– Что толку вспоминать прошлое? – помолчав, сказал Эммануэль. – Ты же не хочешь попасть в новые неприятности? Пятнадцать тысяч, разумеется, я тебе не дам. Даже смешно об этом говорить. Но если пара сотен тебе чем-то поможет, я пришлю их тебе.
– Я могу и сейчас их принять, – быстро согласился Феннер.
– Сейчас ты их не получишь, потому что у меня их нет с собой, – ответил Эммануэль. – Скажи, где тебя найти, и утром человек от меня принесет тебе их.
Феннер колебался. Его удивило, что старик согласился даже на пару сотен.
– Ночлежка Раутона на Уимборн-стрит в Пимлико[47].
– Ты там под своим именем?
– Скажешь – Фенннеру, – уклончиво ответил вымогатель. – Этого хватит.
Эммануэль запомнил адрес.
– Жди в десять часов, – сказал он. – Ты зря со мной ссориться решил. Я мог бы предложить тебе работенку, за которую ты бы не пятнадцать, а двадцать тысяч получил.
В одну секунду в голосе взломщика от злости не осталось и следа.
– Где?
– Есть один дом на Баркли-сквер… – быстро сказал Эммануэль и назвал номер.
Как хорошо, что он именно сегодня вспомнил о том доме, от которого были одни убытки. К тому же он знал, что сейчас там не было никого, кроме одного-единственного смотрителя.
– Подожди здесь, – обронил он, зашел обратно в клуб и поднялся в свой маленький кабинет на четвертом этаже.
Открыв ящик стола, он вынул небольшую связку ключей – это были дубликаты ключей от дома, изготовленные за то непродолжительное время, когда в его руках находились оригиналы. Когда он снова спустился, Феннер стоял на том же месте.
– Вот ключи. В доме никого нет. Один из наших раздобыл их, да в последнюю минуту ему духу не хватило. Там побрякушек на восемь тысяч… Ты сразу их увидишь, они в большой гостиной… В стеклянных ящиках-витринах… Сходи, полюбуешься. К тому же там столового серебра на целое состояние.
Мужчина позвенел ключами.
– А что же ты сам туда не наведался, Эммануэль?
– Потому что это не моя специальность, – сказал Эммануэль. – Я ведь сейчас паинька, вроде как завязал. Но я остаюсь в доле, Феннер. Не думай, что это тебе за просто так дается. Смотри, у тебя на работу есть только две ночи, потом, считай пропало, потому что вернутся хозяева.
– Но почему ты отдаешь дело мне? – Феннер все никак не мог избавиться от подозрений.
– Потому что больше некому. – Ответ почти убедил домушника. – Может оказаться, что никаких побрякушек там и нет. Кто знает, вдруг они их с собой забрали, – честно признался Эммануэль. Но столового серебра там навалом. Если бы у меня был надежный человек, я бы тебе такого фартового дела не отдал… Что-то я начинаю сомневаться, что получу от тебя свою долю.
– Получишь ты свою долю, – грубо ответил Феннер. – Я-то, конечно, дурак последний, что подписываюсь на эту работу, зная, какой ты стукач, но все-таки рискну. Если ты заложишь меня, Эммануэль, клянусь, я пришью тебя!
– Хватит меня пугать, Феннер! Я уже устал от угроз, – спокойно произнес Эммануэль. – Не хочешь браться за работу – не надо. Утром получишь свою пару сотен и больше от меня ничего не жди. Отдай ключи.
– Я подумаю, – сказал мужчина и, не промолвив больше ни слова, зашагал прочь.
Был час ночи, когда Эммануэль вернулся в клуб. Он сам отправил лифт на нужный этаж.
– Все разошлись, Стивенс? – спросил он.
Портье, сдерживая зевоту, покачал головой.
– Нет, еще остались леди и какой-то джентльмен, – последнее слово он по-особенному выделил интонацией. – В восьмом номере. Они там с девяти ругались. Уже, должно быть, мирятся.
– Подключи меня к центральной, – сказал Эммануэль и отправился в свой кабинет. За столиком портье находился небольшой телефонный распределительный щит. Стивенс вставил в два отверстия разъемы, и вскоре мигание лампочек показало, что Эммануэль стал набирать номер.
У мистера Лега было много друзей среди мелких служащих Департамента уголовного розыска. Вообще-то поддержание знакомства с ними обходилось ему весьма недешево, но иной раз они были чрезвычайно полезны. В ту ночь, в известном смысле, Эммануэлю сопутствовала удача. Сержант Шилто, которому он звонил, оказался в своем кабинете – на работе он задержался из-за случившейся в каком-то театре кражи драгоценностей.
– Это вы, Шилто? – тихим голосом спросил Лег. – Мэнилег на проводе, – сказал он и прибавил свой телеграфный адрес, который служил своего рода паролем, когда разговор предстоял деликатный.
– Слушаю вас, мистер Мэнилег, – насторожившись, откликнулся офицер, потому что Эммануэль звонил в полицейское управление, только когда случалось что-нибудь необычное.
– Хотите задержать вора на месте преступления? – едва слышным шепотом произнес Лег. – Есть один человечек по фамилии Феннер…
– Старый домушник? – уточнил Шилто. – Да, я видел его сегодня. И что он?
– Собирается запастись серебром в девятьсот семьдесят третьем доме на Баркли-сквер. Будьте у главного входа, и, может быть, увидите, как он будет входить. Только осторожнее – у него пистолет. Если поторопитесь, можете успеть добраться туда до него.
Он повесил трубку и улыбнулся. Доверчивость обычных преступников всегда удивляла Эммануэля Лега.
Глава XXIV
Письмо от Питера, в котором сообщалось о предложении Лега, пришло с утренней почтой. Джонни Грей сидел в запахнутом шелковом домашнем халате в своем большом мягком кресле, подперев подбородок кулаками. Видя, что хозяин задумался, благоразумный Паркер не стал его отвлекать, пока, снова перечитав письмо, Джонни наконец не порвал его на клочки и не швырнул их в корзину.
У Джонни была необычная привычка: большинством своих проблем он либо напрямую, либо в какой-нибудь иносказательной форме делился со своим неизменно невозмутимым слугой.
– Паркер, если бы вас пригласили на обед в логово льва, какой костюм вы бы надели?
Паркер посмотрел на него, задумчиво закусив губу.
– Во многом это зависит от того, будут ли там дамы, сэр, – сказал он. – При столь необычных обстоятельствах, пожалуй, следует надеть фрак и белый галстук.
Джонни застонал.
– Подобные случаи происходили, сэр, – совершенно серьезно поспешил заверить его Паркер. – Я помню, когда был мальчиком, в наш городок приезжал бродячий цирк, и одним из главных аттракционов у них был обед со свирепыми львами. Накрытый стол ставили прямо в клетке, и я совершенно отчетливо помню, что укротитель входил туда в белом галстуке-бабочке и пиджаке с длинными узкими фалдами. Еще на нем были высокие сапоги с отворотами, – подумав, добавил он, – которые, естественно, ни один джентльмен не надел бы с фраком. Впрочем, он ведь был артистом.
– Ну, а если предположить, что укротитель собирается заключать со львами определенное рабочее соглашение. Может быть, в таком случае лучше надеть доспехи? – спросил Джонни без тени улыбки, заставив Паркера ненадолго задуматься.
– Тогда это уже не обед, а маскарад, сэр, – наконец уверенно ответил тот, – где, разумеется, допустимы любые наряды. Лично я, сэр, – добавил он, – не стал бы отправляться на обед в логово львов ни при каких обстоятельствах.
– Этого ответа я и ждал. Это самое умное, что вы произнесли за сегодняшнее утро, – сказал Джонни. – И все же я не последую вашему совету. В четверг я иду на обед в клуб «Хайлоу». Принесите утреннюю газету, я еще не читал.
Страницы он переворачивал машинально и безо всякого интереса, поскольку политические события, будоражившие в то время Лондон, были ему совершенно не интересны. Правда, на одной из внутренних страниц все же нашлась небольшая заметка, которая привлекла его внимание. Это был параграф из колонки последних новостей, где сообщалось об аресте вора, которого задержали на месте преступления в доме на Баркли-сквер. Задержанный назвал только свою фамилию – Феннер. Джонни грустно покачал головой, потому что понял, о ком шла речь, – он знал, что квартирные кражи действительно были специализацией Феннера. Поскольку новость эта поступила ранним утром, подробностей в заметке не сообщалось, и Джонни, отложив газету, предался раздумьям.
Бедный Феннер! Ему предстояло вернуться в этот ад, хуже которого была только Китаунская тюрьма. Во всяком случае, ему не придется проходить через испытания Китауна, если Крейг сказал правду. Он взглянул на часы и спохватился – было уже почти одиннадцать. Сегодня он должен был сводить Марни на обед и спектакль. Она приезжала с отцом, и он должен был встретить их на «Виктории».
После освобождения из Дартмура у Джонни еще не было возможности поговорить с девушкой в спокойной обстановке, поэтому тот день должен был стать для него своего рода праздником.
Поезд опаздывал, и ему пришлось ждать. Стоя в просторном зале, он рассеянно наблюдал за суетливой, пестрой вокзальной жизнью, рассматривал нескончаемый поток проходящих мимо него людей, когда краем глаза заметил, что к нему подбирается какой-то человек с газетой руках.
Джонни был наделен тем шестым чувством, которое было сродни чутью ученых, сыщиков и воров. Внимание его тут же сконцентрировалось на том, кого он назвал про себя «приближающейся личностью», и задолго до того, как незнакомец в поношенной одежде заговорил с ним, понял, что является его целью. Когда тот подошел почти вплотную, Джонни вспомнил, что видел этого человека в Дартмуре и что в тюрьму он попал одновременно с Феннером, да еще по такому же обвинению. Правда, освобожден он был вскоре после того, как через те же мрачные ворота прошел и Джонни.
– Я долго шел за вами, мистер Грей, но не хотел разговаривать на улице, – сказал незнакомец, не отрывая взгляда от развернутой газеты. Разговаривал он, как и все люди такого пошиба, не шевеля губами.
Джонни ждал продолжения, не сомневаясь, что это будет как-то связано с Феннером.
– Лег сдал фараонам Феннера, – произнес человек. – Он пошел брать серебро из дома на Баркли-сквер, а там его уже встречал Шилто.