– Думаешь, я с этим как-то связан? – в голосе Чейза звучит нечто среднее между удивлением и насмешкой.
– Один из вас. У Стерлинга больше возможных Катализаторов, чем у нас и Шеффилда вместе взятых, – отвечает игрок Коррандера. Спина Элизы внезапно напрягается. – И, кажется, это число растет.
Мое лицо краснеет в темноте. Потому что теперь они говорят обо мне.
Чейз делает шаг ближе. Темная вода опускается от его колен к лодыжкам.
– Ой, Роджер, – тянет слова Чейз, словно говорит с маленьким ребенком, – может, мы вообще неправильно думали о Катализаторе. – Он поправляет на руке свою ленту цвета светящегося синяка. – В действительности, возможно, мы должны быть благодарны. Потому что теперь никому из нас не нужно волноваться, что почувствуем запах тебя и твоей жирной сестры.
Роджер наскакивает на Чейза и начинает молотить его в грудь. Чейз отталкивает его, машет руками, пока они оба не падают с громким всплеском. К тому времени, когда захлебывающийся и мокрый Чейз встает на ноги, его лента исчезает, а Уилл встает в центре драки, раскинув руки. Другой игрок Коррандера держит Роджера, который пытается вырваться.
– Ну ладно, – говорит Нелл нервно и хлопает в ладоши: – Продолжаем. Чейз, Роджер, вы дисквалифицированы. Раунд мальчиков начинается через десять минут.
Толпа расходится, и мы возвращаемся к нашим бревнам, где Джордж и Том вершат суд над нашей обувью.
– Роджера и Чейза дисквалифицировали? – спрашивает Джордж. Он смотрит на Тома. – Это повышает ставки на Ларкина против Клиффтона.
– Стоит поднять ставки?
– Борьба точно будет между ними.
Элиза фыркает.
– Лучше не ставь против Уилла.
– Я бы никогда не выбрал Ларкина вместо Клиффтона, – говорит Джордж. – Это как становиться на сторону тьмы.
– Не понимаю, – шепчу я Джорджу, усаживаясь на свое место.
– О, – говорит Джордж, – отец Лероя Ларкина изобрел огромное количество вариантов после доктора Клиффтона. Так что сейчас сразятся сыновья двух самых преуспевающих изобретателей вариантов.
– Виктор Ларкин, кстати, изобрел Бури, – добавляет Беас. – Но их семьи не очень-то дружат.
– Потому что они соперники? – спрашиваю.
– Потому что доктор Клиффтон всегда с осторожностью относится к создаваемым им вариантам. Они обычно легкие и безвредные, – объясняет мне Джордж.
Элиза приглаживает волосы.
– Но мы не всегда можем сказать так же о том, что дали нам Ларкины, – говорит она таинственно. Я снова думаю о том, какие варианты не включили в школьный список.
– Ну, на этой ноте, – говорит Джордж, поднимая сумку, – я ухожу, чтобы найти хорошее уединенное местечко в лесу и облегчиться.
– Постарайся, чтобы никто из Коррандера тебя не убил, – мягко предостерегает его Элиза.
– Мы тоже найдем милое уединенное местечко, – говорит Беас и с улыбкой тянет Тома за руку.
Когда Элиза осознает, что мы с ней останемся одни, она демонстративно берет сумку и, не проронив больше ни слова, уходит. Как только я снова поворачиваю голову, она уже исчезла в толпе.
Меня пробирает холодок, словно Угольки начинают угасать. Я снова усаживаюсь на бревно, мечтая, чтобы на мне оказалось красное пальто, как еще один слой между мной и их миром.
Я все еще сижу одна, когда начинает слышаться бормотание. Раздается шелест листов бумаги, волна тишины, а потом слышны вздохи и хихиканья. Притворяюсь, что не замечаю, когда головы поднимаются и смотрят в моем направлении, а потом одна за другой они все отворачиваются, словно ищут не меня.
Из-за темного пятна облака показывается полная и яркая луна. Я слышу что-то вроде: «Марго сегодня здесь», «Кто это нашел?» и «Их всегда вырывали из тех экземпляров, что я видел». К тому времени, когда бумаги передают мне, я уже переполнена страхом.
Трудно сказать, откуда появилась пачка листов. Никто не ходит вокруг, раздавая их, – они просто сами передаются от человека к человеку, как зажигающиеся друг от друга искры. Я беру бумаги и замечаю заголовок как раз в тот момент, когда, насвистывая, возвращается Джордж. «Несчастье Макельроев».
Почти сразу же понимаю, на что смотрю. Заголовок напечатан в верхнем правом углу. «Легенды Стерлинга, 203–208». Это те самые страницы, что были вырваны из книги доктора Клиффтона.
Поднимаю взгляд на Джорджа и морщусь.
– Что тут у тебя? – спрашивает он и берет из моей руки пачку бумаги.
Читая, он покусывает нижнюю губу, но в остальном выражение его лица не меняется.
– Мама сошла бы с ума, если бы узнала, что это открылось, – только и произносит он. Потом смотрит вокруг и видит, как все головы склонились над распечатками. Он прячет остальные листы в сумку. – Но… теперь, судя по всему, слишком поздно.
Мгновение он стоит в раздумье, потом сворачивает одну из копий и опускает в мой карман.
– Я не хочу… – говорю, хотя мне ужасно любопытно.
– Просто возьми, – говорит он. – Давай всего лишь будем вместе.
Я не смотрю на лист, но при движении ощущаю в кармане его острый сгиб. Толпа расступается, и я вижу Элизу, она смеется с кем-то и смотрит в нашу сторону.
Как удачно она исчезла со своей сумкой всего лишь за миг до того, как стали циркулировать бумаги.
– Не представляю, кто мог это сделать. – Я смотрю на Элизу. – Она пойдет на все, чтобы отвлечь внимание от себя?
Джордж выглядит почти удивленным.
– Думаешь?
– Думаю, у тебя и твоей девушки много общего, Макельрой, – смеется кто-то, кидая скомканный лист в голову Джорджа. Зритель из Коррандера поджигает свой лист и дразнит. – Макельрой, я знаю, что ты где-то там…
Джордж откидывается назад, опираясь на локти, и стоически терпит, пока люди вокруг него просматривают написанное. Я засовываю сложенный листок бумаги глубже в складку кармана.
– Давайте начинать, – призывает Нелл, привлекая всеобщее внимание снова к воде. Беас и Том возвращаются и устраиваются позади меня, их губы и щеки раскраснелись. Они улыбаются как завороженные. Их пальцы переплетены. Я беру содовую у Джорджа и открываю бутылку, думая, каково это – быть таким счастливым.
Девять мальчиков выстроились в линию вдоль края воды, их хорошо видно по красным и золотым лентам на руках.
Из-за желто-оранжевого цвета повязки Уилла его рука выглядит объятой пламенем.
Он перекатывается с пятки на носок и кажется высоким и гибким. Пузырьки соды шипят на языке. Краем глаза вижу, как Том играет кончиками волос Беас.
– Лерой – это вон тот с двумя золотыми лентами, – шепчет Джордж, и я легко его нахожу.
– Гонка начинается через три… – говорит Нелл, – две…
Она дает сигнал. Уилл кидает горсть вариантов на голову и спрыгивает с пристани. Вместе с Лероем они срываются вперед, практически сталкиваясь, когда борются за лидерство. Они идут вровень, рассекая воду в тандеме, и их свет – отражение друг друга.
Они достигают противоположной стороны озера за несколько мгновений, слегка впереди других, и одновременно поворачивают обратно к нам. На какой-то момент становятся единым ярким пятном вдалеке. Потом опять разделяются на четкие линии и несутся назад через озеро.
С этого расстояния Уилл сияет как Марс рядом с безумным Солнцем Лероя. Лерой двигается опасно близко к Уиллу, и я гадаю, падал ли кто-то когда-либо в черные воды озера. Как трудно было бы найти их, если бы их повязки коснулись поверхности воды и погасли. Мой желудок сжимается.
Они сталкиваются друг с другом и разлетаются в разные стороны. По толпе проносится гул, но каким-то чудом ни один из них не уходит под воду.
Когда они приближаются, мы вскакиваем на ноги, и чем ближе они к берегу, тем ближе и друг к другу. Обе группы фанатов орут, все наши попытки вести себя тихо позабыты, а одна из золотых лент Лероя приближается к Уиллу. Но в последнюю секунду Уилл избегает столкновения, отклонившись в сторону, – его движение застает Лероя врасплох.
За миг до того, как они достигают финиша, Лерой теряет импульс движения и с плеском падает в воду. Барахтаясь, он появляется на поверхности, а другие бегуны уходят в сторону, чтобы не наступить ему на голову.
Уилл с триумфом выходит на берег, его руки все еще окружены цветами крови и огня.
Взрываются громкие приветственные крики, и я уверена, что нас слышно в радиусе мили. Уилл дышит глубоко и размеренно, словно его легкие – это крылья, раскрывающиеся под ребрами. Лерой появляется из воды мгновение спустя, его рубашка прилипла к груди. Хмурясь, он принимает от одного из членов команды пляжное полотенце и горсть Угольков.
Я держусь позади Джорджа, когда толпа направляется к Уиллу и окружает его, поздравляя, взлохмачивая ему волосы и хлопая по руке.
Но прямо перед тем, как его поднимают в воздух и уносят, он ищет кого-то взглядом в толпе, пока не видит меня. Улыбается так, что видно его кривой клык. А я думаю, что до конца жизни не забуду эту ночь, когда под пустым чернильным небом мальчик, сиявший ярче звезд, остановился на мгновение, чтобы улыбнуться мне.
Толпа расходится в ночи, оставляя после себя яблочные огрызки, бутылки из-под содовой и порванные копии «Несчастья Макельроев», разбросанные по песку, но некоторые из нас остаются, чтобы спрятать свидетельство гонки.
Джордж собирает оставленные листы о Макельроях, а потом вырывает ямку и поджигает их. Он тушит пламя водой из озера, пока слова не становятся черным пеплом, который смешивается с белым песком.
– Мне лучше пойти, – говорит он. – Не хочу навлечь на себя гнев Агаты Макельрой. – Он желает нам всем спокойной ночи и отправляется к деревьям, словно его ничто не заботит.
Беас и Том присаживаются рядом у кромки воды, застывая на мгновение, рисуя на песке остриями палочек.
– Так когда я тебя снова увижу? – спрашивает Том.
Я пытаюсь не подслушивать, но их голоса все равно слышны.
Беас наклоняется, чтобы нарисовать полдюжины нот на песке, и заправляет волосы за уши.