Дружинин повернул голову и посмотрел внимательно на командира.
– Что, если все это – неправда, Федор Иванович? Тот, первый, «Антитеррор» был укомплектован якобы детдомовцами. Мы начали копать, и выяснилось, что там все шито белыми нитками. Грубо и наспех. Едва тронули – и все расползлось.
– Наших-то ты проверял, – напомнил Удалов.
– Проверял.
– И все подтвердилось.
– Подтвердилось, – вздохнул Дружинин. – А сомнения все равно остались.
Удалов затормозил.
– Приехали, – сказал он. – А насчет сомнений, Андрей, – на то мы и люди, чтобы сомневаться.
Давал понять, что на эту тему беседа закончена. Не любил пустопорожних разговоров.
Смирницкий, как и предполагал Удалов, действительно бодрствовал и нисколько не удивился столь позднему визиту. У него в самом деле был свой режим и свои представления о биоритмах.
– А, это вы, – сказал он. – Привет.
И отступил в глубь коридора, приглашая гостей пройти.
– Оказались поблизости, решили зайти, – объяснил Удалов. – Теперь ведь не скоро встретимся.
– Горячие денечки?
– Не то слово, Игорь. Зачислили, можно сказать, в постоянную охрану Аникина, и от выполнения наших прямых обязанностей нас тоже никто не освобождал. Поступают ориентировки – возможны масштабные теракты, так что мы все теперь как Фигаро. Сплю по три часа в сутки.
– Сочувствую, – сказал Смирницкий.
В комнате царил полумрак, только на столике возле старого продавленного кресла уютно светился торшер. Потрепанный пухлый фолиант был раскрыт примерно на середине. Все было именно так, как и предсказывал Удалов. Он даже засмеялся.
– Что интересненького почитываешь?
Лучше бы он не спрашивал! Глаза Смирницкого сверкнули, как это бывает у одержимых, и он с ходу заговорил трагическим голосом:
– Знаешь, Федя, я все больше убеждаюсь в том, что все основные знания нами утеряны, забыты. Они остались в прошлом, где-то в средневековье…
– Так-так, очень интересно, – без особого энтузиазма вставил Удалов.
– Смешно сказать, но в прошлом люди знали больше, чем мы сейчас. Парадокс! Я бьюсь, пытаясь найти ответы на стоящие сегодня перед нами вопросы, и нахожу их – где, ты думаешь? В старинных книгах, Федя! Наши предшественники все знали, до всего дошли своим умом, а мы эти знания промотали, разбазарили!
Смирницкий размахивал руками и бегал из угла в угол. В полумраке комнаты он казался бесплотной тенью. Его нелегко было остановить, и это умел делать, наверное, только хорошо его знавший Удалов.
– Мы голодны, Игорь, – сказал Удалов. – Покорми нас чем-нибудь.
Смирницкий на полуслове оборвал фразу и исчез в кухне. Дружинин с облегчением перевел дух.
– Я сам виноват, – признал Удалов. – Сам его растревожил своими вопросами.
Как будто извинялся перед Дружининым за то, что тот был вынужден против своего желания знакомиться с научными изысканиями его друга, которого сам же Удалов называл не иначе как шарлатаном. А Дружинин уже переключился на другое.
– Я знаю, где искать, Федор Иванович, – сказал он.
Удалов понял, что Андрея не так-то просто отвлечь от странной истории с «Антитеррором».
– Наш загородный пансионат – вот самое загадочное место.
– А что пансионат? – с деланым равнодушием осведомился Удалов.
– Это и есть то место, откуда появляются призраки. Вы понимаете? Туда, якобы на реабилитацию после ранения, прибывали вполне нормальные люди. У них были подлинные имена, фамилии и биографии. Ведь так? До того как они попадали в пансионат, они имели маму, папу, вообще – имели прошлое. Как тот же Дегтярев, к примеру. А из пансионата уже выходили призраки, люди из ниоткуда. Новое имя, новое прошлое – легенда. Чуть копнешь – прошлого-то у них и нет, как выясняется. Все липа.
– Возможно, – согласился Удалов. – Но где именно искать?
– В медицинском боксе. Я видел, что они с Шаповалом вытворяли, и это, наверное, еще только цветочки. У меня там есть знакомая, ей можно позвонить…
– Какая знакомая?
– Она работает там, в пансионате. Медсестра. Если она сейчас дома, я могу с ней поговорить.
– Уже поздно.
– Это не препятствие для двух любящих сердец, – резонно заметил Дружинин.
– Ну-ну, – засмеялся Удалов. – Звони. Мне выйти?
– Отчего же? Останьтесь.
Трубку не поднимали долго. Наконец послышался женский голос:
– Алло?
С некоторым удивлением, но без раздражения.
– Аля? – осведомился Дружинин.
– Да. А это кто?
– Андрей.
Дружинин вдруг вспомнил, что он не называл Але своего имени, поэтому добавил, понизив голос до доверительного шепота:
– Ты помнишь? Бассейн, вечер, мы с тобой плывем…
– Ой! – выдохнула Аля. – Ну конечно, я помню… Но мы ведь с тобой так и не познакомились…
– Вот сейчас и познакомимся.
– Значит, тебя зовут Андрей. А откуда ты узнал, что я – Аля?
– Это мой маленький секрет. Ну как ты, родная?
– Все тип-топ. Ты почему не звонил? Я скучала.
– Крошка моя, я больше не позволю тебе скучать. Вот только улажу кое-какие дела…
– У тебя проблемы?
– Еще какие, Аленька. Эта стажировка добавит мне седых волос.
– Да у тебя их нет! – засмеялась Аля.
– Будут! – обреченно вздохнул Дружинин. – Еще совсем немного – и появятся.
– Я тебе могу чем-нибудь помочь?
Он ждал этого вопроса и потому ответил без промедления:
– Конечно, можешь, Аленька, если скажешь мне правду: пациентов наших пансионатских ты знаешь только под их вымышленными именами или их настоящие имена тебе тоже известны?
Удалов даже замер. В разговоре возникла пауза. Дружинин подумал было, что уж слишком резво и неосторожно начал, когда Аля спросила:
– А что такое, Андрей?
– Ты не хочешь мне ответить?
– Конечно, я знаю и их настоящие имена.
Вот это удача! Теперь надо быстрее – чтобы не дать ей опомниться.
– Ты помнишь человека по фамилии Дегтярев?
Пауза.
– У него рана в затылочной части, – подсказал Дружинин.
– А, да-да. Теперь я вспомнила.
– Он сейчас Марков, – напомнил Дружинин.
Аля неожиданно засмеялась.
– Ну, я не знаю, кто он сейчас, – сказала она, – но от нас он выходил Марковым. А что – ты с ним виделся?
– Я же говорю – у нас с ним проблемы.
Дружинин лихорадочно соображал, как строить их дальнейший разговор.
– Скажи, этим Дегтяревым-Марковым тоже занимался ваш Дмитрий Григорьевич?
– Андрей, вот это давай не будем обсуждать.
Наверное, имела в виду, что это не телефонный разговор.
– Хорошо, – согласился Дружинин. – Скажи только: да или нет?
– Да.
– Черт побери! – не сдержался Дружинин. – Спасибо тебе, Аля. Я обязательно перезвоню, – и бросил трубку на рычаг.
Удалов смотрел на него выжидающе.
– Они действительно все это проделывают, – сказал Дружинин и потер виски, словно у него разыгралась мигрень. – Это просто кошмар!
– А Дмитрий Григорьевич – это кто?
– Врач. Тот самый, который занимался Шаповалом.
Дружинин шумно вздохнул.
– Наверное, Толика тоже ожидало что-то страшное, если бы я его оттуда не выкрал. Его ведь ищут до сих пор, Федор Иванович?
– Да, – кивнул Удалов.
– Я в этом нисколько не сомневался. Они никого не выпускают из своих лап. Так мне кажется.
Глава 45
Смирницкий принес чай и нарезанную кружочками колбасу. Колбаса была сморщенная и имела не совсем обычный бурый цвет. Наверное, она залежалась у него еще с прошлого визита Андрея – ведь тогда Смирницкий предлагал ему угоститься колбаской. Удалов украдкой вздохнул. Предусмотрительный Дружинин объявил, что он, собственно, сыт. Чаю охотно выпьет, а больше ничего не надо.
– Мы не договорили, – сказал Смирницкий и любовно погладил страницу распахнутого фолианта. – Интереснейшая вещь, Федя…
– Пока ты только теоретизируешь, – напомнил Удалов, пытаясь перехватить инициативу. – И если я отношусь к твоим занятиям без должного пиетета, то ведь меня можно понять, согласись. Если бы ты применил свои знания на практике…
– Так ведь применяю! – с воодушевлением сказал Смирницкий.
Дружинин понял, что им предстоит стать свидетелями второго акта и уже никак не отвертеться. Удалов сам виноват. Надо было возвращаться на базу, а не ходить по гостям в первом часу ночи.
– Грош цена была бы моим умствованиям, если бы я не мог ничего подтвердить практикой! Конечно, мне еще далеко до способностей древних, мы пигмеи в сравнении с ними, Федя, но что-то, хотя бы самое элементарное…
– Ну-ну, – кивнул Удалов. – Может, покажешь?
Он говорил почти что с насмешкой, и даже воспаривший Смирницкий это заметил и наконец оскорбился.
– Федя! – с чувством сказал он. – Ты мне друг, но ты не забывайся!
– Разве я что-то обидное сказал? – примирительно протянул Удалов и шумно отхлебнул из чашки.
– Я покажу тебе очень простой фокус, Федя. Вот спичечный коробок. Я ставлю его на самый край стола. Сбей его щелчком. Сможешь?
Удалов засмеялся и щелкнул по коробку. Тот пролетел через весь стол и упал на пол.
– Молодец! – восхитился Смирницкий и опять водрузил коробок на край стола. – Сейчас ты проделаешь то же самое, но сначала…
Он быстро положил свою ладонь Удалову на лоб. На лице его появилось хитрое выражение и улыбка, которую можно было назвать коварной.
– Феденька, сейчас ты снова будешь бить по коробку, но только… Ты глаза-то закрой! Чувствуешь тепло?
– Чувствую, – с неожиданно накатившей вялостью ответил Удалов.
– Вот и отлично. Так вот, ты будешь бить по коробку, Федя, но все время будешь мазать. Мимо бить, понимаешь?
– Понимаю, – все так же вяло ответил Удалов.
– Понятливый! – засмеялся Смирницкий. – Ты будешь стараться попасть, но не сможешь. Ну, открывай глаза.
Смирницкий убрал свою руку.
– Бей по коробку, Федя, – сказал он кротким голосом. – Мы ждем.
Удалов протянул руку и попытался щелчком сбить спичечный коробок, но в последний момент у него почему-то дрогнула рука и палец ткнулся вверх – мимо коробка.