– Ну, как дела? – спросил Хэнк дружелюбно, как говорящий пес. – А Тотошка где?
– Помогает вешать плащи да куртки. В том смысле, что они для него тюлени, а сам он – пингвин.
– Пойду его найду, – сказала Клэр, стянув пиджаки с себя и с Хэнка.
И Аманда осталась один на один с отчимом – который, конечно, был ужасно мил, добр с матерью, приветлив с Джеем-Пи и вообще совершенно вменяем; но она в присутствии Хэнка четко осознавала, что разговаривает с единственным черным человеком в этой комнате. И что, помимо всех прочих проблем, теперь ей придется до конца вечера беспокоиться насчет того, не стоит ли извиниться перед ним за это от имени всей Англии.
– Итак, – сказал он. – Кто здесь наливает парням из Техаса?
– Мехмет, – не задумываясь, выпалила Аманда.
Хэнк уставился на нее:
– Это где?
– Кажется, на кухне.
– А как я узнаю, что он Мехмет?
– Он работает у Джорджа. Он из Турции.
Хэнк понял и положил ей руки на плечи:
– Тогда пойду выпью с ним за дружбу народов. Тебе чего-нибудь налить?
Она вздохнула, но успокоилась:
– Бокальчик белого вина. Ну, может, два.
– Только не за мой счет!
– О, нет! – Она стукнула по его бокалу обручальным кольцом и чуть ли не впервые осознала, что носит его до сих пор. – Странная здесь атмосфера. Только посмотри на них всех… – Наклонившись к Хэнку, она прошептала: – Думаешь, Джордж их всех знает? Или это просто, как их называют, люди искусства?
– Зачем же приглашать незнакомцев в свой дом?
Аманда понимала, что на самом деле Хэнк хотел спросить: «Зачем приглашать незнакомых в этот дом? Ей нравилось, что он немного сноб (что всегда так неожиданно в американце), и она понимала, о чем он.
Этот дом был чересчур маленьким, чересчур обветшалым и располагался слишком далеко от Зоны 1[18], что можно было легко понять по манере некоторых гостей одеваться, а также по удивлению, с которым они поглядывали на чрезвычайно неплоский экран отцовского телевизора.
Хэнк ушел в кухню, а к Аманде со второго этажа спустилась Клэр с Джеем-Пи на прицепе.
Судя по виду матери, в нее только что ударило небольшой молнией.
– Она сюда въехала, – сказала Клэр.
Аманда не сразу сообразила, что это значит.
– Кто?
Клэр понизила голос до полушепота:
– Кумико.
– Разве?
– Ты что, не знала?
– Нет. А ты как поняла?
Клэр смущенно нахмурилась:
– Покопалась в его гардеробе.
– Ну, мам…
– Чуть не половина вещей – женские тряпки. Так что либо она въехала сюда жить, либо Джорджу придется рассказать нам о себе кое-что любопытное. – Клэр окинула взглядом тесную гостиную, забитую людьми, и они услышали голоса вновь прибывших в прихожей. – Где она вообще? Как она выглядит?
– У нее каштановые волосы… – начала было Аманда, но не придумала, чем дополнить рассказ.
– Спасибо, родная, – сказала ее мать. – Ты значительно сузила мне поиски. Почти каждая женщина в этом доме подходит под твое описание.
Вечеринка быстро набирала обороты, и вскоре гости толпились в кухне и даже садике, несмотря на холодную ночь.
– Добро пожаловать! – повторял Джордж, разливая вино по бокалам, взятым напрокат. – Угощайтесь…
Женщина, которую прежде он никогда не встречал, пригвоздила его умоляюще-требовательным взглядом:
– Вы тоже не можете показать мне, где тут хозяин?
Джордж заморгал:
– Хозяин?
– Лично Джордж Дункан, – сказала она, отхлебнула вина и недовольно поморщилась. – Я приехала издалека специально, чтобы поговорить с ним о его выдающемся творчестве, а вместо этого торчу посреди огорода на морозе в каком-то… – она снова состроила недовольную мину, – в каком-то пригороде!
– Ну что ж, – ответил Джордж. – Я пошлю его к вам, как только увижу.
– Ну, то есть, – продолжала женщина, указывая сигаретой на его хлипкий шлакобетонный гараж, – он что, какой-нибудь комедиант? Или вы думаете, будто все это место – часть его искусства? – Вдруг оживившись, она повернулась к нему: – Вот как у Рэйчел Уайтред![19] Только вместо пустого пространства дома – сам дом как таковой…
– Да нет, – сказал Джордж. – Я думаю, он просто здесь живет.
Женщина фыркнула. И, повернувшись к мужчине, которого Джордж также никогда до сих пор не встречал, спросила:
– Вы тоже считаете, что он здесь живет?
– Не смешите меня, – сказал мужчина. – Когда же, интересно, вынесут новые таблички?
Кто-то взял Джорджа за локоть. Он обернулся. Кумико.
– Дом забит до отказа.
– Да что ты? – Он поднял руку, чтобы взглянуть на часы, и нечаянно расплескал вино из бутылки вокруг себя. Мужчины и женщины, чьих имен он не знал, отскочили с возмущенными криками. – Еще только восемь часов…
– Кто все эти люди? – прошептала Кумико.
Если бы он знал. Он вовсе не рассчитывал, что все обернется именно так, он приглашал только друзей, родню да еще несколько человек из этого нового мира, в котором они с Кумико вдруг оказались, – арт-дилеров, не устававших твердить, как тонко они чувствуют души Джорджа и Кумико через их таблички, – и все они должны были поместиться в его пускай небольшой, но уютной гостиной.
Он планировал скромную, совсем небольшую вечеринку.
А вовсе не такую.
– Видишь ли, парень, который купил самую первую табличку, спрашивал, можно ли прийти с другом, и, видимо, это разрослось как снежный ком…
Кумико с тревогой оглянулась на окружавшую их толпу, и даже сейчас она оставалась деликатной и мягкой.
– У нас не хватит мини-сосисок.
– Эти люди не похожи на любителей мини-сосисок…
– Джордж? – услышал он голос Рэйчел, которая выползла из-за его плеча, как отравляющий газ.
Джордж напрягся – так сильно, что это наверняка заметила Кумико. Он специально вышел в сад, чтобы держаться как можно дальше от Рэйчел и не оставлять при этом гостей. Свет из кухонного окна отразился в ее глазах, и они на секунду вспыхнули зеленым пламенем. Взгляд дьявола па фотографии, почему-то подумал Джордж.
– Так вы, должно быть, Кумико? – спросила Рэйчел.
– Да, – кивнула Кумико. – И никем другим я быть не могу.
Джордж вдруг понял, что впервые слышит, как она говорит с кем-то без своего обычного дружелюбия. У него засосало под ложечкой – не в последнюю очередь из-за ощущения, что во всем виноват только он сам.
Он подлил вина в свой бокал и осушил его одним махом.
– Не то чтобы они такие уж замечательные… – старательно проговорил Мехмет, пытаясь скрыть, что уже порядком пьян. – Понимаете, о чем я?
– Я видел их только на фотографиях, – ответил Хэнк, мастерски сооружая для Клэр порцию гимлета, – но, на мой взгляд, они весьма хороши.
– Ну ладно, я соврал… Конечно, они гениальны. А вы можете смешать мне такой же?
– Могу, но сдается мне, сегодня ты уже не очень твердо стоишь на ногах.
Хэнк терпеливо подождал, пока мужчина, застывший перед распахнутым холодильником, не заметит его и с извинением не отодвинется. Это была одна из особенностей этой страны, которая ему нравилась: внимательность. Люди здесь извинялись, если ты наступил им на ногу. Хотя он не исключал, что с ним они так вели себя чаще всего из-за его внешности. Хэнк достал бутылку белого вина и, задрав одну бровь, изучил наклейку.
– Ну, что делать! – вздохнул он наконец и все-таки потянулся за штопором.
– Да я вообще не должен здесь быть, – сказал Мехмет. – Из-за этого я пропускаю классную вечеринку.
Хэнк махнул штопором в сторону гостей, на удивление тесно набившихся в кухню:
– Многие назвали бы и эту неплохой вечеринкой.
– Джордж сказал, что я должен прийти обязательно, потому что именно я открыл дверь, когда она впервые пришла к нему в студию. – Мехмет посмотрел на него с хитрецой: – Так что, похоже, сегодня нам всем объявят кое-что важное…
– Вот как? – отозвался Хэнк без особого интереса, наливая себе чудовищного Pinot Grigio.
Ему было почти все равно. Джордж был неплохим парнем, но до сих пор круг его настоящих друзей – если не считать таковыми всех этих арт-дилеров и богатых бездельников, осаждающих теперь этот домишко в Бромли, – ограничивался парой-тройкой женщин да вот этим пьяненьким геем. Джордж не был джентльменом до корней волос, а Хэнк, хотя и не считал себя таким уж патриотом, чтобы носить ковбойские шляпы, все-таки был родом из Техаса. С другой стороны, старушке Клэр все еще нравился Джордж, и, если эти слухи верны, Хэнк будет просто счастлив сообщить их ей с пылу с жару. Это повеселит ее, а у него, старого дуралея, победно затрепещет сердце, когда это случится.
– Они теперь живут вместе, – сказал Хэнк, заткнул вино пробкой и вновь отпугнул того же мужчину от холодильника. – Или что-то вроде этого.
– Вы чувствуете? – сказал Мехмет. – Как будто надвигается что-то большое…
– Думаю, в твоем случае это похмелье.
– Да ладно вам! Я что, похож на пьяную натуралку в гей-баре?
– Даже не догадываюсь, что ты хочешь этим сказать.
– Что-то на горизонте. Что-то, к чему все вот это… – Мехмет передразнил жест Хэнка со штопором, указав на толпу гостей, – постепенно движется. Что-то большое. Прекрасное и, я не знаю, ужасное… – Он оперся о барную стойку. – Помяните мое слово.
– Непременно помяну. – Хэнк подхватил напитки и направился в гостиную.
– Эй, погодите-ка! – окликнул его Мехмет.
– Что?
– Аманда попросила вас пообщаться со мной, потому что я турок?
Хэнк задумался, потом сказал:
– Скорей она просто намекнула.
– Вот вы где! – воскликнула Аманда, заглянув в спальню Джорджа.
Кумико ела руками нечто похожее на рис из большого блюдца.
Аманда подтолкнула вперед Джея-Пи:
– Ничего, если он здесь немного поспит?
Кумико кивнула на груду курток и плащей, которыми завалили кровать: