Джек понял, что последует дальше. Заметив его страх, Диана победно усмехнулась.
– Ну, так как, Джек? В чём твоя сила?
Он молча помотал головой, испугавшись, что голос его подведёт.
– Ты не внёс в список собственного имени, Джек, и мне интересно, почему? Знаешь же, что верных и полезных ему мутантов Кейн не трогает. Следовательно, пока ты ему верен, тебе ничего не грозит.
Она так близко склонилась, что он ощутил запах её дыхания.
– У тебя две «палки», Джек, а прежде не было ни одной. Твоя сила развивается. А это означает, – сюрприз! сюрприз! – что сила может проснуться совершенно внезапно. Я правильно поняла?
Он кивнул.
– И ты решил не грузить нас лишней информацией. Так что насчёт твоей преданности?
– Я всецело вам предан, – выпалил Джек. – Абсолютно. Не стоит беспокоиться на мой счёт.
– В чём заключается твоя сила?
На подкашивающихся ногах Джек пересёк комнату. Его жизнь внезапно перекособочилась. Он открыл дверцу в кладовку и вытащил металлический стул. На первый взгляд, – стул как стул, за исключением того, что на металлической перекладине спинки чётко отпечатались следы пальцев, словно она была не из твёрдой стали, а из пластилина.
Джек услышал, как ахнула Диана.
– Я стукнулся о него мизинцем, – принялся объяснять он. – Было очень больно. Схватился за спинку и закричал, прыгая на одной ноге.
– Ну и ну, – Диана провела пальцем по отпечатку руки на металле. – Ты сильнее, чем кажешься.
– Не говори Кейну, а? – попросил Джек.
– Как ты думаешь, что он с тобой сделает?
У Джека душа ушла в пятки. Он боялся этой странной девочки, которую невозможно было понять. Внезапно, в голове прояснилось. Ничего, может он ещё и прорвётся.
– Я знаю, что ты «считала» Сэма Темпла. Сам видел, – рискнул он. – Сказала Кейну, что не успела, но я всё видел. У него тоже четвёрка, я прав? Кейн вконец озвереет, узнав, что он не один такой.
– Да, у Сэма четвёрка, – Диана не колебалась ни секунды. – И Кейн действительно рассвирепеет. Но, Джек, твоё слово против моего. Кому из нас поверит Кейн?
Иных способов запугать Диану у Джека не нашлось. Его волю словно парализовало.
– Не позволяй ему причинить мне боль, – прошептал он, но Диана его перебила.
– Он это всё равно сделает. И внесёт тебя в список. Если, конечно, я не встану на твою защиту. Ты ведь просишь меня о защите?
– Да-да!
Перед Джеком забрезжил луч надежды.
– Так проси.
– Пожалуйста, защити меня.
Ледяной взгляд Дианы вроде бы оттаял, став почти тёплым. Она улыбнулась.
– Хорошо, я защищу тебя, Джек. Но есть одно маленькое «но». С этой минуты ты – мой. Ты будешь выполнять все мои распоряжения, ясно? И чтоб без взбрыков. Держи язык за зубами. Никто не должен знать о твоей силе и о нашей сделке.
Джек опять кивнул.
– Ты принадлежишь мне, Джек. Не Кейну, не Дрейку, мне. Будешь моим личным крошкой-Халком. И когда мне понадобится…
– Я сделаю всё, что ты захочешь.
Диана чмокнула его в щёку, словно скрепляя договор, и шепнула на ухо:
– Знаю, что сделаешь, Джек. А теперь пойдём.
Глава 30. 108 часов, 12 минут
КВИНН МУРЛЫКАЛ песенку, проникнутую мрачной гордостью сёрфингиста.
– Весёленькая, – сухо прокомментировала Астрид.
– Это «Weezer», – пояснил Квинн. – Мы с Сэмом ездили в Санта-Барбару на их концерт. «Weezer», Джек Джонсон, «Insect Surfers». Классный был концерт.
– Никогда не слышала ни об одной из этих групп.
– Музыка для сёрферов, – сказал Сэм. – Впрочем, «Weezer» это, скорее, ска-панк. А вот Джек Джонсон тебе мог бы понравиться.
Они покидали территорию национального парка и как раз спускались вниз по иссохшему склону хребта. Деревья становились всё ниже и реже, сменяясь высокой, жухлой травой.
Утром они наткнулись на чей-то лагерь. Съестное, в основном, разграбили медведи, но и оставшегося им пятерым вполне хватило для сытного завтрака и не только. Заодно обзавелись рюкзаками, едой и даже спальными мешками, когда-то принадлежавшими исчезнувшим людям. Сэм и Эдилио взяли по хорошему ножу, а Квинна нагрузили фонариками и батарейками.
Завтрак немного поднял всем настроение. Малыш Пит едва ли не улыбался.
Слева тянулась жутковатая муть барьера, временами проходя прямо по стволам деревьев или ветвям, исчезавшим в сером ничто. Другие ветви, напротив, словно повисли в воздухе, причём, явно умирали: их листья сохли, отрезанные от живительных соков.
Сэм то и дело бросался проверять овраги и заглядывал за крупные валуны, надеясь отыскать место, куда барьер не дотягивался. Тщетно. Стена не пропустила ни одной ложбины или балки, она резала надвое камни и кусты.
В ней не имелось разрывов. Ей не было конца.
Стена, по словам Астрид, была безупречна.
– А тебе какая музыка нравится? – спросил её Сэм.
– Дай-ка я попробую угадать, – встрял Квинн. – Классика. И джиа-а-аз, – кривляясь, произнес он.
– Вообще-то…
– Змея! – завопил Эдилио.
Он шарахнулся, с размаху сел на задницу, вскочил и, немного успокоившись, смущённо повторил:
– Змея. Там змея.
– Ну-ка, я гляну, – нетерпеливо сказала Астрид и осторожно приблизилась к месту, на которое показывал Эдилио.
Сэм с Квинном, ещё более осторожно, попятились.
– Терпеть не могу змей, – признался Эдилио.
– Да уж мы поняли, судя по тому, как грациозно ты приземлился, – усмехнулся Сэм, отряхивая Эдилио от сухих листьев и пыли.
– Вы должны это увидеть, – с тревогой в голосе сказала Астрид.
– Нетушки, – ответил Эдилио. – Сама смотри, я уже налюбовался, мне и одного взгляда хватило.
– Это не змея, – возразила Астрид. – Точнее, не совсем змея. В любом случае, пока оно сидит в яме, оно не очень опасно.
Сэм, скрепя сердце, подобрался поближе. На змею он смотреть не хотел, но трусом выглядеть хотел ещё меньше.
– Не спугни, – предупредила Астрид. – Не исключено, что она может летать. По крайней мере, на небольшие расстояния.
– Извини, что ты сказала? – Сэм застыл, как вкопанный.
– Просто не топай как слон.
Сэм на цыпочках подошёл к Астрид. Сначала он разглядел только треугольную головку, выглядывающую из неглубокой впадины, засыпанной палой листвой.
– Гремучая змея?
– Уже нет. Встань у меня за спиной.
Сэм послушно встал.
– А теперь смотри туда. В шести дюймах от головы, видишь?
– Что это? – спросил он.
К телу змеи плотно прилегали кожистые складки, серые, ребристые, без чешуи, с розовыми прожилками вен.
– По-моему, это рудиментарные крылья, – ответила Астрид.
– У змей крыльев не бывает.
– Прежде не было, – мрачно поправила она.
Осторожно пятясь, они вернулись к Эдилио, Квинну и малышу Питу, который таращился в небо, словно ожидал оттуда кого-то.
– Ну? Что там? – спросил Квинн.
– Гремучка с крыльями, – ответил Сэм.
– Здорово. А я-то уже начал волноваться, не маловато ли на нас всего свалилось.
– Лично я не удивлена, – сказала Астрид. – Но это же очевидно, – добавила она, заметив их недоумённые взгляды. – В границах УРОДЗ происходят какие-то взрывные мутации. Судя по Пити, Сэму и некоторым другим, мутации начались прежде, чем возник барьер, хотя я подозреваю, что он ускорил процесс. Мы уже видели чайку-мутанта. Потом ещё тот телепортирующийся кот Альберта. Теперь, вот, змеюка.
– Пойдёмте-ка отсюда, – сказал Сэм, отчасти потому, что действительно не видел смысла торчать тут с унылыми физиономиями.
Теперь они двигались осторожнее, внимательно глядя себе под ноги.
Когда Пит раскапризничался и устроил сидячую забастовку, остановились перекусить. Сэм помог разложить еду и, взяв свою банку консервированных персиков и энергетический батончик, уселся особняком. Ему нужно было подумать. Он нутром чувствовал, что остальные ждут от него какого-нибудь решения.
До долины было ещё далеко, они шли по открытой всем ветрам каменистой земле, прокалённой солнцем. Не похоже было, что впереди их ждали тенистые кущи. Лишь тянулся, насколько хватал глаз, барьер. Даже с высокой горы не представлялось возможным заглянуть через край. Астрид оказалась права: где бы ты ни находился, барьер оставался одинаково высоким и непроницаемым.
Стена отсвечивала на солнце, но в целом не менялась ни днём, ни ночью: всё то же перламутрово-серое марево. Поверхность была отчасти зеркальной, так что иногда начинало казаться, вот он, долгожданный разрыв, за которым виднелись деревья и продолжался тот же рельеф почвы. Однако всякий раз выяснялось, что это – оптическая иллюзия, обманчивая игра света и теней.
Сэм скорее почувствовал, нежели услышал приближение Астрид.
– Это сфера, да? – спросил он. – Она – вокруг нас. Со всех сторон.
– Думаю, да.
– Тогда почему же мы видим звёзды? И солнце?
– Не уверена, что мы видим именно солнце, а не фантом или мираж. Я не знаю, – под ногой Астрид хрустнула ветка. – Правда не знаю.
– Ты не любишь говорить «Я не знаю»?
– Заметил, – засмеялась Астрид.
– Всё это пустая трата времени, верно? – Сэм со вздохом повесил голову. – Я имею в виду мою идею найти прореху в стене. Отыскать путь наружу.
– Да, скорее всего, выхода нет.
– А что же тогда за стеной? Остался ли там прежний мир?
– Я много размышляла об этом, – Астрид села рядом, близко, но не прикасаясь к нему. – Мне нравится твоя аналогия с яйцом. Однако если начистоту, Сэм, я сомневаюсь, что барьер – это просто стена. То, что происходит с нами, одной стеной не объяснишь. С тобой, с Пити, с птицами, Альбертовым котом и змеями. Как и того, почему исчезают те, кто старше четырнадцати. И продолжают исчезать.
– А чем же всё это объяснить? Нет, погоди, – он предостерегающе поднял руку, – не хочу заставлять тебя произносить: «Я не знаю».
– Помнишь слова Квинна, что кто-то взломал вселенную?
– Теперь ты заимствуешь гипотезы у Квинна? Что с тобой случилось, вундеркинд?