своего дома.
– Нет, она никогда бы этого не сделала. Да он и не спрашивал.
– Может быть, это произошло как раз тогда, когда Вин приходила к нему одна?
– Но она никогда не приходила к нему одна.
Вернись, Вин! Френсис глубоко вздохнула, и воспоминания о тех ужасных днях вновь захлестнули ее.
– Во всяком случае, она не стала бы ему ничего рассказывать. Он бы и не расспрашивал.
– Согласно показаниям Эбнера Вин часто приходила к нему одна, особенно в последние недели своей жизни.
Френсис с изумлением посмотрела на Каммингс. Даже сейчас, двадцать четыре года спустя, боль от предательства была острой. Она и Вин не должны были иметь секретов друг от друга, а Иоганнес был их общей тайной. Но Вин лгала ей и ходила к нему без нее. Я обещаю никому не рассказывать. Френсис покачала головой.
Помолчав, Каммингс продолжила:
– Эбнер утверждал, что во время этих визитов Вин казалась ему другой. Встревоженной и очень тихой. Он говорил, что она, похоже, пряталась от кого-то.
– О Вин! – выдохнула Френсис.
– К несчастью для Эбнера, его признание в том, что Вин часто навещала его одна, только усилило подозрения.
– Но зачем ей это было нужно? Зачем? И почему она мне ничего не сказала?
– Этого я знать не могу. И боюсь, что в данный момент выяснить это невозможно. Ей было восемь лет. Дети не всегда понимают…
– А я думаю, что понимают, – решительно заявила Френсис. – Я думаю, они все понимают. Просто не знают, что с этим делать.
Френсис напряженно размышляла, мысленно призывая на помощь свою подругу: с кем она была? Где?
– Возможно… возможно, ее убили в лепрозории, потому что шли за ней. А может, кто-то знал, что она туда ходит… И если она умерла где-то еще, то они знали, куда подбросить ее вещи, чтобы подозрение пало на Иоганнеса.
– И такое вполне возможно. Но доказательств попросту нет.
– Но так могло быть.
– А еще нашли одеяло, на котором спал Эбнер. На нем были волосы, и эксперт подтвердил, что это волосы Вин.
– Конечно, на нем были ее волосы! Она взяла из дома свое одеяло и отдала ему!
– Френсис, – мягко сказала Каммингс, – позвольте, я расскажу, какие выводы я сделала из этого отчета. Я полагаю, что Эбнер был нервным молодым человеком в отчаянном положении, у которого развились противоестественные чувства к маленькой девочке, которая часто навещала его, пока он был в полном одиночестве. Я думаю, что у него было достаточно средств и возможностей убить ее, намеренно или нет, нам неизвестно. И вы не можете знать, сказала ли ему Вин, где она живет. Нельзя быть также уверенным в том, что в таком возрасте вы полностью понимали все, что происходит, или что Эбнер представлял собой угрозу. – Она дотронулась до плеча Френсис. – Я знаю, вы не хотите верить, что это был он. Я знаю, что он был вашим другом. Но самое простое решение часто оказывается правильным.
– Так бывает не всегда.
Несколько минут они сидели молча. Френсис видела, что Каммингс для себя почти уже все решила, и у Френсис не было доводов, чтобы разубедить ее.
– Почему бы вам не рассказать мне все, что вы помните? – спросила Каммингс.
Френсис кивнула и сделала глубокий вздох.
– Я солгала полиции, – сказала она.
Каммингс нахмурилась.
– Я сказала, что не видела Вин в тот день, когда она исчезла, но на самом деле я ее видела. Она… она пришла в дом моих родителей и попросила меня пойти вместе с ней. Но я… Было поздно, и я злилась на нее. Я не могу… Не могу точно вспомнить почему. Вот так все и было… Что-то пошло не так. Я была расстроена, поэтому… я отослала ее. – Френсис взглянула на Каммингс, чтобы убедиться, что она понимает всю важность этого рассказа.
– Куда вы ее отослали?
– В лепрозорий.
– Вы имеете в виду… – Сержант Каммингс встряхнула головой.
– Она хотела, чтобы я пошла вместе с ней, но я отпустила ее одну. А потом ее убили. – У Френсис сдавило горло. – Но дело в том, сержант, что, когда я видела ее в последний раз, на ней была брошь.
– Та, которую вы нашли на днях в доме ее сестры?
– Да. Она была на Вин, я в этом уверена. Я помню, как смотрела на нее и мне было грустно, потому что… потому что она была так счастлива, когда я подарила ее Вин. Она сказала, что я – самая лучшая подруга из всех, которые у нее когда-либо были. Но в тот момент мы почти поссорились. – Френсис изо всех сил старалась говорить спокойным голосом. – Я хотела окликнуть ее, сказать, что пойду вместе с ней. Или попросить, чтобы она не уходила. Не знаю… Но я ничего не сделала, ничего не сказала, просто отпустила ее.
– Френсис, послушайте, вы не виноваты в том, что случилось с Вин.
– Но я же была там. Я могла что-то сказать, что-то предпринять. Но я ничего не сделала.
– Что вы имеете в виду? Что вы могли бы сказать?
– Я… Я точно не знаю. – Френсис напряженно размышляла. – Я бы могла сообщить об Иоганнесе кому-то из взрослых. Знаете, сбежавших пленных не наказывали слишком строго, их просто отправляли обратно в лагеря. И он был бы в безопасности. И… это была середина тысяча девятьсот восемнадцатого года. Война подходила к концу. Он бы вскоре вернулся домой. Если б я тогда заговорила, он вернулся бы домой. И возможно, Вин тоже была бы жива. Но я рассказала об Иоганнесе, только когда она умерла. Я сообщила им, где его найти. Он прятался в лепрозории, и я точно знала, где его искать. Я предала его! Сдала его в руки полиции. Разве вы не понимаете, я могла бы предотвратить все это!
Френсис начала плакать и никак не могла остановиться.
– О дорогая, пожалуйста, не плачьте! – сказала Каммингс, гладя Френсис по руке. – Миссис Эллиот! – позвала она Пэм.
– Со мной все в порядке, – поспешно сказала Френсис. – Правда… Это так… – Она потрясла головой, пытаясь успокоиться. Заглянули под каждый камень. Тише, сестренки!
Появилась Пэм.
– Пожалуй, на сегодня хватит, – сказала она и взяла Френсис за руку. – Да, с тебя достаточно.
– Нет, не хватит. Прошу, давайте закончим этот разговор.
– Хорошо… – неуверенно произнесла Каммингс.
– Спасибо, Пэм, но со мной действительно все в порядке.
Френсис смахнула слезы с лица.
– Неужели вы не понимаете, насколько важно, что я нашла брошь Вин в доме Кэрис? Кэрис никогда не желала говорить о Вин. Она всегда отмахивается от меня, когда я что-нибудь спрашиваю, или начинает сердиться. Но в тот день, когда Вин исчезла, на ней была эта желтая брошь в форме нарцисса, как всегда…
– Френсис, но это не значит, что она была на Вин в тот момент, когда она умерла, – заметила Каммингс.
– Как это?
– Ну, вы сказали, что она пошла в лепрозорий и, вероятно, кто-то проследил за ней и совершил убийство. Но вы же не знаете наверняка, что она действительно отправилась прямо туда сразу после того, как вы с ней расстались. Так ведь? Она же могла передумать и сначала пойти домой или поиграть где-нибудь еще.
– Но…
– Я понимаю, что вы сердитесь на семью Хьюз за то, как они обращались с Вин, – перебила Каммингс.
– Нет, дело не в этом, – возразила Френсис. – Конечно, меня это расстраивало, но дело не только в этом… Я была свидетелем того, как Вин били. Ее швыряли через всю комнату!
– Я понимаю. Это ужасно, и я знаю, что так оно и было, – согласилась Каммингс.
– И вы хотите сказать, что это ничего не значит? Что это не может быть доказательством? – спросила Френсис.
Каммингс пожала плечами.
– Вы считаете, что это была ее сестра? – спросила она.
– Я… – Френсис осеклась.
Она подумала о мужчине из госпиталя. Вспомнила свои кошмары: запах крапивы и что-то еще, совсем другой запах, и то, как разволновался Оуэн, после того как признался, что не верит в то, что Иоганнес убил его сестру.
– Я не знаю, – беспомощно ответила она.
– А почему вы именно сейчас вспомнили о том дне, когда вы видели Вин в последний раз? С вами что-то случилось? – спросила Каммингс.
– Да, – оживилась Френсис, – это произошло, когда я была в лепрозории, разыскивая Дэви. Я вновь увидела тайник Иоганнеса, тот самый, о котором я рассказала полиции. Я увидела… Он нацарапал свое имя на дереве. Я впервые попала туда с тех пор… Наверное, это вернуло меня в прошлое.
– Похоже на то. Когда возвращаешься в старые места, память оживляют запахи, ощущения… Они могут дать толчок. – Каммингс сложила свои записи и встала. – Наверно, вам стоит продолжать в том же духе. Посетите и другие места, где бывали в детстве. Может быть, вспомните что-то еще. До скорого!
– Постойте! Если… Если Вин была изнасилована и поэтому ее убили и если это был не Иоганнес, тогда… убийца на свободе. И он спокойно жил все эти годы, – сказала Френсис.
Сержант промолчала, но на лице ее отразилась мрачная тревога.
Когда она ушла, Френсис осталась сидеть на скамейке, ощущая смутное беспокойство, будто где-то по краешку ее мира пошли маленькие трещины. Она чувствовала себя покинутой и забытой и думала о том, что Вин предала ее, когда, ничего ей не сказав, отправилась к Иоганнесу. О чем еще не говорила ей Вин? Неужели она сообщила Иоганнесу, где живет? Неужели ей удалось уговорить его выйти на улицу? Неужели она рассказала о нем кому-то еще, нарушив их клятву молчать? Френсис терла усталые глаза, когда Пэм подошла и села рядом с ней, протягивая кружку чая и бутерброд с сыром на тарелке.
– Ваша беседа прошла не совсем так, как ты надеялась? – спросила она.