– Астрид. Да какое это имеет значение? Он же… – она запнулась и склонилась пониже. – Ой, кровь останавливается.
– Ага, я уже заметила, – сухо ответила Лана. – Расслабься, с ним всё будет в порядке. Да-а… – она прищурилась, рассматривая мальчишку. – Могу поспорить, он миленький, когда не перемазан по уши в крови. Твой бойфренд?
– Дело вовсе не в этом, – рявкнула Астрид, потом тихо, словно не хотела, чтобы слышали другие, добавила: – Что-то в таком роде.
– Понимаю, звучит дико, но через несколько минут он будет как огурчик, – Лана приподняла ладонь и, убедившись, что рваная рана почти закрылась, прижала вновь. – Только не спрашивайте меня, как я это делаю.
– Ни в коем случае не будем, – прошептал стриженый.
Койоты снаружи продолжали яростно тявкать и долбиться в дверь. Задвижка пока держалась. Для верности Лана подпёрла ручку спинкой кресла и задумалась. Долго дверь не протянет, однако без Вожака, убежавшего на охоту, койоты не сообразят, что нужно делать.
– Его зовут Сэм, – пояснила Астрид. – Это – Эдилио, а это – мой брат Пит. Меня, как я уже сказала, зовут Астрид. Думаю, ты только что спасла нас всех от верной смерти.
Лана кивнула. Уже лучше. Девчонка не выпендривалась и отдавала ей должное.
– Я – Лана. И, да, ребята, койоты так просто от нас не отвяжутся. Следите за дверью.
– Я слежу, – откликнулся Эдилио.
Раненый мальчик открыл глаза и уставился на мёртвых койотов. Потянулся к шее, посмотрел на выпачканные кровью пальцы.
– Жить будешь, – сообщила Лана. – Только я должна залечить всё до конца, придётся тебе ещё немного потерпеть мою руку.
Мальчик с сомнением взглянул на Астрид.
– Она нас спасла, – сказала та. – И ещё – только что залечила рану, из которой минуту назад хлестала кровь.
Сэм позволил Лане прижать ладонь и сипло спросил:
– Кто ты?
– Лана. Лана Арвен Лазар.
– Спасибо тебе.
– Всегда пожалуйста. Не усердствуй особо с благодарностями, мы всё ещё в опасности.
Сэм кивнул и поёжился, когда очередной койот прыгнул на дверь.
– Не понимаю… Эдилио забивает гвозди золотым слитком?!
Эдилио уже разломал койку и теперь приколачивал одну из реек поперёк двери.
– Ну да! Мы с Патриком – богачи, у нас куча золота, – Лана сардонически засмеялась и перешла к ране на плече. – Послушай, мне было бы удобнее, если бы ты снял рубашку.
Сэм попробовал приподняться и поморщился от боли:
– Вряд ли я смогу.
Лана просунула ладонь под рубашку, нащупала кошмарный фарш, в который превратилось плечо.
– Потерпи несколько минут.
– Как ты это делаешь?
– Тут много чего странного происходит.
– Это верно, – кивнул мальчик. – Спасибо, что спасла мне жизнь.
– На здоровье. Но, как я уже говорила, это может быть ненадолго. Считай, они ещё и не начинали приступ. Вот вернётся Вожак, и тогда мало нам не покажется. Они не только сильные, но и умные, знаешь ли.
– У тебя тоже кровь, – заметил Сэм.
– Пустяки, сейчас исправлю. Я уже привыкла ко всяческим ранам, – почти равнодушно отмахнулась она и прижала окровавленную ладонь к своей ноге.
– Кто он, этот вожак? – спросил Сэм.
– Вожак стаи. Я обманула его, заставив привести меня сюда. Надеялась как-нибудь удрать. Ну, или хотя бы поесть по-человечески, а не полузадушенных кроликов. Койоты поумнели, но они всё равно остались собаками. Ребята, а вы-то есть хотите? Я – очень.
Сэм кивнул и неуверенно, словно старик, поднялся на ноги.
– Сейчас себе ногу вылечу и займусь твоими. У нас тут хороший запас еды и воды. По крайней мере, на какое-то время хватит. Вопрос в том, способен ли Вожак придумать, как проникнуть внутрь.
– Ты говоришь о койоте как о человеке, – удивилась Астрид.
– Причём о таком, с которым ты не захочешь повстречаться дважды, – захохотала Лана.
– Но он… он действительно просто койот? Или…
Лана внимательно посмотрела на девочку, только теперь заметив, что лицо у той не только красивое, но и умное.
– Тебе уже что-то известно? – осторожно спросила она.
– Я знаю, что некоторые животные изменились. Мы видели чайку с ястребиными когтями и змею с рудиментарными крыльями.
– Да, я тоже таких видела. Койоты боятся их до судорог, так-то. По-настоящему эти змеи летать не умеют. Гремучки пользуются крыльями, чтобы дальше прыгать. Однажды они спасли мою задницу. Я своими глазами видела, как змеи убивают койотов. Вожак говорит…
– Говорит?! – вскричал Эдилио.
– Я всё вам объясню, но сперва давайте перекусим. Я голодная, жуть, хотя мне недавно любезно предлагали подзаправиться свежатинкой. Консервированный пудинг сейчас – предел моих мечтаний.
Лана взяла банку и торопливо вскрыла её консервным ножом. Потом, не тратя времени на поиски миски или ложки, зачерпнула пудинг прямо рукой, отправила в рот и застыла, смакуя сладость. На её глазах выступили слёзы. Опомнившись, она пробормотала:
– Извините, я успела отвыкнуть от хороших манер. Вам я дам другую банку.
Однако Сэм подковылял к ней и, следуя её примеру, рукой зачерпнул пудинг, пробормотав: «Я тоже считаю, что незачем разводить церемонии», хотя Лана видела, что он немного обескуражен её волчьим поведением. Она решила, что мальчишка ей нравится.
– Слушайте, раз уж вы немного в курсе, вас вряд ли сильно удивят мои слова. Вожак умеет говорить. В смысле, человеческим языком. Вроде говорящей Барби. Он, похоже, мутант или что-то этакое. Наверное, вы считаете меня сумасшедшей.
Она взяла оловянную чашку и зачерпнула ею новую порцию восхитительного, чудесного пудинга. Блондинка… – как её там, Астрид? – открыла банку консервированных фруктов и спросила:
– Лана, тебе что-нибудь известно об УРОДЗ?
– О чём? – Лана даже есть прекратила.
– Ну, так это место прозвали люди, – Астрид смущённо развела руками. – Улица Радиационных Осадков – Детская Зона.
– И что всё это значит?
– Ты видела барьер?
– Ещё бы я его не видела. Я его даже трогала, о чём сразу же пожалела.
– Насколько мы выяснили, – сказал Сэм, – барьер – это круг. Ну, или сфера. Мы полагаем, в центре находится АЭС. Судя по всему, радиус – десять миль, то есть диаметр – двадцать.
– Длина окружности – 62,83 мили, а площадь – 314,159 квадратных миль, – добавила Астрид.
– Именно 159? – эхом откликнулся Квинн из своего угла. – Учти, это очень важно.
– Обычное число π, – сказала Астрид. – Ну, 3,14159265… Ладно, молчу, молчу.
Лана ела и никак не могла наесться.
– Сэм, так ты думаешь, это всё из-за АЭС? – она потянулась за консервированными фруктами.
Он пожал плечами, его лицо сделалось удивлённым. Лана догадалась, что он удивлён отсутствию боли.
– Никто не знает. Просто внезапно все, кому больше четырнадцати лет, исчезли, возник барьер, а люди… и звери…
– То есть, исчезли все взрослые? – Лане потребовалось некоторое время, чтобы переварить информацию. – И куда же они делись?
– Фьють, – и нету, – ответил Квинн. – Пропали. Испарились. Развеялись, как дым. Провалились сквозь землю. Свалили. Короче, их корова языком слизала, и взрослых, и подростков постарше. Остались только дети.
– Ну, что же, дверь я укрепил, насколько это возможно, – объявил Эдилио. – Но у меня нет ничего, кроме гвоздей, и её можно вышибить.
– Может быть, это не они пропали, – возразила Квинну Лана, – а мы.
– Вполне вероятно, – согласилась Астрид. – Хотя с практической точки зрения разница невелика. В определённом смысле, это одно и то же.
Ага, значит, белокурая – «мозг» компании. Лана подумала о её брате. Для малыша он подозрительно тихо себя вёл.
– Мой дедушка исчез прямо из-за руля своего пикапа, – продолжила Лана, вспоминая тот кошмарный день. – Пикап свалился в овраг. Я умирала. Кости переломала, гангрена… А потом я научилась исцелять. Сначала вылечила Патрика, затем себя. Как? Понятия не имею.
Из-за двери вдруг раздался хор возбуждённого тявканья.
– Вожак пожаловал, – догадалась Лана, взяла из раковины кухонный нож Отшельника Джима и, посуровев, повернулась к Сэму. – Если он сюда ворвётся, я проткну ему сердце.
Сэм и Эдилио достали свои ножи. Снаружи донёсся сдавленный дискант с отчётливым собачьим акцентом:
– Человек, выходи.
– Нет! – крикнула Лана.
Койот находился в каких-то дюймах от них.
– Человек, выходи.
– Нет! Нам не страшен серый волк!
– Отлично сказано, – Астрид тихонько хихикнула.
– Человек, выходи. Человек учит Вожака. Человек сказал.
– Вот тебе первый урок, паршивая, вонючая, мерзкая тварь! Никогда не доверяй человеку.
За дверью повисло молчание.
– Мрак, – прорычал Вожак.
– Давай, вали, доложи всё своему хозяину, сидящему в шахте! – Лана хотела добавить, что не боится Мрака, но сердце у неё сжалось от страха, и слова прозвучали бы фальшиво.
– Что ещё за шахта? – спросил Сэм.
– Неважно.
– Тогда почему вы с койотом о ней заговорили? И о каком мраке идёт речь?
– Я не знаю, – Лана помотала головой. – Койоты отвели меня туда. Старый золотой прииск, вот и всё.
– Слушай, ты спасла нас от смерти, – не отставал Сэм. – Однако хотелось бы знать, что тут происходит.
– Сэм, я не знаю, что тут происходит, – Лана стиснула нож, чтобы никто не заметил, как дрожат её пальцы. – В шахте что-то прячется. Вот и всё, что мне известно. Койоты его слушаются и очень боятся.
– А сама ты что-нибудь видела?
– Не уверена. Не помню. И, честно говоря, вспоминать не хочу.
В дверь ударили так, что та затряслась на своих петлях.
– Эдилио, давай-ка поищем ещё гвоздей, – предложил Сэм.
Столовая «Академии Коутс» всегда казалась Джеку жутко неуютным местом. Похоже, дизайнеры из кожи вон лезли, чтобы добиться «красочности» и «воздушности». Высокие окна, высокий потолок, высокие, само собой, арочные двери, отделанные яркой плиткой в испанском стиле.
Длинные, тёмного дерева, массивные столы на шестьдесят человек, которые Джек застал при поступлении в «Академию», позже были заменены двумя десятками менее казённых круглых столиков, в центре которых стояли скульптуры из папье-маше, сделанные учениками.