«Вы меня не заставите».
Приказ прозвучал громче. Но я все еще не повиновалась. Зачем облегчать им задачу?
Мрачное удовлетворение разрасталось во мне, когда я видела, как лицо Северина покрывалось красными пятнами от гнева. Он резко наклонился ко мне, чтобы напомнить о своей силе и власти.
Его огромная рука схватила меня за волосы на затылке, и он жестко проговорил мне на ухо:
— Я более чем уверен, что смогу заставить твою сестру обратиться. Она еще такая неопытная. Было бы так легко внушить ей страх. Так кто же это будет? Ты? Или Тамра? Так или иначе, одной из вас сегодня придется подрезать крылышки.
Я повернулась и посмотрела ему прямо в лицо, моя ненависть вырывалась волнами жара.
Я хрипло прошептала:
— Ты этого не сделаешь...
Он сильно надавил мне на щеку пальцем.
— Она может послужить мне и без крыльев.
Вглядываясь в его черные глаза, я не могла понять, блефовал он или нет. Но не хотела проверять. Движением головы я стряхнула его руку.
Ничего не сказала. Я не доставлю ему удовольствия своим согласием. Глубоко вдохнула воздух и начала обращение.
Человеческий облик растворился так быстро, что у меня совсем не было времени скинуть футболку, и мои крылья вырывались на свободу, разрывая ткань со страшным звуком, который был так похож на хруст моих костей.
Поврежденное крыло дрожало, обвиснув. Похоже, оно было сломано. Его уже подрезали. Безрадостная улыбка появилась у меня на лице. Всем безразлично. Его же все равно сейчас искалечат.
Несмотря ни на что, это оказалось моё самое быстрое превращение. Ярость и страх ускорили его. Оба чувства вызывали дрожь. Ярость из-за власти Северина. Страх от того, что мне сейчас предстояло испытать. Его едкий вкус пропитывал каждый мой вздох.
Если бы меня не держали, я возможно бы уже давно потеряла равновесие и свалилась бы с помоста.
Ужас накатывал горячими волнами. Это всё, что я могла сейчас чувствовать. Мне нужно было это пережить сейчас. Вытерпеть...
Кто-то подходил вместе с ножницами, это всё, что я могла видеть. Блеск лезвий приближался ко мне. Они похожи на садовые секаторы. Ими легко можно ранить.
Толпа оглушающе ревела: я слышала звуки приветственного одобрения и ярого протеста. По крайней мере, я думала, что все же слышала пару выкриков протеста. Мне хотелось верить, что не все были согласны с тем, что я заслужила это наказание. Не все жаждали моей крови.
Крики и проклятия сестры жгли мой слух, я знала, что она еще здесь, что она мучилась от того, что происходило.
И от того, что сейчас случится.
Я ничего не могла сделать. Я звала её, хотя знала, что она не могла мне помочь.
Никто не помог бы.
Она выкрикивала моё имя снова и снова. Слезы рекой текли по щекам и с шипением высыхали на моей разгоряченной коже.
Среди этого безумия я заметила лицо Кассиана, его глубокие глаза, которые твердо смотрели на меня. Он теперь был на помосте, хотя ему тут не следовало быть, пробирался сквозь толпу старейшин ко мне.
И тут я вспомнила. Услышала в голове его низкий голос, который обещал мне защитить меня. Или хотя бы попытаться защитить. Может быть, он думал, что смог бы это сделать сейчас? Уже слишком поздно.
Вот только не ко мне он двигался. А вплотную подошел к своему отцу, схватил его за рукав увесистой мантии и начал что-то яростно говорить, его губы шевелились очень быстро, на скулах оливкового цвета вспыхнул румянец, когда он указал на меня.
Сквозь шум невозможно было разобрать, что он говорил, но я видела, что Северин слушал... и снова смотрел на меня размышляющим, задумчивым взглядом.
Когда меня заставили развернуться и повернуться к Стае спиной, я закричала. Глаза бешено метались, но не видели ничего, кроме большой двустворчатой двери зала Советов передо мной.
Вот оно.
Руки схватили мои крылья, неприятно туго натянули их тонкую жилистую оболочку. У меня перехватило дыхание от боли, которую мне причиняло раненое крыло.
Я сжала губы, и пар вырвался из ноздрей. Чьи-то пальцы ощупывали мои крылья в поисках наилучшего места для пореза. Желчь заполнила горло. Я чувствовала себя оскверненной, опустошенной от этих грубых прикосновений.
Инстинктивно, волной к моему горлу подступил огонь, готовый оборонять, защищать меня. Я прикусывала губу до тех пор, пока не почувствовала вкус крови во рту. Медно-сладковатый, он смешался с привкусом угля и пепла.
Грубая рука прижала голову так сильно, что подбородок коснулся груди. В такой позе моя спина сильно изогнулась. Крылья вытянули высоко вверх, на всеобщее обозрение, распределили огненно-красную, легкую как паутину, оболочку равномерно для идеального разреза.
Я шипела и неуёмно дрожала, когда острие холодной стали прикоснулось к одному из жилистых сухожилий, расположенных по всей поверхности крыла.
Хватка на моих руках усилилась, сжимала их до тех пор, пока я уже не перестала ощущать свои мышцы в предплечьях...
— Не двигайся, — предупредил меня голос. — Не хочу отрезать тебе все крыло.
Я давилась рыданиями и старалась оставаться неподвижной. Затем неожиданно меня отпустили.
Никто меня больше не трогал. Больше никаких холодных, стальных поцелуев, которые были готовы ломать и резать…
Я споткнулась о плаху. Упала на бетонный пол. Слезы кололи глаза, застилали пеленой фигуру Кассиана, который стоял надо мной и смотрел неестественно яркими глазами, его грудь вздымалась от разгоряченного дыхания.
Голос Северина рокотом пронёсся в воздухе, призывая гудящую Стаю к молчанию.
— Была предложена и одобрена альтернатива подрезанию крыльев.
Я резко повернула голову в сторону Северина. Надежда забилась в сердце, я думала только о том, что я это сделаю. Неважно, что это будет. Любая альтернатива была бы лучше.
Что могло быть хуже, чем ходить бескрылой и, возможно, калекой в течение всей своей жизни?
— Джасинда должна вступить в союз с Кассианом с сегодняшнего дня, и тогда она будет прощена...
Весь жар ушел из моего тела. Внутри холод.
Нетвердо поднялась, встала вдали ото всех и не двигалась, словно статуя, которая смотрела на море пораженных лиц. Тем не менее, никто не был удивлен так сильно, как я.
Мой взор упал на Кассиана. Его глаза были так же холодны, как и все у меня внутри, черны и беспросветны. Никакого ветра. Никакого неба. Ничего.
Губы сжались в тонкую линию, как будто он старался сдержать себя от объяснений, зачем он сделал это.
Я рассматривала его лицо, всматриваясь, ища что-то, пытаясь понять, найти ответ.
Это? Это он предложил своему отцу, как решение? Зачем он это сделал? Ему на самом деле нужен союз со мной? Или он просто пошел на великую жертву?
Не выглядел он счастливым от того... что спас меня.
— Она согласна, — объявил Кассиан, прямо смотря мне в глаза, как будто проверяя, отважусь ли я не согласиться. Потому что он знал, что я не смогу. Не при таких обстоятельствах.
Никто не ждал от меня подтверждения заявления Кассиана. Меня быстро оттащили прочь. Старейшины передали меня в руки своих супруг, и женщины были всегда рады услужить им и Стае. От меня ждали того же. Услужливости. Покорности. Я чуть ли не засмеялась, представив этот образ. Я никогда такой не буду.
Пока спускалась по ступеням, вытянув голову, смотрела направо, попытавшись поймать взгляд Тамры — мне было необходимо её увидеть.
Когда я ее наконец заметила, лед пронзил моё сердце. С неё как будто смыли краску. Её волосы. Лицо. Даже глаза бесцветные — в них лишь ледяной холод. Она приоткрыла рот, пытаясь произнести слова, которые так и не сорвались с губ.
И мама. В кошмарах последних минут я забыла о ней. Я искала её, но, конечно же, её тут уже не было. Её изгнание не аннулировали, только потому что меня помиловали. Помиловали. Но на самом деле ли это было так?
Мы цеплялись взглядами с Тамрой, пока меня тащили мимо, и я пыталась передать ей, что хотела попросить прощения, что я не хотела, чтобы все это произошло, я бы хотела, чтобы этого вообще не случилось. Но это случилось.
Но пока меня уводили, я понимала, что это ложь. Я ничего не могла остановить.
Быть может, я обманывала сама себя, думая, что могу все контролировать, что смогу даже избежать судьбы, которую для меня давным-давно выбрала Стая.
Глава 23
Ночь тиха, несмотря на то, что соплеменники окружали меня со всех сторон. Туман выглядел более темным, более серым, чем обычно, хотя он всегда кипенно-белый, и я спрашивала саму себя, не связано ли это с настроением Тамры.
Меня вели на летное поле. Высокая трава шелестела под ногами, пока мы двигались к центру. Горы — безмолвные свидетели — распластались своими зубчатыми хребтами по линии горизонта.
Облаченная в пышную мантию янтарного цвета, я ощущала себя жертвенным ягненком, которого вели на заклание. Когда мы прибыли на место, на котором целые поколения драко связывали друг друга узами брака, я положила на землю титановый круг. Я сделала это с легкостью. В ночи сияние сапфиров казалось еще прекраснее: чудесный голубой цвет, переливающийся множествами оттенков. Края титанового круга обрамлены только сапфирами — одним из самых твердых камней на земле. Это кольцо обозначало нерушимость союза между двумя драко.
Я старалась не смотреть на круг, даже когда меня туда препроводили. Встала внутрь него. Кассиан уже ждал на другой стороне кольца, одетый в мантию мерцающего черного цвета. На мгновение я смотрела лишь на его лицо, в полной мере обратившееся, как и моё.
Стая молчала и с восхищением наблюдала за всем этим.
Я не смотрела по сторонам. Не искала взглядом Тамру, хотя знала, что она здесь. Все вокруг наблюдали за тем, как меня готовили к обручению с Кассианом. Но я чувствовала только её взгляд на себе.
Чьи-то руки скинули с нас мантии и подвели к церемониальной чаше, из которой мы должны были выпить.
Мои губы прислонились к краю кубка, из которого поколения драко веками отпивали по глотку, чтобы скрепить свои узы. Так делали и мои родители. Я моргала, чтобы унять жжение в глазах. Это тяжелее, чем я думала. Делать это и твердить себе, что это не имело никакого значения, было труднее, чем я предполагала.