не со мной. Нужно было сделать все, чтобы это больше не повторилось.
– Прости, – вздохнула я. Я начала ходить по кабинету перед Оливером. Адреналин из-за того, что меня чуть не записали на видео, вызвал огромную тревогу. – Я не люблю сюрпризы. Не люблю быть в центре внимания. Твоя бывшая девушка смотрела на меня. Я просто хочу отучиться следующие несколько недель до выпуска без проблем. И у меня даже не…
Я сделала глубокий вдох. Я собиралась сказать, что у меня даже не было карих глаз, но в тот момент поняла, как все ненавижу. Мне всегда хотелось, чтобы кто-то узнал меня настоящую, и в то же время я боялась этого. Вот что я ненавидела.
– Не думаю, что…
– Хлоя устроила тебе неприятности?
Мягкий голос Оливера заставил меня остановиться и впервые посмотреть на него. Он прислонился к стене и смотрел в пол. Он держал правую руку в кармане, отставив большой палец. У меня перехватило дыхание. Один мальчик делал так, когда нервничал. Мальчик, которого я пыталась забыть, как и Джейсона. Мальчик, который стал моим другом в тот момент, когда я больше всего нуждалась в этом.
– Она порвала со мной, – пробормотал Оливер. – Она не имеет права нападать на тебя.
Внезапно все встало на свои места. Оливер не пытался нажиться на личной драме и не требовал всеобщего внимания, включая внимание новенькой. Он просто был одиноким. В столовой он сидел один. За три дня я ни разу не видела его с другими парнями из хора. Ливи сказала, что он ни с кем не разговаривал, однако пытался поговорить со мной. А я так плохо отнеслась к нему.
Словно прочитав мои мысли, Оливер продолжил:
– Я подумал, что раз ты новенькая, ты не узнаешь о Хлое и не побоишься заговорить со мной из-за нее. – Он виновато посмотрел на меня. – Знаешь, придумывание прозвищ и желание спеть тебе песню помогло мне отвлечься от этих мыслей.
Я кивнула, не отрываясь от большого пальца его правой руки. Причины держаться от него подальше не изменились. Но Оливер нуждался в друге. Впервые в жизни я могла стать таким человеком. И мне хотелось узнать его поближе. Эти дурацкие прозвища, отсутствие боязни выставить себя дураком… И абсолютное неумение быть невидимкой. С Оливером я искренне улыбалась, и мне хотелось отблагодарить его.
Я села на край стола и почувствовала телефон в заднем кармане. Тревога из-за Марка напомнила о себе, но ведь я могла проверить телефон после разговора с Оливером.
– Так что произошло между тобой и Хлоей?
Оливер сел на парту.
– Она решила, что я ей изменил, хотя это не так. Она сказала, что у нее есть доказательство, но я не знаю, о чем она говорит. – Оливер сжал губы, и у него на лбу появилась крошечная морщинка. – Именно это нравилось мне в ней больше всего. Если она верила во что-то, ничто не могло заставить ее изменить свое мнение.
Наши взгляды встретились, и он замолчал, словно спрашивая, был ли в этом какой-то смысл. Я кивнула.
– Она первая поддержала мое желание петь, говорила, что однажды я стану знаменитым, – продолжил Оливер. – Она практически заставила меня записаться в хор. А однажды удивила меня, купив билеты на мюзикл. Все представление она шептала: «Представь, каково будет, когда ты будешь на сцене» и «Ты лучше их всех вместе взятых». Ее было не переубедить. – Едва заметная улыбка на его губах исчезла, и Оливер вздохнул. – Теперь она уверена, что я ей изменил. И настроила всю школу против меня. Не знаю. Может, она действительно так плоха, как о ней говорят.
Я молча наблюдала, как Оливер провел пальцами по краю парты.
– Можно задать один вопрос?
Он кивнул.
– Ты использовал меня, чтобы заставить ее ревновать? Мне это не нравится.
Его глаза округлились.
– Нет.
– В первый день ты подошел ко мне, когда я стояла у ее столика. Сегодня ты начал петь в коридоре, когда она шла на обед.
– Нет. В первый день я подумал, что тебе нужен друг после той истории с мячом. Я увидел тебя в очереди в столовой. И затем я понял, как легко с тобой общаться и… – Оливер моргнул. – Ну ладно, немного. Пару раз я представил, как Хлоя увидит меня с красивой девушкой, которая действительно хочет быть со мной.
Я плотно сжала губы, стараясь не улыбнуться. «Он назвал меня красивой».
– Что ж, ты получаешь пару очков – за честность.
Оливер уставился на свои колени.
– Ну да, видишь, к чему привела моя честность. Сейчас ты скажешь, что мы не можем быть друзьями, да? Что ты не хочешь, чтобы я втягивал тебя в эту историю.
– Я однозначно не хочу никаких историй. Прозвища – хорошо. И честность. Мне нравится это в друзьях.
Оливер поднял голову и улыбнулся. На его щеках появились милые ямочки.
– Да?
– Да. – Я подошла ближе. – Но раз мы оба любим честность и хотим все прояснить, даже если у тебя самые очаровательные ямочки, которые я когда-либо видела, сейчас я не ищу кого-то больше, чем просто друг.
Он выгнул бровь.
– До окончания школы осталось всего несколько недель. Затем каждый выберет свою дорогу. Бессмысленно начинать то, что скоро закончится.
– Понимаю, – кивнул Оливер. – После всех событий с Хлоей я завязал со свиданиями. Ничего серьезного. – Он окинул меня взглядом. – Но ты ведь сказала Сойеру и Джейсону?
– Что?
– Да ладно, – сказал он с легким сарказмом. – Сойер ведет себя так, словно заполучил тебя еще в первый день, когда оплатил твой обед. И Джейсон. – Сарказм в его голосе исчез. – Вчера в коридоре вы казались очень… близки.
Я уставилась на свои руки. «Ты должна сбавить обороты, Мелочь. Из тебя выходит плохая невидимка».
– Они просто друзья. Они милы со мной, потому что хотят загладить свою вину из-за того случая с мячом.
– Думаю, я буду называть тебя Игнорщицей очевидного флирта.
– А я тебя – Игнорщиком очевидного смущения во время приветственных серенад.
В глазах Оливера вспыхнуло чувство вины.
– Прости. Я не знал, что ты не любишь сюрпризы.
– Потому что я до сих пор не представилась. – Я ткнула пальцем в грудь и сказала: – Слоан Салливан, Ненавистница любых сюрпризов.
– Обещаю не забывать этого, – ответил Оливер.
Я улыбнулась, надеясь, что он сдержит свое обещание. Внезапно у меня заурчало в желудке.
– От этого есть верное средство, мой новый друг. – Оливер спрыгнул со стола и протянул мне руку.
– Это средство предусматривает пиццу?
Оливер рассмеялся.
– Конечно, он предусматривает пиццу. Она гораздо лучше, чем сладкий картофель.
Он слегка потряс мою руку, прежде чем отпустить.
– Знаешь, ты не должна так занижать планку. Все друзья здесь настолько провалились в этой роли, что ты уже думаешь, что не заговоришь с нами после окончания школы. Возможно, мы тебя удивим. – Оливер улыбнулся. – Возможно, тебе захочется сохранить одного друга.
В кармане завибрировал телефон, молча оповещая о сообщении. Марк. Но я не почувствовала облегчения от того, что наконец могла связаться с ним. Меня охватил страх. Потому что Оливер был прав. Впервые за долгое время у меня появился настоящий друг. И мне хотелось оставаться другом Оливера столько, сколько ему захочется. А еще был Джейсон. Как бы ни усложнилась моя жизнь, он был достойным другом: таким, с которым хотелось дружить всегда. И это меня пугало.
Я не привыкла заводить друзей так быстро. Не привыкла обживаться на новом месте и находить людей, с которыми мне хотелось общаться. Все развивалось слишком быстро. Я могла представить финишную прямую – день, когда я выйду из Программы защиты свидетелей. День, когда мне придется попрощаться с Марком. Конечно, я была готова принимать решения самостоятельно, жить в одном месте и не перевоплощаться в новых людей каждые несколько месяцев. Но от одной мысли, что я не буду видеться с Марком каждый день, у меня сводило желудок. Я не была готова потерять его. Не сейчас. После всех этих лет мне хотелось побыть с ним еще немного.
Я ведь просила так мало, да?
Восемь
Я изучила содержимое своего шкафа и вздохнула.
Последние несколько дней в школе я залегла на дно и была невидимкой. Я отказалась встретиться с Джейсоном и Сойером на выходных и провела два дня дома с Марком. Мы смотрели фильмы и ворчали на университеты, которые до сих пор не прислали ответ на мои заявки.
Но сегодня был понедельник – и мой восемнадцатый день рождения. Настоящий день рождения: Слоан Салливан исполнилось восемнадцать еще в феврале. Стоял прекрасный весенний день. Мне хотелось надеть что-то особенное в честь праздника, но я столкнулась с проблемой: мой гардероб состоял из джинсов, однотонных футболок и толстовок. Это упрощало постоянные переезды. Мне нельзя было брать что-то заметное, и я быстро научилась не тратить деньги на красивые вещи, которые приходилось выбрасывать. Но я любила носить что-то яркое. Сегодняшний день был особенным, пусть об этом никто не знал. Я вздохнула. Ничего яркого в моем шкафу не было.
В дверь дважды постучали.
– Можно войти? – спросил Марк.
Я нахмурилась. Я стояла посреди комнаты, значит, это не был плохой сон. «Почему он хочет войти? Только если…»
Я тут же прервала этот поток мыслей. Я даже не собиралась вспоминать свой прошлогодний день рождения, когда Марк объявил, что нам нужно срочно уехать в Теннесси. Я сделала глубокий вдох и постаралась говорить уверенно:
– Входи!
Марк выглянул из-за двери.
– Ты одета?
– Нет, я всегда хожу голой в своей комнате.
– Ну, это вполне возможно, когда у тебя настоящий день рождения! – Марк запрыгнул в комнату. В его руках была большая прямоугольная коробка, обернутая в яркую бумагу. – Я не мог дождаться, пока ты выйдешь.
– Что это? – улыбнулась я.
– Открывай!
Я взяла подарок и сорвала оберточную бумагу. Под крышкой лежала серая футболка с большой черной звездой спереди. Она была окаймлена золотом, а по центру была вышита большая буква В. Я тут же узнала логотип Университета Вандербильта. Вынув футболку, я рассмотрела остальное содержимое коробки. В ней лежали письма и распечатанные электронные сообщения. Я быстро пролистала их. На страницах мелькали названия: Университет Райс, Джорджтаунский университет, Университет Южной Калифорнии, Дартмутский колледж.