sine qua non зоны, то есть тем, без чего она бы не возникла.
– Да-да, давай, продолжай бомбардировать меня своими «синекванонами» и «предвосхищениями», – хитро улыбаясь ответил Сэм. – Я же, тем временем, продолжу злорадствовать.
Она поднесла его руку к губам и поцеловала кончики пальцев. Потом встала, прошлась туда-сюда по кабинету и произнесла:
– Диана рассуждает об этом как о силе сигнала сотового. Две «палки», три «палки». У Кейна – четыре. У тебя, полагаю, тоже. У Пити… думаю, пять или даже семь.
– Если не все десять, – согласился Сэм.
– То есть, она сравнивает это с приёмом сигнала. Получается, что некоторые наши «антенны» ловят лучше. Если так, значит мы не генерируем силу, а только получаем её из какого-то источника.
– И что?
– А то. Откуда она присходит? Или, если продолжить телефонную аналогию, где излучатель? Где исток?
– Пока мне ясно одно, – Сэм вздохнул. – Трепаться об этом не следует. Знает Эдилио, знаем мы с тобой, но больше никто знать не должен.
– Пита все возненавидят, – согласилась Астрид. – Или попытаются прибрать его к рукам.
– Как бы хотелось…
– Увы, – она беспомощно пожала плечами, – невозможно заставить его вернуть всё назад.
– Жаль, – Сэм улыбнулся одними губами. – Потому что часики-то тикают.
Спотыкаясь, Лана брела в ночи.
Опять с койотами. Будто увязла в ночном кошмаре.
И, словно мало ей было койотов, – в компании Говарда и Дрейка. Вооружённого Дрейка, проклинающего свою боль, и Говарда, зовущего: «Орк! Орк!».
Хуже всех прочих страданий был смертельный ужас перед тем, что засело в глубине шахты. Лана ослушалась приказа Мрака. Что сделает с ней рассерженное чудовище?
– Давайте остановимся, и я попробую залечить Дрейку руку, а? – взмолилась она.
– Не остановимся, – рыкнул Вожак.
– Позволь мне хотя бы попытаться.
Бесполезно. Вожак бежал дальше, и они бежали за ним, спотыкаясь, падая, поднимаясь и вновь продолжая бег. Спасения не было. Удрать больше не удастся, хотя…
– Что если он вообще не разрешит мне тебе помочь? – она пристроилась к Дрейку.
– Брось со мной эти фокусы, – отрезал тот. – В любом случае, теперь мне самому хочется взглянуть на то, что тебя так страшит.
– Нет, тебе не хочется, поверь мне.
– А что это вообще за штука такая? – беспокойно поинтересовался Говард, почти такой же перепуганный, как Лана.
Она промолчала. Каждый следующий шаг давался всё труднее. Вожак порыкивал, понуждая поторапливаться. А если не он, то подгонял злобный взгляд Дрейка, наводившего на неё пистолет.
Они добрались до заброшенного старательского посёлка только после захода луны. Звёзды уже побледнели на предрассветном небе. Ещё никогда в жизни Лане не было так страшно. Кровь буквально стыла у неё в жилах. Ноги отказывались подчиняться. Сердце гулко билось в груди. Хотелось погладить Патрика, получить толику теплоты, но она не могла заставить себя наклониться или вымолвить хоть слово. Она вся будто одеревенела.
«Я иду умирать», – думала Лана.
– Человечий свет, – неразборчиво проговорил Вожак и указал на фонарик, валяющийся на камнях.
Говард подобрал его и включил. Руки у него тряслись, луч метался по склону горы, пляшущие тени напоминали мятущихся призраков. Теперь даже Дрейк глядел неуверенно, явно страшась неведомого. Чем дальше они углублялись в ледяной туннель, тем больше Дрейк дёргался, засыпая их вопросами:
– Ну? Долго ещё? Вы обязаны сказать мне, что нас там ждёт! Я должен знать, с чем столкнусь.
Они спускались всё ниже и ниже. Лана едва могла дышать, приходилось то и дело напоминать себе: «Дыши. Дыши». Патрик куда-то удрал, не пожелав входить в шахту.
– Чёрт, я больше не могу, – бормотал Говард, хватая ртом воздух. – Я, того… я…
– Заткнись, – прикрикнул на него Дрейк, выплёскивая гнев.
Говард внезапно развернулся и побежал назад вместе с фонариком. Вожак тявкнул, отправляя двоих койотов вдогонку. В наступившей темноте Лана отчётливо увидела зеленоватое свечение, исходившее от стен. Позади был мрак, и впереди был Мрак.
– Оставьте его, – вполголоса произнёс Дрейк. – Я – важнее.
Лана зажмурилась, но зеленоватое сияние проникало под веки, заполняло голову, словно просачиваясь сквозь кожу и череп. Идти дальше она была не в состоянии и рухнула на колени.
Оно находилось совсем близко. Прямо тут, впереди, сразу за поворотом. Текучая, ползучая осыпь из светящихся камней. В голову ворвался беззвучный голос. Мрак запустил бестелесные ледяные пальцы в её разум, и Лана поняла, что произносит чужие слова:
– Целительница! – закричала она, уродливо пародируя собственный голос.
Глаз Лана не открывала, однако почувствовала, что Дрейк опустился рядом с ней на колени.
– Зачем ты явилась ко мне? – Лана превратилась в марионетку, которую Мрак дёргал за ниточки.
– Койот… – выдавил Дрейк.
– Бесстрашный Вожак, – произнёс Мрак устами Ланы. – Послушный, но не то же самое, что человек.
Лана открыла глаза, приказывая себе: «Не трусь, смелее. Взгляни страху в глаза, борись». Но Мрак тяжело ворочался в голове, копаясь в её тайнах и посмеиваясь над жалкой попыткой сопротивления.
Тем не менее, она смогла удержать глаза открытыми. Присущая ей непокорность придавала сил. Однако храбрости оторвать взгляд от земли и посмотреть в лицо опасности всё-таки не доставало. Камни под ногами светились. Оно было совсем рядом, задевая её своим краем.
Вожак зарычал, прильнул к земле и пополз на брюхе.
Внезапно Лану словно ударило молнией. Спина выгнулась, голова запрокинулась, руки раскинулись в стороны. Голову пронзила боль, точно в глаз ей ткнули сосулькой. Попыталась закричать, но не смогла издать ни звука.
Вдруг всё закончилось. Она лежала на земле, неудобно подогнув под себя ноги, и задыхалась, будто выброшенная из воды рыба.
– Неповиновение, – каркнула она чужим голосом.
– Она должна вылечить мою руку, – сказал Дрейк. – Если ты её убьёшь, она не сможет мне помочь.
– Ты осмеливаешься выдвигать требования? – произнёс Мрак устами Ланы.
– Нет-нет! Я… просто хочу получить назад свою руку, – с запинкой воскликнул Дрейк.
Лана обнаружила, что вновь может дышать. Сделала жадный вдох и начала потихоньку отползать от Мрака. Дрейк мучительно заверещал. Теперь Лана наблюдала со стороны то, что только что пережила сама: удар молнии, подёргивание марионетки. Затем Мрак отпустил тело Дрейка. Рот Ланы спазматически искривился и произнёс:
– Пожалуй, Вожак, я нашёл для тебя учителя получше.
Койот осмелился встать, хотя и принял подчинённую позу. Он посмотрел на Дрейка, сложившегося пополам на камнях. Тот держался за культю, пытаясь, видимо, унять боль.
– Вот человек, который научит тебя убивать людей, – произнесла Лана.
– Да, но… – с трудом выговаривая каждую букву забормотал Дрейк. – Моя рука…
– Протяни её мне, – приказала Лана и, помимо своей воли, поползла к нему.
Приподнявшись, Дрейк вытянул дрожащий, обгоревший обрубок.
– Я дарую тебе руку, какой нет и не было ни у кого из людей, – произнесла Лана слова Мрака. – В тебе нет магии, человек, но девочка нам поможет.
Дрейк, двигаясь с невероятной скоростью, вскочил и дёрнул Лану за волосы, принуждая встать.
– Возьми меня за руку, – прошипел он.
Она положила трясущуюся ладонь на обгоревшую плоть. Почувствовала под пальцами свежеспиленную кость, и едва не отшатнулась. Свечение сделалось ярче. Лана ощутила, что всё её тело наполняется светом, но не холодным, а обжигающим, словно лёд.
Рука Дрейка начала удлиняться.
Лана видела, как она шевелится под её пальцами. Однако это была не человеческая плоть. Чья угодно, только не человеческая.
– Нет! – прошептала она.
– Да! – выдохнул Дрейк.
Глава 39. 36 часов, 37 минут
«Случается, ты мне лжёшь,
Случается, я тебе лгу,
Так уж оно выходит, иначе я не могу,
Мы оба с тобой полутрупы,
И это не так уж глупо,
Я вижу потоки крови, я слышу предсмертный стон.
Но вот просыпаюсь, и снова
Всё это был только сон…»[4]
СЭМ ПОДПЕВАЛ мелодии, играющей в айподе. Знакомые слова тревожной и навязчивой песенки вдруг превратились в весьма точное описание его собственной жизни.
Он сидел в депо и ел в тоскливом одиночестве. Квинн… Сэм, скажем так, больше не знал, где пропадает старый друг, если, конечно, это слово всё ещё было уместным. Тот стал тенью: приходил, уходил, временами – шутил точь-в-точь как старый добрый Квинн, временами угрюмо таращился в экран телевизора, в сотый раз пересматривая одни и те же фильмы.
Короче, обедать он не явился, хотя Сэм предусмотрительно разогрел побольше супа.
В дверном проёме неслышно возник Эдилио. Вид у него был озадаченный, и Сэм вдруг сообразил, что поёт вслух. Смутившись, выключил плеер и снял наушники.
– Как продвигаются поиски?
– Сэм, если она и в Пердидо-Бич, то очень хорошо спряталась. Мы обегали весь город, переговорили со всеми встречными-поперечными. Ланы нигде нет. Она гостила в доме у Элвуда, потом, похоже, куда-то ушла.
– У меня тут суп. Хочешь? – Сэм отложил плеер в сторону.
– Что там за песня играет? – спросил Эдилио, присаживаясь.
– Песня? А, песня. «Одинокий зов в сумасшедшем мире».
Оба желчно рассмеялись.
– После я думаю послушать ещё одну старенькую песенку, название вылетело… – Сэм порылся в памяти. – Ах, да. «REM». «Конец мира, каким мы его видим».
– Лучше и не скажешь, – заметил Эдилио. – К примеру, я искал девочку, которая может исцелять людей, а заодно – учился стрелять из автомата.
– Кстати, как у вас со стрельбой?
– Сейчас у меня четыре парня, включая Квинна, которые худо-бедно научились держать оружие. Но спецназовцы из нас всё равно аховые, сам понимаешь. Том едва меня не пристрелил, пришлось падать на землю, прямо на кучу собачьего дерьма.