Мари
Новогодние праздники закончились, и пока что этот, 2007 год был для Сары Карнз полной катастрофой. С работой в кол-центре было покончено, равно как и с работой в McDonald’s. В отношениях с бойфрендом — Бриком — все было сложно. Они ссорились так же яростно, как набрасывались друг на друга в постели. Единственным светлым пятном была Морин.
Сара уверяла, что понятия не имела, чем в действительности занималась ее новая подруга на сеансах массажа. Морин платила Саре пятьдесят долларов только за то, что та возила ее на эти сеансы. В большинстве случаев она выскакивала обратно минут через десять-пятнадцать. Но если же оставалась на час, то Сара получала целую сотню. Посидеть в машине, подождать, послушать музыку, выкурить сигаретку, да еще и получить за это деньги — в глазах Сары это была очень даже приятная работа. Более того, в каждую такую поездку Морин за свой счет заливала полный бак.
Лишь через некоторое время до Сары начало доходить, что в жизни Морин не все так здорово. Она одна воспитывала двоих детей и каждый раз, отправляясь на массаж, пыталась пристроить Эйдана и Кейтлин то отцу, то няне, то просто каким-то знакомым. Несмотря на наличие заработка, жизнь, похоже, постепенно загоняла Морин в угол. Арендную плату за квартиру она не вносила уже несколько месяцев, и хозяева грозили ей выселением. Она волновалась, что Стив может позвонить в органы опеки и настоять на том, что дети должны жить с ним. Морин понимала, что он ждет только повода.
Несмотря на все старания, у Морин не получалось найти себе постоянную работу. А ее, по сути, единственным источником дохода были сеансы массажа. Со своим водителем — Сарой — она сближалась все больше. Бойфренд Сары приторговывал наркотиками, и Морин стала одной из его клиенток. Для бодрости она покупала себе экстази, травку и иногда кокаин. Сначала Брик был добр к ней — делал скидку, а иногда и давал отсрочку. В качестве залога она оставляла ему свою карточку, на которую перечислялись социальные выплаты. Но однажды Морин уличила его в попытке снять лишние деньги с ее карточки. Узнав об этом, Сара бросила своего бойфренда и оказалась бездомной. На выручку ей пришла Морин. Она предложила Саре диван в своей квартире и не взяла денег за постой. Более того: она еще и покупала продукты.
Однажды после вечеринки, которую Морин устроила по поводу своего дня рождения, она спросила у Сары: «Ты ведь любишь заниматься сексом. Почему бы не получать за это деньги?» Притихнув, та слушала рассказ Морин о том, как еще до рождения детей, когда ей позарез нужны были деньги, она время от времени уезжала на пару дней в Нью-Йорк. Морин называла это «уик-эндом в Нью-Йорке».
Тогда она разместила свое первое рекламное объявление в разделе интимных услуг под псевдонимом Мари. Реакция на объявление была молниеносной, предложения посыпались тут же. Свой первый «уик-энд» Морин бодро живописала в разговорах с немногими посвященными в ее предприятие друзьями. По ее словам, это было просто восхитительное приключение. Все мужчины были молодыми, симпатичными и ласковыми. Отель был просто роскошным. Город сиял огнями.
Возможно, Морин и преувеличивала, но, во всяком случае, деньги были вполне реальными: на столе были небрежно разбросаны купюры. Впоследствии подруги говорили, что то, чем занималась Морин, не радует ее душу, но Морин считала, что можно посмотреть на все иначе — люди так жаждали узнать ее, что были готовы платить за это. На встрече с клиентом она была неотразимой, желанной и любимой, настоящая звезда.
Какое-то время Морин не ездила в Нью-Йорк: родилась Кейтлин, и она просто физически не могла оставить малышку. Но она подрастала, и с деньгами становилось все хуже. Морин решила возобновить свои поездки. Загвоздка состояла в том, чтобы как-то объяснять мужу свое отсутствие. Но, поскольку Стив терпеть не мог общаться с ее родственниками, она говорила, что погостит у них. А вот придумать повод для сестры, с которой она хотела оставить дочь, было не так просто. Она сказала Мисси, что едет поработать фотомоделью. Та, похоже, не очень верила, но проверить это не могла.
Став матерью и повзрослев, Морин осознала, что для того, чтобы заниматься тем, чем она занималась, да еще в Нью-Йорке, нужно определенное бесстрашие. Были и скрытые издержки в виде тревог, которые она была не в силах заглушить. Однажды Морин посетило дурное предчувствие, о котором она добросовестно отчиталась на своей страничке в MySpace:
«Опять эти сны про серийного убийцу… Я теряю любовь, она покидает мое сознание с каждым ударом сердца. Может быть, нужно укуриться до полусмерти, чтобы оставаться живой».
Вскоре Морин снова забеременела, и поездки в Нью-Йорк прекратились. Рождение ребенка не смогло скрепить семью, которая уже трещала по швам. Через год отношения рухнули, и Морин осталась одна с маленьким Эйданом и четырехлетней Кейтлин на руках. К этому времени у нее практически не было собственных денег, и все счета оплачивал Стив. Когда выяснилось, что зарплаты сотрудницы кол-центра Atlantic Security на жизнь не хватает, начались сеансы массажа.
Теперь она хотела возобновить свои поездки в Нью-Йорк и предложила Саре составить ей компанию. Этот город виделся Морин решением всех ее проблем. С заработанными там деньгами она сможет содержать детей, ее не выселят из квартиры, и, возможно, это будет означать полную и окончательную свободу от Стива.
В то время Craigslist был еще бесплатным, а у одного знакомого Морин — Випса — была специальная программа, позволявшая объявлению постоянно находиться во главе списка и не теряться среди множества других. Этот человек брал за свои услуги по 150 долларов, но оно того стоило. Она объяснила Саре, что даже с учетом таких затрат, при пяти-семи клиентах в сутки у нее будет оставаться одна-две тысячи долларов чистыми.
В ближайшие выходные Сара с Морин отправились в Нью-Йорк, где сначала им предстояло встретиться с Випсом. По дороге Морин поделилась с подругой кое-какими правилами, которые выработала за годы работы. Правило номер один предписывало всегда прислушиваться к своей интуиции — если душа не лежит, не делай. Иногда попадаются отвратительные клиенты. А рисковать жизнью ради денег нельзя. Правило номер два: относиться к любым заказам на выезде с подозрением. Если и принимать их, то только в пределах Манхэттена. Есть несколько районов, куда лучше не соваться, у них плохая репутация. В первые дни Сара постоянно держала перед глазами карту города.
Приехав в город, Морин и Сара отправились в огромный отель, где находился офис Випса. Это был невысокий индиец с родимым пятном в пол-лица. Познакомив Сару и Випса, Морим умчалась на свидание — ей уже поступил вызов от клиента.
Випс формально не был сутенером, но, как поняла Сара, всеми силами стремился к этому. Он явно разглядывал Сару с определеннм интересом. А пока согласился размещать объявления Сары по своим стандартным расценкам.
Сара была сложена плотнее, чем Морин, и принадлежала к типу пышногрудых знойных женщин. В качестве рабочего псевдонима она выбрала имя Монро, явную отсылку к Мэрилин. Пока Випс составлял объявление, Сара как завороженная любовалась видами города, которые открывались с высоты двадцать шестого этажа. Тем временем Випс закончил заполнение анкеты. В объявление Сары он вставил чужое фото, и, увидев его, она пришла в ужас. Девушка на фотографии тоже была блондинкой, но выглядела старше и полнее, а ее нога была задрана до уровня плеч. Все это мало чем напоминало Сару, но впоследствии оказалось, что это приносит ей больше чаевых — мужчины говорили: «Ого, да живьем ты гораздо красивее!» — и щедро платили за этот обман.
Сара усвоила установленные Морин правила безопасности. Сопровождающее тебя лицо — а оно должно быть обязательно — не должно присутствовать в помещении: клиентам это не нравится. Но сопровождающий обязан находиться поблизости. Эскортница звонит или пишет ему сообщение, что все нормально. Отношения с заказчиками должны быть чисто деловыми, подчеркивала Морин.
В качестве пробного задания Морин отправила Сару к Патрику — одному из своих постоянных клиентов. Это был молодой азиат примерно одного возраста с Сарой, живший в красивой квартире неподалеку от старого здания клуба Studio 54[12], что очень впечатлило Сару. Они провели вместе большую часть вечера. Патрик достал кокаин, и Сара не отказалась от предложения составить ему компанию. Через пять с половиной часов в квартиру ворвалась взбешенная Морин: «Мы уходим! Немедленно!» Патрик отдал им все имевшиеся у него наличные, а на остаток суммы выписал чек. Морин сказала, что вообще-то они не принимают чеки, потому что их можно аннулировать (это было еще одно правило), но раз уж Патрик постоянный клиент и друг… На обратном пути Морин зло бросила Саре: «Мне пришлось отказаться от целой кучи вызовов, потому что ты, сука, была очень занята!»
Морин продолжала злиться и в поезде на обратном пути домой, не только из-за случая с Патриком. В те выходные почти все вызовы приходили на Сару. Морин не столько ревновала, сколько негодовала. С ее точки зрения, знакомство Сары с профессией обернулось для нее — Морин — финансовым убытком. В конце поездки она потребовала от Сары комиссионные в размере 20 процентов от всего заработанного. «С чего бы это?» — взорвалась Сара. «А с того, что я познакомила тебя с Випсом», — прошипела Морин. Но Сара уже почувствовала эту сладость — обладание большими деньгами — и делиться ни с кем не собиралась, даже с Морин. Несмотря на то что именно она ввела ее в этот круг. «Могу прямо сейчас уйти от тебя, и ничего ты мне не скажешь! И ни фига не получишь от меня!» Морин, поняв, что Сара не намерена идти у нее на поводу, оставила эту тему. Но только не Сара. Преисполнившись уверенности в себе, на следующие выходные она снова отравилась в Нью-Йорк. В качестве сопровождающего лица она взяла своего приятеля Мэтта.
Заметив, что Морин с ней нет, Випс попытался вытянуть из Сары дополнительные деньги и повысил свой гонорар до 250 долларов. Но Сара была не так проста. Она разместила объявление самостоятельно и сменила свой псевдоним с Монро на Лэйси. В воскресенье вечером она возвратилась домой с толстенькой пачкой долларов в сумочке.
Морин снова появилась в Нью-Йорке через неделю. Все было забыто. Сара и Морин опять стали лучшими подругами.
Еще одним правилом Морин было держать «уик-энды в Нью-Йорке» в качестве запасного, а не основного плана. Она рассказала Саре, что эскорт был для нее практически постоянной работой, пока она не забеременела Эйданом. Именно тогда Морин поняла, что нужно делать перерывы. В противном случае секс может стать мучительной рутиной. Как это и произошло однажды с ней самой. Морин стало казаться, что она работает на конвейере. А это было хуже всего. Именно по этой причине в Нью-Йорке манера поведения Морин менялась. Она становилась настороженной.
Сару же это занятие по-прежнему увлекало. Ей нравилось все — секс, Нью-Йорк и в первую очередь, конечно, деньги. Пока Морин не было, Сара заработала тысячу двести долларов всего за пару дней — такого с ней не было никогда прежде. Помахав веером купюр, она сказала Мэтту: «Полюбуйся, какая красота!» Заметив выражение его лица и горящие глаза, Сара почувствовала, что в них обоих что-то изменилось. «Больше я в Коннектикут ни ногой!» — объявила она.
Через Морин Сара познакомилась с парой деловых партнеров Випса. Это были продюсер порнофильмов Тони и здоровяк-итальянец Эл, намекавший на свои связи с мафией, но, судя по всему, в основном занимавшийся подбором порноактрис. Со временем она надеялась поближе сойтись с Тони и Элом — эти ребята могли помочь ей покончить с ее нынешним занятием. Морин говорила, что порно вполне законно, а кроме того, это безопаснее и проще того, чем они занимаются.
Сара уже знала почти столько же, сколько Морин. За несколько недель работы она повстречалась с кучей мужчин из стран Азии и Ближнего Востока, как будто только что сошедших с корабля в Нью-Йорке. Все они говорили с сильным акцентом и буквально швырялись деньгами. Кончали они в считаные секунды, что было ей на руку: оплата-то почасовая. Саре показалось, что они вызывают эскортницу не ради секса, а чтобы самоутвердиться.
Единственной проблемой было то, что деньги у нее не задерживались. Она приезжала в торговый центр и буквально не могла остановиться: одежда, обувь, украшения, косметика… Пакеты с покупками едва помещались на заднем сиденье автомобиля. Только сто шестьдесят долларов она потратила на свое новое сокровище — бейсболку с логотипом «Нью-Йорк Янкиз», отделанную серебряным шитьем и стразами.
Приехав встречать Морин на Пенсильванский вокзал, Сара и Мэтт увидели, что и она взяла с собой сопровождающего. Это был Бретт, ее соквартирант. Он, хотя и дружил со Стивом, был кровно заинтересован в том, чтобы Морин заработала. Всего через пару дней должен был состояться суд о ее принудительном выселении. Морин знала, что, если она не выплатит просрочку по аренде и выселение состоится, Стив постарается сыграть на этом и получить единоличную опеку над детьми. Поэтому Морин приехала в Нью-Йорк с конкретной целью: ей нужно было заработать тысячу сто долларов, иначе она лишалась и дома, и детей.
Сара и Морин попробовали разместить совместное объявление без помощи Випса — «две девочки — снежные подружки», намекая на употребление кокаина. Но практически сразу же после размещения их объявление получило отметку «неприемлемое содержание» и было удалено с сайта. Они попробовали разместить его еще несколько раз, но неизменно происходило то же самое. Кто-то явно мониторил раздел интимных услуг и помечал их объявления. Наверняка это был злопамятный Випс.
За весь пятничный вечер Морин с Сарой не заработали ни цента. Они засели в гостиничном номере, раскурили косяк и заговорили о том, что будет делать Морин, если ее выселят из квартиры. Может быть, это перст судьбы, который указывает ей оставаться в Нью-Йорке. От нечего делать они начали фантазировать, как вместе проведут все лето в Нью-Йорке, обслуживая клиентов у себя дома и на выезде.
Наконец Випсу, похоже, надоело отмечать их объявления. На следующий день они получили несколько заказов и почти не виделись друг с другом. В воскресенье у них тоже получилось поработать. Но к концу дня их объявление снова начало пропадать с сайта. Вдвоем они успели заработать всего 700 долларов, на 400 меньше, чем нужно было Морин. Они решили, что нужно сделать новые фото для объявлений. Саре был нужен новый образ для ее нового псевдонима, а Морин не обновляла свою фотографию вот уже три года. Мероприятие требовало тотального обновления имиджа и, соответственно, дополнительных трат. Парфюмерные магазины, косметические салоны, отделы одежды и обуви — заработанные за два дня деньги таяли на глазах.
Чтобы сделать приличные фото, Морин вызвала своего знакомого, довольно известного в городе уличного художника. Для фото Морин выбрала образ старомодной голливудской дивы, а Сара — яркую фантазию с разноцветными тенями для глаз и блестками. Закончив с фотосессией, девушки вышли прогуляться на залитую огнями Таймс-сквер. Стоял теплый летний вечер. Несмотря на обычные джинсы и футболки, они обращали на себя всеобщее внимание. К обеим пытались подкатывать мужчины.
Чем дольше они гуляли, тем большее воодушевление испытывали. Сара представляла себе, что они — супермодели, принцессы или богини. Ей казалось, что ничто и никто не сможет им помешать. Морин тоже выглядела счастливой, наконец-то повеселевшей. Это был момент, к которому потом то и дело возвращалась Сара, вспоминая о Морин. Весь вечер они беззаботно гуляли по городу, были в центре внимания, и в их распоряжении было все предстоящее лето. Сара не помнила, чтобы была когда-нибудь настолько же счастливой.
По возвращении в отель выяснилось, что здесь они — не единственные девушки по вызову. Перед входом стоял парень в дредах. «А вы что, на работе? — осведомился он. — Где ваш сутенер?» — «А нет у нас такого. Мы не чьи-то. Мы — свои собственные», — с вызовом ответила ему Сара.
Утро понедельника наступило быстрее, чем им хотелось бы. Им пора было возвращаться в Коннектикут — Саре было нужно увидеться с подругой, а Морин предстояло расхлебывать кашу с выселением по суду. Но все же они подумывали о том, чтобы, вопреки плану, остаться еще на денек. Ведь можно было еще один вечер помочь Морин заработать нужную сумму.
Сара поднялась в номер к сопровождающим и сказала, чтобы они отправлялись домой без них. И Бретт, и Мэтт были ошеломлены. В завязавшемся споре Мэтт был особенно убедителен. Он просто не может оставить их одних, это небезопасно. Поняв, насколько серьезно он озабочен, Сара вернулась в их с Морин номер. Та лежала на кровати, телевизор был включен, шторы задернуты. Они не спали всю ночь, и Морин начинала отрубаться. «Мэтт не хочет, чтобы мы оставались. Поэтому я еду с ним. Да и тебе тоже нужно вернуться», — сказала Сара. Морин помотала головой: «Нет, я останусь здесь». В этот момент они поменялись ролями. Теперь самой ответственной была Сара. Она понимала, что будет чувствовать себя виноватой, если вернется одна.
Она снова пошла к Мэтту. «Я остаюсь. Мы будем здесь, в отеле». Мэтт взорвался. Сара просто обязана поехать с ним, с Морин или без нее. «Я же не твоя девушка», — возразила Сара. Мэтт ослабил натиск. «Да, я понимаю. Мы с тобой друзья. И говорю тебе как друг — мне не нравится эта идея», — сказал он.
Сара вспомнила первое правило Морин: всегда прислушивайся к своей интуиции — если душа не лежит, не делай. Она вернулась к Морин. «Послушай меня. Я даже спорить на эту тему не собираюсь. Собирай свое барахло, и поехали».
Морин не сдвинулась с места. «Я останусь, — сказала она. — Подожду тебя здесь. — Она задумчиво посмотрела на Сару. — Ты ведь вернешься в среду, да?» — «Да», — Сара кивнула. Морин улыбнулась и потянулась: «Я оставлю этот номер за нами».
Хлоя
Лучше всего начать с прикосновения, взять его за руку или положить ладонь на плечо. Женщины в стриптиз-клубе не бывают чересчур развязными.
«Приветик, милый, как тебя зовут? Откуда ты?»
Обычно они отвечают: «А, да я тут просто проездом… В отпуске… Приехал по делам…» Практически всегда они не местные.
«Правда-правда? А хочешь, я тебе массажик сделаю, спинку тебе помассирую? С горячим полотенчиком? Или тебе с кремом больше нравится?»
Некоторые проявляют интерес. Кто-то отрицательно мотает головой. Некоторые улыбаются. А кто-то пафосно тянет: «А чего это я должен платить, если могу устроить тебе самой незабываемую ночь?» Таким Мелисса и Критци смотрят прямо в глаза и отвечают: «Спасибо, дорогой, но мне это на фиг не нужно».
А некоторые приходят в возбуждение. Тогда им нужно пообещать то, чего они хотят, и прикоснуться еще раз. Все, они готовы.
Критци была маленькой и кругленькой, как колобок, с пухлыми губами и большими глазами. Убалтывать она умела очень хорошо. На Таймс-сквер она называла себя Мэрайей в честь своей любимой Мэрайи Кэри. Мелисса проходила под именем Хлоя. Вечером в пятницу и в субботу они не работали — на улицах было слишком много семейных. Но во все остальные вечера Мелисса и Критци болтались у стриптиз-клуба Lace на перекрестке Седьмой авеню и Сорок восьмой улицы. Поджидая клиентов, Мелисса курила сигаретку, а Критци попыхивала косячком. Их сутенеры Блейз и Мел всегда были поблизости, но не светились.
Их работа начиналась поздним вечером, когда спектакли в бродвейских театрах уже давно закончились, а представления в немногих уцелевших стриптиз-клубы на Таймс-сквер близились к концу. Власти Нью-Йорка в последнее время поприжали деятельность секс-индустрии, поэтому проституткам и их сутенерам приходилось быть осторожными. Девушки наряжались скромнее и старались не слишком привлекать внимание полицейских. Сутенеры держались на расстоянии, так, чтобы и видеть работу своих девочек, и иметь возможность смыться, если потребуется.
Мелисса и Критци познакомились на Таймс-сквер год назад. Поначалу они присматривались друг к другу, но однажды, после того как обменялись одинаковыми пристально-презрительными взглядами, поняли что они — одного поля ягоды. Критци обратила внимание, что Мелисса берет любых клиентов, только бы они готовы были снять номер, сочла это рискованным и решила, что та не продержится и года.
Но она ошиблась. Мелисса продержалась целых три. Узнав, что родные Мелиссы в Буффало с готовностью примут ее обратно в семью, Критци поинтересовалась, что ее вообще держит в Нью-Йорке. Мелисса ответила скупо: «Я здесь, потому что так хочу». В подобных случаях Критци казалось, что они с Мелиссой не такие уж родственные души. Она решила, что Мелисса с детства такая безбашенная — если входит во вкус, просто неспособна остановиться.
В три часа ночи на Таймс-сквер все непросто. Обстановка здесь нестабильная и взрывоопасная, но в то же время это своего рода рабочее место со своими порядками, социальной иерархией и внутренними скандалами. Частью местной социальной иерархии были даже местные бомжи — за скромную мзду они отлавливали подвыпивших мужичков, которые вываливались из стриптиз-клубов, и приводили их к девушкам. Мелисса и Критци не скупились на такие комиссионные.
Место работы на Манхэттене зависело от внешности. На Девятой авеню и Западном шоссе водителям предлагали себя обдолбанные и потрепанные неудачницы. В районе Таймс-сквер промышляли девушки средней руки, вроде Мелиссы с Критци. Самые красивые, высокие и стройные пытали счастья в фешенебельном Верхнем Ист-Сайде. В каждом из этих миров существовала неофициальная иерархия: девочки сутенеров ненавидели работниц эскорт-агентств, которые, в свою очередь, терпеть не могли тех, кто работал в одиночку по объявлениям на Craigslist.
Проститутки с сутенерами не распоряжались своим заработками, зато у них была защита. Сотрудницам агентства обычно приходилось работать больше при гораздо меньших заработках. На самой нижней ступеньке стояли стриптизерши, которые напропалую кокетничали со всеми посетителями заведений, не позволяя себя трогать. Уличные проститутки вроде Мелиссы и Критци позволяли себе такие штучки очень ненадолго — ровно настолько, сколько требовалось, чтобы подцепить клиента. Они старались как можно быстрее перейти к сексу, поскорее закончить с этим и отправиться на поиски следующего клиента.
Критци и другие познакомили Мелиссу с правилами улицы. Нельзя смотреть на других сутенеров. Нельзя разговаривать с другими сутенерами. Если сутенер стоит на тротуаре, тебе лучше сойти на проезжую часть, потому что если останешься на тротуаре, он может тебя полапать. Если тебя полапали, значит, ты тупая, а по неписаному закону у тупой можно отобрать ее деньги.
Мелисса не отказывала себе в удовольствии высмеять стриптизерш: «Танцуй, танцуй всю ночь напролет за жалкие гроши. Только таким дурам, как вы, охота тратить на это время». Она поднимала на смех даже своего сутенера. Как-то раз она сказала: «Я не отдаю все деньги Блейзу. Оставляю себе свое», — и вытащила на всеобщее обозрение свою кредитную карточку. Блейз думал, что контролирует ее, но Мелисса всегда подчинялась исключительно самой себе.
Критци считала, что Мелиссе в известной мере повезло с Блейзом. Хотя он и не был достаточно боевит, чтобы защитить ее в случае чего, все знали, что он дружит с сутенером Критци — Мелом, злить которого нельзя ни в коем случае. На Таймс-сквер он был известен не только как сутенер, а еще и как драгдилер. После пары неудач с сутенерами Критци остановила свой выбор на Меле. Она была увлечена Мелом не больше, чем любая другая девушка своим сутенером, но у Мелиссы с Блейзом все было несколько иначе. Блейз был гламурнее и прикольнее, чем Мел, и не выглядел столь опасным. Он был настоящим плейбоем. У сутенеров тоже были неписаные правила, и Блейз нарушал очень многие из них. Так, сутенерам можно спать только с девушками, которые на них работают. А Блейз разгуливал по клубам и снимал там девиц — самых обычных, не проституток. Возможно, он думал, что ему так можно, поскольку никогда не считал себя настоящим сутенером — он слишком хорошо себя знал, чтобы заниматься подобным делом.
Поняв, что Мел обеспечивает им защиту на все случаи жизни, Мелисса и Критци осмелели. Они разгуливали по тротуарам, не обращая внимания на сутенеров. Если они видели, что девушка другого сутенера заигрывает с клиентом, то подходили и старались его отбить. «Сладкий, ну зачем тебе черная? Займись белой, ты же знаешь, что это самый лучший вариант», — ворковала Мелисса. Они оновременно сделали татуировки — «Блейз» Мелиссе, «Мел» Критци.
Они часто работали вместе. Клиентам нравился их дуэт. Как-то раз мужик сказал Критци: «Ты хорошенькая, но мне нужно кое-что еще». Увидев Мелиссу, он выдал: «Да вы идеальная пара. Худенькая и сисястая, сисястая и худенькая! У-ух!» С одним клиентом они принимали ванну в апартаментах Marriott Residence Inn и получили по четыреста долларов каждая. Другому потребовалось, чтобы на него испражнились. Критци не смогла, а Мелисса пошла на это за дополнительную плату.
У них было несколько приемов проверки клиента на безвредность для здоровья. Мужик с портфелем, скорее всего, шел с работы, жил обычной жизнью и вряд ли представлял собой проблему. Постояльцы дорогих отелей обычно были настроены просто поразвлечься, без какой-либо нервотрепки. А мужики в возрасте были в любом случае предпочтительнее молодых. Критци сделала это своим правилом, решив, что с нее хватит случаев, когда ее пытались избить в номере. Набравшись такого опыта, она пришла к выводу: с чего бы это молодому парню тратить деньги, если он может потрахаться и забесплатно? С ним наверняка что-то не так.
Больше всего их раздражали молодые белые мужики. Они были прижимистыми — хотели обойтись полусотней за все про все, — да к тому же всю дорогу разглагольствовали: «Да мне это не нужно, я только так, чтобы тебе помочь». Мелисса и Критци еле сдерживались, чтобы не выцарапать таким глаза. Хочешь помочь, так подкинь деньжат и вали отсюда! Вот тогда ты мне реально поможешь.
На другом краю диапазона были клиенты, которые могли угостить ужином и сводить в кино. Один из таких привел Критци в магазин, купил ей платье и туфли и попросил попозировать ему в них. Они отправились к нему домой на Восемьдесят шестую улицу[13], он сделал несколько фото, заплатил триста долларов и распрощался. Другой поиграл с ней в домино. А одному мужчине просто требовалась компания. Когда он заснул, Мелисса ушла.
Бесчисленному множеству клиентов хотелось нюхнуть кокса, что всегда приветствовалось. В большинстве случаев после одной-двух дорожек их дружки отказывались работать, и, пока они ждали возвращения эрекции, счет рос как на дрожжах. Критци эти мужчины удивляли — времени и денег навалом, а они попусту тратят их на шлюх. Обычно такие клиенты хотели, чтобы девушка тоже понюхала. Они умело имитировали это — наклонялись так, чтобы перекрыть обзор, и вместо того, чтобы нюхнуть через свернутую в трубочку купюру, быстрым движением стряхивали кокс на пол. Искусное надувательство распространялось и на секс.
Порой это казалось практически игрой — насколько быстро можно закончить с клиентом, сколько денег можно с него поиметь. Мелисса с Критци проворачивали массу операций с уведенными у клиентов дебетовыми карточками. Некоторые мужики сдуру посылали их в банкомат снять наличные, чтобы расплатиться с ними, и, соответственно, давали ПИН-код. Ну а в таком случае зачем ограничивать себя какой-то сотней? Они забирали все, что было на карточке, и выбрасывали ее в мусорный бак.
Впрочем, и попадались они тоже вместе. Однажды в отеле Hilton они стянули сто долларов у мужика, а он погнался за ними в одних трусах, несмотря на то что на улице был мороз. Ему удалось схватить Критци, а Мелисса смогла убежать. Критци удалось вырваться, она догнала подругу и схватила ее за волосы в отместку за то, что та ее бросила. Мелисса упала, сломала каблук и, прихрамывая, побежала дальше. Вот тут-то полицейские и схватили их обеих.
Критци очень нравилась марихуана, а Мелисса ее терпеть не могла. С двух затяжек ее уносило, и даже на следующее утро она все еще чувствовала себя под кайфом. Зато Мелисса очень много пила. Не ради удовольствия, а чтобы успокоиться и сбросить напряжение. Когда Критци хотелось перекусить, они шли в закусочную в швейном квартале[14] к югу от Таймс-сквер. Мелисса брала себе только лед, доставала из сумочки банку пива и переливала в стакан со льдом. Критци в жизни не видела, чтобы такое делала белая девушка. Она велела Мелиссе не делать этого на работе, но та охотно соглашалась выпить, если ей предлагали.
Мелисса то и дело заговаривала с Критци о Буффало, хотя бы ради того, чтобы упомянуть о своей младшей сестренке. Когда Критци рассказала, что и у нее есть сестра, Мелисса сказала: «Нужно нам как-нибудь всем вместе потусоваться». Критци внимательно посмотрела не нее: «Ты себе как это представляешь — их и нас вместе?»
Приезжая погостить в родной Буффало — бывало это как минимум раз в год, — Мелисса отправлялась в бар выпить и пообщаться со своей матерью Линн, ее бойфрендом Джеффом и тетей Дон. От старых трений не осталось и следа. Мелисса стала взрослой самостоятельной женщиной. Они со смехом вспоминали былое, а когда речь заходила о нынешних временах, Мелисса не слишком распространялась о своих делах. Джефф считал, что она не зарабатывает столько, сколько хотелось бы, и денег на открытие собственного бизнеса у нее и близко нет. Это не мешало ей делать подарки: как-то раз она прислала младшей сестре пятьсот долларов на одежду к новому учебному году, хотя ей было нужно от силы сто.
Через несколько месяцев после переезда в Нью-Йорк Мелисса сообщила Линн и Джеффу, что парикмахерская, в которой она работала, закрылась, и теперь она устроилась танцовщицей в ночной клуб. Они не знали, как им реагировать на это. Никто из их знакомых в Буффало никогда не занимался ничем подобным. «Это что, стриптиз?» — спросил Джефф. «Нет, мы только верх снимаем. И никаких прикосновений», — небрежно ответила Мелисса.
О мужчинах Мелисса рассказывала скупо. Отношения со школьным дружком Джорданом остались в прошлом. По словам Мелиссы, она бросила его вскоре после переезда в Нью-Йорк, где начала встречаться с Джонни Терри, который устроил ее в свою парикмахерскую.
Летом следующего года младшая дочь Линн — Аманда — попросила разрешения съездить в гости к сестре. Несмотря на то что занятия Мелиссы не очень нравились ей, Линн не возражала. Аманда была совершенно другой, чем Мелисса в ее возрасте, — покладистой и уравновешенной. Мать не беспокоилась о том, что Мелисса может дурно повлиять на Аманду. Напротив, она надеялась, что младшая сестра поможет старшей не отдаляться от семьи и, возможно, даже убедит ее вернуться.
Так Аманда впервые оказалась в Бронксе, в небольшой полуподвальной квартире, которую на не вполне законных основаниях снимала старшая сестра. Аманда поразилась, увидев, сколько у Мелиссы кошек. Похоже, Мелисса стала питать слабость к бездомным животным. А еще Аманда познакомилась с Джонни. Впрочем, никто его так не называл. Для всех вокруг он был Блейзом. Аманде он не понравился. Он показался ей слащавым и капризным.
Сестры ходили по магазинам, побывали в зоопарке Бронкса и съездили посмотреть на статую Свободы. Это днем. А вот вечером Мелисса наряжалась, садилась в поджидавшую ее машину и оставляла Аманду одну в квартире.
За эти годы Линн и бойфренд Мелиссы только раз ненадолго пересеклись в одном из казино Атлантик-Сити. Линн и Джефф приехали туда с друзьями, и Мелисса уговорила Блейза привезти ее повидаться с ними. Линн не понравилось, как был одет Джонни (она знала его под этим именем) — огромная мешковатая футболка и такие же джинсы, едва держащиеся на бедрах. Еще один Джордан, подумала она. Мелисса тоже расстроила ее. На ней были кремовое короткое платье и туфли на шпильках. Ее вид показался Линн не слишком пристойным. Когда она так и сказала, Мелисса приосанилась. «Я выгляжу прекрасно», — сказала она. «А я выгляжу еще лучше, чем ты», — фыркнул на это Блейз.
Через год Аманда снова навестила Мелиссу. На этот раз дела Мелиссы обстояли явно хуже. Она рассталась с Блейзом и никогда не упоминала о нем. Возможно, потому, что окружающая обстановка уже не была Аманде в новинку, она могла присмотреться к тому, чем на самом деле занималась ее сестра. Она догадалась, что никакой парикмахерской, скорее всего, не было. Аманда видела, что Мелисса сидит на сайте Craigslist, а по вечерам за ней приезжают в основном на прокатных автомашинах. Она все поняла.
Но Аманда была на девять лет младше сестры и не знала, как поговорить с ней об этом. Мелисса никогда не рассказывала, куда уезжает в этих черных машинах. И по возвращении домой Аманда ни словом не обмолвилась о своей догадке.
Как-то раз на Таймс-сквер Мелисса сказала Критци: «Мэрайя, а почему бы нам не поехать вместе?»
«Куда?»
«Давай уедем в Буффало».
«Да ну его на хер!»
Мелисса выглядела очень печальной. Критци знала, что у нее нелады с Блейзом. И еще она упоминала о том, что мама настаивает на ее возвращении домой. Да и самой Мелиссе не нравилось разгуливать ночами напролет. «Это не для меня. Я просто не могу здесь находиться», — сказала она подруге.
Потом Критци стала замечать, что Мелисса берет клиентов без ведома Блейза. «Дура, что же ты творишь? Это может плохо кончиться». Мелисса отмахнулась: «Да ладно, ничего он мне не сделает».
Причин для расставания с Блейзом у Мелиссы хватало. Она жила одна и сама оплачивала аренду квартиры. Их отношения постоянно висели на волоске, это была череда ссор и примирений, и первых становилось все больше. Ближе к концу Мелисса даже и не думала отдавать Блейзу все деньги. С чего бы это, решила она, если у меня нет сутенера вроде Мела, на защиту которого можно рассчитывать? Благодаря Блейзу Мелисса поняла главную системную ошибку: зачем продаваться ради сутенера, который забирает все деньги и даже не заботится о тебе?
Пришло время, когда Мелисса практически полностью переключилась на Craigslist. Этот сайт становился все более популярным и за несколько лет сделал для разрушения старой системы сутенеров и проституток больше, чем мог бы целый отряд полиции нравов. Зачем связываться с сутенером, если гораздо проще разместить анкету и предоставить мужикам возможность позвонить тебе? И не надо ни с кем делиться своим заработком. К тому же это куда приятнее, чем таскаться по улице в поисках клиента, потом уговаривать его, а потом еще и ждать целую вечность у банкомата, пока он пытается протрезветь, чтобы вспомнить ПИН-код.
Мелисса предложила Критци присоединиться к ней. Но Критци боялась. Что и говорить, на улице работать было нелегко, но тут есть возможность хотя бы посмотреть на мужика, сделать первые выводы: посмотреть ему в глаза, оценить его прикид, понять, есть ли у него деньги. А с Craigslist каждая встреча с клиентом как лотерея: повезет не повезет, окажется ли он нормальным или с придурью. За несколько секунд телефонного разговора невозможно понять, кто тот человек, с которым ты теперь уже обязана будешь встретиться. Он же заплатил.
Мелисса размещала объявления от имени Хлои и работала только на выезде. Она брала 100 долларов за пятнадцать минут, 150 долларов за полчаса, 250 долларов за час и 1000 долларов за ночь. Мелиса открыто пренебрегала своими договоренностями с Блейзом.
Теперь она зарабатывала достаточно, чтобы приехать на Рождество в Буффало и сводить Аманду и Линн в спа-салон. «Вас нужно побаловать, вы заслужили», — сказала она. А рождественским утром Аманда и все кузины Мелиссы получили по новенькому iPod Touch.
Демонстративный поступок Мелиссы не обошелся без последствий. Через пару недель после возвращения из Буффало на нее напала группа женщин. Когда ее избивали, она разглядела вдалеке фигуру мужчины, который стоял и наблюдал за дракой. Свидетели слышали, как мужчина произнес что-то вроде: «Это тебе за неуважение ко мне». Позднее по фото свидетели опознали в этом мужчине Джона Терри — Блейза.
Поздним вечером 11 июля Мелисса отправила Аманде эсэмэску, чтобы окончательно договориться о ее предстоящей поездке в Нью-Йорк. На следующий день камеры видеонаблюдения банка записали, как Мелисса кладет на свой счет тысячу долларов. Предположительно, это была выручка после встречи с клиентом.
Следующим вечером Мелиссу видели сидящей на тротуаре у ее дома с телефоном в руках. На распечатках с ее телефона зафиксирован звонок Блейзу продолжительностью меньше минуты. Впоследствии Блейз говорил, что знал, что Мелисса подыскала себе еще одного тысячедолларового клиента где-то на Лонг-Айленде. По его словам, он даже знал и это место, и этого клиента и предложил подбросить ее, но она отказалась.
На следующий день Мелисса перестала отвечать на звонки и эсэмэски. Линн и Джефф отменили поездку Аманды и начали обзванивать местные больницы. Услышав, что кошки Мелиссы с плачем скребутся в дверь, забеспокоилась и ее квартирная хозяйка. Линн и Джефф попытались подать заявление о пропаже без вести, но на протяжении трех дней полицейские не принимали его. Они говорили, что Мелиссе двадцать четыре, она не состоит на психиатрическом учете и не принимает рецептурные психотропные препараты. По их словам, тот факт, что родные не могут найти ее, еще не означает, что она пропала. Если у Линн и были мысли о том, что полиции неинтересно объявлять Мелиссу в розыск из-за того, что она эскортница, долго сомневаться на эту тему ей не пришлось. Именно так и сказали в полиции Буффало Стивену Коэну, их семейному адвокату. Она же проститутка, сказали ему. Выделять на такие вещи целого детектива они не собирались.
Полицейские открыли следствие по факту пропажи без вести через десять дней. Только после этого они запросили распечатки звонков Мелиссы, начали опрашивать соседей и взяли образцы ДНК с ее зубной щетки. Тогда-то и выяснилось по телефонным распечаткам, что в ночь исчезновения ей поступали звонки из Лонг-Айленда. Полицейские наведались в два мотеля, которые были расположены вблизи места, где находился телефон Мелиссы, чтобы поговорить с сотрудниками и просмотреть записи систем видеонаблюдения. Но ничего не было обнаружено.
Возможно, полицейские вообще не стали бы ничего предпринимать, если бы 16 июля, на четвертый день после исчезновения Мелиссы, в Буффало не зазвонил мобильник ее сестры Аманды. Увидев, что на экране высветился номер сестры, Аманда обрадовалась: «Мелисса?»
Вместо голоса сестры она услышала негромкий, спокойный мужской голос: «Да нет, это не Мелисса».
Анджелина
Вот уже несколько месяцев Алекс ежедневно возил девушек из агентства World Class Party. Каждый день он знакомился с новенькими, которых по большей части сразу же забывал. Но Шэннан ему запомнилась.
Это была смуглая улыбчивая брюнетка с большими глазами и полными губами. В первый день она представилась Сабриной. Через некоторое время просила называть ее Мэдисон, а затем переименовала себя в Анджелину. Алекс забрал Шэннан и еще одну девушку у железнодорожной станции Джорнал-сквер. Должно быть, обе сошли с пригородного поезда, курсирующего между Джерси-Сити и Манхэттеном. В машине другая девушка отмалчивалась и показалась Алексу ничем не примечательной. Зато Шэннан болтала без умолку, явно довольная собой и тем, чем она занимается. Она рассказала, что раньше работала секретаршей в приемной, но увидела объявление в газете и решила попробовать. Она позвонила, ей перезвонили, предложили зайти познакомиться и сразу же взяли на работу. Алексу было понятно почему. Другие девушки выглядели соблазнительными, но стоило им заговорить, как любые сомнения по поводу рода их занятий исчезали. Шэннан же была не только миловидной, но еще и учтивой, умной и обаятельной. Пока они ехали, Алекс силился понять, почему она решила этим заниматься.
Детство и юность Алекса Диаса прошли в Джерси-Сити. Его отец работал в городской коммунальной службе, мать была домохозяйкой. Алекс был единственным ребенком в семье. Школу он так и не окончил, потому что в шестнадцать лет его арестовали за драку при отягчающих обстоятельствах. А через год — за соучастие в вооруженном разбое. Они с приятелями надевали маски и грабили магазинчики на бульваре Кеннеди. Достать пистолет в его районе не составляло труда — парни немногим старше Алекса продавали их по 300–400 долларов за штуку. Однажды компания, в которой был Алекс, награбила около пятисот долларов и угодила прямиком в руки полицейских.
Он получил два с половиной года. Сначала сидел в тюрьме для несовершеннолетних, а затем в исправительно-трудовой колонии в Джеймсбурге. Родители навещали его и каждый раз убеждали его порвать с прежними дружками и взяться за голову. Выйдя на свободу, Алекс сначала так и поступил: окончил вечернюю школу и поступил в муниципальный колледж. Но потом утратил интерес к учебе и специальность так и не получил.
Алекс подумывал о том, чтобы выучиться на криминалиста, но с судимостью он никогда не смог бы работать в полиции. За неимением лучшего, он устроился в частную охранную фирму. Алекс охранял заводы, объекты водоснабжения и парковки, зарабатывая около двенадцати долларов в час. Друг детства, вместе с которым они когда-то грабили магазины, рассказал ему об агентстве World Class Party Girls. Это агентство принадлежало предпринимателю по имени Джозеф Руис, который был известен Алексу как хозяин кебабной на Джорнал-сквер. Парень и знать не знал, что у Руиса есть еще и эскорт-сервис с десятками девушек и почти таким же количеством водителей. Зато об этом знал его друг, с помощью которого Алекс быстро усвоил систему оплаты труда водителя. Если в двух словах, то чем больше девушек он возил, тем больше получал. Кроме того, заработок водителя зависел и от ставок девушек. Чем выше классом была эскортница, тем выше был и ее гонорар, и, соответственно, гонорар ее водителя.
На первых порах Алекса не назначали на дорогие заказы. Самая низкая почасовая ставка девушки составляла 200 долларов, из которых Алексу причиталось 45–50. Таким образом, за вечер он получал 300–400 долларов. При трех-четырех вечерах работы в неделю это приносило 1000 долларов — совсем неплохо для парня двадцати одного года от роду без диплома колледжа.
Алекс разъезжал по Манхэттену, пригородам и всему штату Нью-Джерси. То и дело он привозил девушек в отель Marriott Marquis на Таймс-сквер и в еще более дорогие места вроде отеля Carlyle в Верхнем Ист-Сайде. Некоторые из девушек, в том числе Шэннан, брали с собой кокаин, чтобы растянуть заказ на пару часов. Если наркотика у них не было, на помощь приходило агентство. «Вам нужно материальное обеспечение?» — спрашивал диспетчер у клиента при оформлении заказа. Это означало, что водитель, который привезет девушку, привезет и столько доз, сколько потребуется. Деньги за товар и доставку списывались с кредитки клиента.
Алекс развозил девчонок до четырех-пяти утра, а уже в семь приступал к своим обычным обязанностям охранника. Приходя домой, парень валился с ног от усталости, но высокий уровень адреналина в крови мешал ему уснуть. У него началась бессонница. Алекс боялся, что его остановит полиция, что у девушек найдут наркотики и, вообще, при виде девушек на заднем сиденье автомобиля копы решат, что он их сутенер. И конечно же, на третьем месяце работы его остановили на шоссе в Нью-Джерси с девушкой на заднем сиденье. Алекс постарался убедить полицейского, что это его подруга. К счастью, это ему удалось.
Однако звоночек оказался слишком громким. Алекс ушел из агентства на четыре года. Он снова стал охранником с зарплатой 13,5 доллара в час. У него появилась подружка — Хелен — обычная девушка, которая работала официанткой в небольшом кафе. Но потом Алекс купил в кредит новенький спортивный автомобиль. После выплаты ежемесячных взносов и по кредиту, и за аренду квартиры у него совершенно не оставалось денег на себя и на развлечения. Старый приятель, который в свое время связал Алекса с Джозефом Руисом, рассказал, что World Class Party Girls разрослось. Теперь оно в высшей лиге, обслуживает знаменитостей и прочих толстосумов. Минимальная ставка поднялась до 400–500 долларов в час. Это заинтересовало Алекса.
Вернувшись на работу водителя девочек, Алекс в первую же ночь получил почти тысячу долларов. Хелен он ничего об этом не сказал.
Но когда она наконец поинтересовалась, почему его практически каждую ночь не бывает дома, Алекс признался, чем зарабатывает на жизнь. Хелен была вне себя, чем чрезвычайно удивила Алекса. С точки зрения Алекса, Хелен должна была отнестись к этому уважительно, возможно, даже испытать гордость за то, что он берет на себя ответственность и зарабатывает деньги. Но девушка смотрела на вещи иначе. «Ты спутаешься с кем-то из них и заразишь меня!» — кричала она.
В итоге Алекс все-таки смог убедить Хелен, что девушки из агентства — совсем не по его части. И он действительно так считал. А потом он познакомился с Шэннан.
Примерно через два месяца после их первой встречи Алексу снова поручили отвезти Шэннан. Все время, сколько они не виделись, он думал о ней. И парню очень хотелось поговорить с этой девушкой еще разок. Он был рад, что Шэннан уселась на переднее сиденье его «Кадиллака», оставив другую девушку в одиночестве на заднем.
Она говорила, он слушал. Шэнна рассказала, что она живет на севере штата, в округе Рокленд. До агентства добирается сначала на автобусе, а потом еще почти два часа на электричке до Нью-Джерси. Шэннан окончила среднюю школу раньше положенного, перескочив через целый класс, и это Алекса впечатлило. С собой у нее был толстенный учебник, и Алекс поразился тому, насколько быстро она его читает. Из школьных предметов Шэннан больше всего нравилась литература, и она любила писать сочинения. Как раз то, чего Алекс терпеть не мог. Но окончательно парня добило то, что Шэннан писала стихи. Как она выразилась, сочиняла всякую фигню — то милую и нежную, то злобную и агрессивную. А теперь она учится на онлайн-курсах и пытается стать профессиональной певицей.
Шэннан сказала, что хочет прославиться. Алекс подумал, что и в эскорте она оказалась примерно по тем же соображениям — захотела внимания, восхищения и денег. Но проводить прямую параллель он не решился. Вместо этого поддержал ее: «Уверен, у тебя получится. Давай, дерзай, тебе же ничто не мешает».
Он окончательно убедился в том, что Шэннан занимается не тем и угодила на эту работу по ошибке. А дальше последовали мысли о том, как бы ей помочь, и увлекательные фантазии о том, как он приходит на выручку и помогает ей стать популярной певицей или известной поэтессой.
На третий вечер их совместной работы — он отнесся к этому прямо как к свиданию — они старались не расставаться надолго. Заказов было всего два или три. Алекс приложил все силы, чтобы высадить другую девушку и остаться с Шэннан наедине. Смена закончилась, а они все никак не могли наговориться. Алекс припарковал машину, а Шэннан достала из сумки бутылку водки, и они поочередно прикладывались к ней. Девушка рассказывала Алексу о работе вещи, о которых другие никогда не откровенничали. Оказывается, клиенты не всегда хотят только секса, иногда они платят только за то, чтобы им составили компанию, посидели рядом и выслушали. По словам Шэннан, такие заказы нравились ей больше всего.
Потом случилось то, что, в конце концов, и должно было случиться. Деньги на гостиницу у них были, но обоим слишком не терпелось. Они занялись сексом прямо в машине. Шэннан сказала, что ей понравилось. Алекс поверил, хотя и не совсем. Когда она ушла, он подумал, что продолжения, скорее всего, не будет.
Но он ошибся. На следующий день Шэннан позвонила сама. «Я снова еду в Джерси — хочешь, увидимся?»
А через неделю Алекс порвал со своей подружкой. Он понял, что прежняя жизнь ему больше не подходит. Ему надоело чувствовать себя семейным человеком. Теперь он был волен делать что захочется, а Шэннан была идеальной девушкой для его новой жизни. Иногда Алекс возил ее, иногда нет, но это было неважно. В тех случаях, когда он был ее водителем, они занимались любовью в промежутках между заказами. По утрам после работы они встречались и снимали номер в гостинице. Там они валялись в постели, выпивали, смотрели кино, нюхали кокаин и заказывали еду. Это было похоже на короткий отпуск.
Их совместная идиллия длилась год или чуть больше. Шэннан переехала в Джерси — и чтобы быть с Алексом, и чтобы иметь возможность больше работать. Они жили вместе, но порой Алекс думал, что эта их как бы семейная жизнь выглядит странновато. Сам он ночами развозит девиц для занятий сексом, Шэннан в это время занимается сексом с чужими мужиками, а ранним утром они встречаются и проводят целый день дома, прежде чем снова отправиться на работу. И так день за днем.
Чем дольше они были вместе, тем чаще Алексу приходилось быть свидетелем перепадов настроения Шэннан — она могла быть веселой и радостной, и тут же, буквально в одну секунду, выходила из себя. Особенно грустной она становилась, когда разговор заходил о ее детстве. Она рассказывала Алексу, что жила в приемных семьях, в то время как ее сестры росли дома. Она говорила, что чувствовала себя вечно скитающейся бродяжкой. Если же он спрашивал, почему так произошло, она отвечала, что, может быть, ребенком она была такой оторвой, что у родителей на нее не нашлось управы. Алексу в это не особенно верилось, но о других причинах он так ничего и не узнал. Зато он узнал, что ее триггерит[15]. Она взрывалась, когда считала, что ей солгали, или когда ей казалось, что кончаются деньги, или у нее какой-то конфликт с матерью и сестрами. Иногда Шэннан могла почувствовать себя отверженной только потому, что Мэри или Шерри не взяли трубку, когда она им звонит.
Работа в эскорт-агентстве была для нее палкой о двух концах. Она приносила Шэннан достаточно денег, чтобы сделать ее главной финансовой благодетельницей своих близких, но, как ей казалось, дает им еще дополнительный повод относиться к ней неуважительно. Это угнетало Шэннан. Споры с матерью и сестрами заканчивались ее рыданиями. Алекс пытался успокоить ее: «Да наплюй ты на них, на своих сестер». К его удивлению, иногда это срабатывало. Девушка моментально успокаивалось, как будто никакой истерики не было и в помине, и они шли в кино.
Алексу никогда не приходило в голову, что Мэри и сестрам может быть трудно иметь дело с настолько неуравновешенным человеком, как Шэннан. Он был по уши в своих фантазиях о том, как помогает ей. И ему начинало казаться, что их общее жилье стало для Шэннан первым в ее жизни настоящим домом и она дорожит их отношениями.
Приезжая погостить в Элленвилл, Шэннан становилась совершенно другой — не такой агрессивной, более уверенной в себе. Раньше она обвиняла Мэри за то, что всегда чувствовала себя отвергнутой, а теперь вела свою маму в парикмахерскую делать прическу. Она привозила подарки на все дни рождения и праздники, готовила на всех и делала сестрам макияж. За один уик-энд Шэннан с легкостью тратила по 900–1000 долларов на своих родных. «Никто такого и близко позволить себе не мог», — вспоминала Шерри.
Шэннан не делала тайны из того, чем занимается, но и подробностями своей работы не делилась. Впрочем, она охотно говорила о своих заработках. «Ты не представляешь, какие у меня клиенты — сплошные богачи. Мне и делать-то особо ничего не нужно, а они знай себе платят!» — хвасталась она как-то раз Мэри.
С точки зрения своих родных, Шэннан жила настолько далекой, чуждой им жизнью, что задавать ей вопросы казалось бессмысленным. Она досрочно получила школьный аттестат, следовательно, с головой у нее было все в порядке. А наличие денег доказывало ее способность жить самостоятельно. Таким образом, они хоть и скрепя сердце, но смирились с ее образом жизни. Чего не скажешь о старых элленвиллских друзьях Шэннан. Позвонивший ей как-то вечером школьный приятель Энтони Симс едва не оторопел, когда она ему поведала, чем занимается в Нью-Джерси. «А твои родные знают?» — спросил он. «Ну да. Они дают мне жить моей жизнью». Он не нашелся что сказать. Если бы его дочка сказала, что она проститутка, Энтони сразу же посадил бы ее под домашний арест и держал под замком, пока не поумнеет. «Я занимаюсь этим только временно, пока не окончу учебу», — успокоила его Шэннан. Он подумал, что дело не только в этом. Наверняка есть какая-то причина, по которой Мэри и сестры не предпринимают шагов, чтобы заставить Шэннан образумиться. На взгляд Энтони, причина была вполне очевидной: она присылала семье огромные деньги. «Если я когда и видел Шэннан в хороших отношениях с ее мамой, то только после того, как она начала заниматься вот этим и стала привозить домой деньги и подарки», — позже рассказывал Энтони.
Мэри видела, насколько деньги изменили жизнь Шэннан, и дивилась ее вкусу. В ее квартире в Джерси-Сити были и сатиновые простыни, и дизайнерская одежда, и плазменный телевизор. Своих сестер, когда они приезжали в гости, она выводила в торговый центр — пройтись по магазинам и сходить в кино. Сынишка Шерри получал от Шэннан дорогие куртки. На один из его первых дней рождения ей захотелось привезти торт из итальянской кондитерской, которую показывали в телевизионном реалити-шоу. Шерри обиделась. Она хотела испечь торт сыну сама, а тут является Шэннан и снова выпендривается своими деньгами. С покупками для матери у Шэннан получалось лучше. Стоило Мэри о чем-то заикнуться, и она это получала.
С точки зрения Шэннан, ее решение было правильным. Деньги смывали копившуюся годами отчужденность. Даже Шерри стала относиться к сестре лояльнее. «Мы становимся ближе», — сказала она. План Шэннан сработал. Ее успех наконец-то приблизил к ней ее родных, и в первую очередь мать.
23 июня 2009 года Шэннан и сорокадвухлетнего мужчину по имени Эльпидио Эвангелиста арестовали у бара на прибержном шоссе в Хобокене. Ей вменили занятие проституцией, ему — содействие в этом, а им вместе — преступный сговор, а также изготовление и распространение опасного наркотического вещества. Тем не менее их отпустили под подписку о невыезде. На примете у полиции были не только они.
Не прошло и недели, как полиция пришла за Джозефом Руисом — хозяином агентства World Class Party Girls. Этому задержанию предшествовал год работы. Полицейские отслеживали транзакции по кредитным картам самого Руиса и его приближенных, внедряли тайных осведомителей. Они знали все об этом бизнесе, включая продажу кокаина клиентам и почасовые ставки в 3500 долларов. По словам прокурора, непосредственно перед закрытием месячная выручка агентства составляла около 250 000 долларов. Клиентская база так и не стала достоянием гласности. Судя по всему, окружной прокурор согласился сохранить анонимность клиентов взамен на их обещания выступить свидетелями обвинения на судебном процессе. Но до этого не дошло — через год Руис признал себя виновным в отмывании трех миллионов долларов, нажитых на проституции и торговле наркотиками, и был осужден в особом порядке.
Агентство World Class Party Girls перестало существовать. Алекс и Шэннан в одночасье лишились источников дохода. Обдумывая свои дальнейшие планы, Алекс понимал, что такой хорошей жизни у него больше не будет. Здесь он ходил у хозяина в любимчиках, ему доставались лучшие заказы, да и для компании он зарабатывал немалые деньги. А если теперь устроиться в подобное агентство, то, скорей всего, он будет получать жалкие двести долларов день, из-за которых не стоит и париться. Шэннан поначалу устроилась обычной официанткой, но этот заработок никак не соответствовал ее привычкам. Поиски более высокооплачиваемой работы в конце концов привели ее на Craigslist.
С Алексом они то и дело ссорились. Все начиналось вроде бы не из-за денег, они спорили о своем будущем. Но тема будущего неизбежно возвращала их к разговору о деньгах. «Ты вообще собираешься что-то делать? Или так и будешь бездельничать?» — кричала Шэннан. Алекс тут же тоже повышал голос и пытался ударить в больное место: «А ты сама что? Собралась всю жизнь в шлюхах проходить?»
Алекс недолгое время получал пособие по безработице, но в конце года выплаты прекратились. Теперь у него вообще не было источников дохода. Они оба понимали, за чей счет живут. Шэннан ездила по вызовам и часть денег тратила на учебу на вокальных курсах. Она заявила, что, как только окончит обучение, сразу завяжет с проституцией.
Однажды утром, когда Алекс еще спал, Шэннан вернулась с работы пьяная. Она принялась расталкивать его и говорить гадости: «Слушай ты, лузер, долго еще будешь валяться? Поднимай свою задницу и иди работай! Я не собираюсь больше содержать тебя!» — «Тихо ты!» — пытаясь говорить потише, Алекс с опаской посматривал в сторону другой спальни. Из своей квартиры в центре Джерси-Сити они съехали и теперь жили у отца Алекса.
«Да пошел ты на хер!»
«Тебя здесь никто не держит. Потише, он же там спит».
«Ах ты, папенькин сынок!»
Она стукнула его в грудь, не слишком сильно, но довольно чувствительно.
«Давай выйдем», — попросил Алекс.
«Да никуда я пойду!»
«Прекращай!»
«А не пошел бы ты на хер!»
Он больше не мог сдерживаться. Кулаком он ударил Шэннан в подбородок. Сначала она взвизгнула, потом пронзительно завыла. Отец Алекса проснулся. Шэннан хотела вызвать полицию. Алекс не знал, что делать. Шэннан выла, не переставая. В конце концов, он сдался. «Ладно, может и лучше, если меня арестуют». Шэннан слегка притихла. Но вызывать полицию — плохая идея. Алекс это понимал. И знал, что и Шэннан это понимает.
Постепенно она успокоилась, и жизнь потекла как и прежде. Отец отчитал Алекса: «Ты не должен был так делать. Ты мужчина. Тебе нельзя поднимать руку на девушку». Прошло два дня. Алекс покупал Шэннан подарки, пытаясь загладить вину. Но челюсть Шэннан нестерпимо болела и распухла так, что она не могла жевать. В конце концов, Алекс отвез Шэннан в больницу, где ей диагностировали перелом. Было два варианта лечения — скрепить челюсть спицей или наложить на кость титановую пластину. Второй был быстрее. Шэннан выбрала его и оплатила операцию сама, в рассрочку.
Солнечным сентябрьским днем, спустя два месяца после закрытия World Class Party Girls, Шэннан стояла на улице, ожидая встречи со своим новым водителем. Она приступала к работе в эскорт-сервисе из Бронкса под названием Fallen Angelz. В бизнесе происходили перемены: крупные агентства становились легкой добычей полиции. Теперь Шэннан предстояло узнать, насколько трудно будет начинать все сначала на новом месте.
Водителя звали Майкл Пак. Это был худощавый сдержанный парень корейского происхождения.
Шэннан забралась на заднее сиденье его черного внедорожника. Вскоре им позвонили из диспетчерской и велели приехать в некое место между мостами Куинсборо и Уильямсбург и дожидаться дальнейших указаний. Так они и сделали, но в течение нескольких часов ничего не происходило. Майкл то и дело звонил в агентство, и в конце концов их отправили в русский квартал в Южном Бруклине. Но вызов оказался ложным. Клиента там не было.
Оба почувствовали, что их водят за нос, и поняли, что это из-за того, что Шэннан новенькая и доверие агентства еще нужно было заслужить. По мнению Майкла, это было в высшей степени странно — девушка прежде работала в крупном агентстве, она хороша собой и очень неглупая. Шэннан тоже не понравилось, что ей не доверяют. Поэтому прямо тогда же они решили работать самостоятельно. Он будет возить ее к клиентам и получать треть от заработанного. А с поиском клиентов проблем не будет. Они найдутся в интернете.
Шэннан и Майкл прекрасно сработались. Он был спокойным и осторожным. Она — миниатюрная, прекрасно сложенная, очень живая и забавная. В большинстве случаев его подчеркнутая бесстрастность хорошо сочеталась с ее неукротимым задором. В разъездах по городу между заказами она рассказывала ему байки о себе: о том, как подралась с девушкой, которую вызвали на ту же вечеринку, что и ее; как один водитель захотел, чтобы она расплатилась с ним сексом; о многочисленных случаях, когда ее кидали на деньги.
Таких историй у Шэннан была уйма. Она болтала без умолку, не давая возможности Майклу и слова вставить. Он так и не рассказал Шэннан о себе. Она так и не узнала, что он был средним из троих детей семьи американских корейцев и вырос в Джексон-Хайтс[16]. Когда ему было девять, отец умер от инсульта, и добытчицей в семье стала мать — на Лонг-Айленде она открыла продуктовый магазинчик и бензоколонку. После колледжа Майкл провалил тест для поступления на юридический факультет, пошел работать в страховую компанию, но попал под сокращение. И о том, как облажался по-крупному, Майкл тоже не успел рассказать Шэннан. Приятель рассказал ему о вроде бы прибыльном деле — за три тысячи долларов помочь богатой молодой китаянке с переездом в Америку. Майклу тогда и в голову не пришло, что это афера. Девушка ехала в Америку нелегально, а деньги ему платили, чтобы он прикрыл ее от ненужного внимания при пересечении границы. Майкл полетел в Шри-Ланку, встретился с этой девушкой и вместе с ней вернулся в Америку. Его арестовали в аэропорту Далласа по обвинению в преступном сговоре с целью противоправного использования паспорта.
Майкл отсидел шесть месяцев в федеральной тюрьме. За это время он немного овладел испанским, на котором говорили другие заключенные. Его соседом по камере был молодой чернокожий парень комплекции Майка Тайсона, который будил Майкла ударами ноги по койке, чтобы почитать ему свои стихи. После отсидки брат нашел ему в Нью-Йорке комнату с удобствами в коридоре за пятьсот долларов в месяц и взял на работу в свою бильярдную. А примерно через год Майкл увидел в интернете объявление о вакансии водителя эскорт-агентства и позвонил. Такая непыльная работенка его вполне устраивала. А в паре с такой замачетальной девчонкой она ему нравилась еще больше.
Шэннан теперь работала под именем Анджелина, намекавшим на ее пухлые губки, и брала двести долларов за час. Это было меньше, чем расценки World Class Party Girls, но зато большая часть этих денег доставалась ей. В удачную ночь у нее бывало по семь-восемь клиентов. Она приезжала в город на электричке, встречалась с Майклом в заранее обговоренном месте и загружала в его внедорожник свой скарб: большой стакан содовой из McDonald’s, обычно с добавлением водки, сумку со сменной одеждой, учебник по одному из предметов ее учебного курса, и нетбук для работы со своим профайлом на Craigslist.
Для Шэннан Craigslist был чем-то вроде практически беспроигрышной лотереи. Ее мобильник начинал звонить спустя несколько секунд после того, как она размещала очередное объявление, обычно с фотографией в соблазнительной позе. Она раскручивала клиента, договаривалась о цене и получала адрес.
Теперь они с Майклом проводили много времени вместе. Но в своих разговорах никогда не касались серьезных тем. Шэннан не рассказывала ни о своей матери, ни о сестрах. Алекса упоминала лишь вскользь. Майкл понял, что она очень конфликтна — «неистовая спорщица», как он выразился. Шэннан производила впечатление человека, готового спорить из-за любой мелочи, а для машины Майкла была просто погибелью. Заднее сиденье было испещрено прожогами от ее сигарет, которые она тушила, входя в раж. Порой она бывала очень счастливой, а иногда выглядела вообще никакой. И дело было отнюдь не в наркотиках. Кокаин ей не нравился, хотя если клиент хотел нюхнуть, она составляла ему компанию. Ей нравился экстази, — Майкл привозил ее на встречи с дилерами, — и она очень любила выпить.
Если Шэннан хотела поработать, а Майкл был не в настроении, она вызывала другого водителя, по имени Блейк.
Она позвонила ему сама и сказала, что получила его телефон от женщины, с которой он разговаривал всего один раз и отказался работать, поскольку ее агентство выглядело чересчур подозрительно. То, что Шэннан работает сама на себя, его вполне устраивало. Они встретились и договорились, что она приезжает из Джерси-Сити и он подбирает ее в заранее оговоренном месте на Манхэттене. После чего возит ее по заказам.
Блейк размещал объявления для девушек, которых возил, и указывал свой телефон. Про Шэннан Блейк писал так: «Пышногрудая голубоглазая блондинка готова откликнуться на твой зов». На фото никогда не было ее лица, только тело. «Шэннан была нефотогеничной. Улыбка у нее всегда получалась какой-то кривоватой», — объяснял он. Звонившим он предлагал представить себе Джулию Робертс — такие же большие глаза, такой же крупный рот. Жалоб никогда не было, по крайней мере в его адрес.
Блейку Шэннан рассказывала об Алексе в связи с тем, что ей приходится много работать. Было не очень понятно, то ли это из-за того, что не работает сам Алекс, то ли он — ее сутенер, то ли она все еще возмущена тем, что он поднял на нее руку. Как бы то ни было, Блейк решил, что Шэннан и впрямь перерабатывает. Он видел, как она, ссутулившись, сидит в машине между вызовами, с поблекшим за ночь макияжем и даже не пытается его освежить. Неделю или две спустя она выглядела уже лучше, как после короткого отпуска. Когда Блейк заметил, что в предыдущий раз она показалась ему пьяной в хлам, Шэннан рассмеялась. «Дорогуша, да в другом состоянии я бы не смогла делать и половины из того, что от меня требуется», — сказала она.
Ладили они не всегда. Как и Майкл, Блейк считал Шэннан непредсказуемой. Однажды, всего за пару недель до ее исчезновения, он привез ее к клиенту в районе автострады Бруклин-Квинс. Время шло, а Шэннан не появлялась и не звонила. Наконец, когда минуло почти четыре часа, она позвонила и сказала, что выходит через двадцать минут. Она вышла, села в машину и выдала Блейку деньги за два часа ожидания. Блейк потребовал оплатить остальные два. Шэннан отказалась. Было уже восемь утра, час пик, а они сидели в машине под автострадой. Блейк посмотрел на пролетающие мимо такси и сказал: «Знаешь что, Шэннан, ты либо даешь мне, что должна, либо можешь отправляться домой на такси». Шэннан вышла из машины, громко хлопнув дверью. Блейк сообразил, что она прикинула и поняла, что 150 долларов, которые она ему должна, все равно больше, чем 110, которые будет стоить такси до Джерси. Это была их последняя встреча.
Работа Шэннан обеспечивала их с Алексом средствами к существованию. Ссориться они перестали, но Шэннан время от времени напоминала ему о своей сломанной челюсти. Было непонятно, как долго она будет оставаться с ним. Неясная перспектива была и с ее поступлением в колледж. Казалось, что она вообще поставила свою жизнь на паузу.
Последний вечер апреля 2010 года Алекс и Шэннан провели в городе, и им тогда действительно было хорошо вместе. Они походили по торговому центру, потом взяли навынос несколько тако[17] и отправились в кино смотреть новый фильм про Фредди Крюгера. Алекс подумал, что наконец-то это похоже на настоящие отношения, и, возможно, очень скоро Шэннан изменится. Может быть, она окончит колледж, и они постараются жить обычной жизнью. Он знал, что где-то в глубине души Шэннан действительно этого хочет.
После окончания сеанса она сообщила, что должна встретиться с Майклом и отправилась на электричку в Нью-Йорк. Позднее, около часа ночи, она написала Алексу эсэмэску: «Собираюсь ехать к клиенту. Позвоню тебе сразу, как освобожусь».
Почти в пять утра клиент постучал в окно внедорожника Майкла Пака.
«Можешь забрать ее?»
«Чего-чего?»
«Она не хочет уходить».
Клиент по имени Джон Брюэр не выглядел разозленным или испуганным — просто вежливым, может, чуточку нетерпеливым.
Майкл и Шэннан уже несколько раз ездили к клиентам на Лонг-Айленд, но никогда не были в Оук-Бич. Заказ был на два часа, что делало его выгодным для них. Хотя они упустят других клиентов, есть прямой смысл поехать на Лонг-Айленд ради трехсот долларов, а то и больше, если у Шэннан получится растянуть время.
У нее это получилось. Когда Брюэр вышел к Майклу, к концу подходил третий час свидания. До этого Майкл вообще никогда не разговаривал с клиентами. Водителю полагалось ждать на улице, а мужчины, как правило, не хотели иметь дела ни с кем, кроме девушек. Но Брюэр явно не напрягался по этому поводу. Майкл успел мельком увидеть его до этого дважды — когда он открывал ворота, и примерно двадцатью минутами позже, когда возил их с Шэннан по какому-то делу. Майкл предположил, что они ездили за наркотиками.
После возвращения в дом Брюэра Шэннан позвонила Майклу, чтобы отправить его за массажным маслом, лубрикантом и колодой карт — типичным инструментарием, помогающим девушке продлить время свидания. На кокаине время за игрой в карты пролетает незаметно. Майкл отказался — до аптеки было слишком далеко. «Ах так! Домой сама как-нибудь доберусь!» — рявкнула Шэннан и повесила трубку.
А теперь вот это. Майкл вышел из машины и пошел в дом вслед за Брюэром. Судя по всему, Брюэр был большим барахольщиком, которому не лень тащить в дом все подряд. При виде загроможденного холла Майкл понял, что передвигаться придется с осторожностью. Обеденный стол на кухне был заставлен тарелками с остатками еды. За кухней была гостиная, у двери в которую, опираясь на косяк, стояла Шэннан. Внешне она была все той же: мелированный каштановый парик, серьги-кольца, коричневая кожаная куртка, джинсы.
«Поехали домой, Шэннан», — сказад Майкл.
«Вы, мужики, убивать меня собрались».
Майкл едва не рассмеялся. Но Шэннан выглядела совершенно серьезной — испуганной, хотя и не паникующей. Он подумал, что она либо ломает комедию, либо обдолбалась в хлам. А может, и то и другое. Он решил быть с ней помягче, постараться как-то успокоить. «Ну ладно, давай поедем домой, а? Разве не хочешь? — Он повернулся к Брюэру: — А как так получилось, что она не хочет уходить?»
Терпение Брюэра иссякло. Он подошел к Шэннан сзади и обхватил ее руками. Она завизжала, и Брюэр отступился. «На хер мне все это надо!» — сказал он и вышел из комнаты. Сигнал был достаточно четким — Шэннан стала проблемой Майкла.
«Шэннан, ты хочешь домой?» — сказал Майкл.
«Сама как-нибудь доберусь!» Она заползла за диван. Майкл по-прежнему стоял неподалеку от входной двери. Он решил поймать ее на слове, развернулся и открыл дверь.
«Майк, ты куда?» — сказала Шэннан.
«Ухожу. Так ты едешь?»
Она не ответила. Он не понимал, что делать, и присел на стул у обеденного стола.
«А что ты сидишь?» — спросила Шэннан.
Майкл был полностью сбит с толку. Посмотрев, что произошло после того, как к ней приблизился Брюэр, он не собирался делать ни шага в ее сторону.
Тем временем она взяла мобильный и набрала какой-то номер. Сначала молчала, а потом произнесла только одно слово — «Лонг-Айленд».
Похоже, она позвонила в службу спасения 911. Теперь он был расстроен и зол еще сильнее. Вызывать полицию — последнее дело для проститутки. Его первым порывом было сбежать. Он вышел, какое-то время посидел в машине перед домом, собираясь с мыслями. Он был злой как черт. Притащился в какое-то дурацкое место, просидел три часа и ничего с этого не получил.
Майкл посмотрел на дом и заметил стоящего на балконе второго этажа Брюэра. «Она все еще внутри!» — крикнул ему Майкл.
Брюэр явно удивился. Он развернулся и пошел обратно в дом. Должно быть, он напугал Шэннан, потому что она рванулась мимо него к входной двери, споткнулась на ступеньках крыльца и с глухим стуком упала на землю.
Поднявшись на ноги, она побежала. Сидевший в машине Майкл едва успел разглядеть, как она выскакивает на дорогу. Он несколько раз окликнул ее, но она не остановилась. Отчасти он воспрял духом. «Наконец-то ей хочется домой».
Он включил фары, развернулся и поехал искать ее. Дорога была узкой и плохо освещенной, слева от нее рос высокий кустарник. Он не понимал, куда девушка делась. Продолжая медленно ехать, он набрал ее сотовый номер. Она не ответила. Он отправил ей эсэмэску и продолжал громко звать ее.
Выехав за ворота на въезде в Оук-Бич, он поискал ее на длинной подъездной дороге, потом развернулся, въехал обратно в поселок и повернул на крайнюю улицу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как она отбегает от дома на углу. Он ехал следом, пока она не примостилась за лодкой, стоявшей неподалеку от входных дверей одного из соседних домов. Майкл с облегчением вздохнул. «Поехали домой, Шэннан!»
Из дома вышел пожилой человек. Это был Гас Колетти. Он подошел к внедорожнику и спросил: «Что происходит?» — «Да ничего. Просто с вечеринки уезжаем», — ответил Майкл. «Я вызываю полицию», — сказал Гас. «Да нет, не надо. Я ее домой отвезу», — попросил Майкл.
Разговор с Колетти отвлек его, и Майкл не заметил, в какую сторону рванула Шэннан, пробежав мимо его внедорожника. Он снова выехал за ворота и стал искать ее вдоль подъездной дороги. Неужели он опять потерял ее? Куда она могла подеваться?
В конце концов он просто поехал дальше, выехал на шоссе Оушен-Паркуэй и двинулся на запад, в сторону дома. «Да ладно, далеко не убежит», — решил он про себя.
И чем дальше он удалялся от Оук-Бич, тем сильнее давил на газ.
Лекси
Портлендские полицейские знали об этих нью-йоркских достаточно много — молодые чернокожие из Бруклина приезжают по шоссе 95 в новый прибрежный район города, ходят по ночным клубам, распространяют товар и отбывают восвояси. Кокаин в Портленде был в таком дефиците, что цены на него были просто космическими. От безысходности потребители часто не замечали, что им подсовывают дозу, состоящую в основном из муки, или выдают полграмма за полновесный грамм.
Меган знала, что существует определенный тип девушек — в основном провинциалки, которые западают на чернокожих парней из больших городов. А некоторые из этих парней коллекционировали девиц из ночных клубов, как спортивные кубки. Но Меган не относила себя к подобного рода девицам. Если уж на то пошло, коллекционеркой была она сама. Джастин, потом Вуди, потом ЛЛ, Бэнкс. А потом появился Аким Круз, он же Вайб, как его звали в Портленде. Меган считала его главной любовью своей жизни, а окружающие — ее сутенером и абьюзером[18].
Аким вырос в Бруклине, где у его матери была квартирка в доме для малоимущих. В восемнадцать лет его арестовали сразу за несколько правонарушений: опасное вождение, хранение марихуаны и незаконное владение огнестрельным оружием. Не дожидаясь суда, Аким сбежал в Портленд и тут уже получил свое новое имя. Все знали, что парни из компании Вайба торгуют кокаином, но кто из них действительно при делах, а кто не в теме, было не совсем понятно. Сам он выглядел каким-то слишком спокойным для криминального авторитета. На вечеринках Вайб держался в сторонке, покуривал травку и мог глотнуть пивка, но ничего крепче не употреблял. В обществе женщин он был внимательным слушателем, давал советы по поводу отношений и никогда не просил ничего взамен, в отличие от некоторых своих приятелей.
Меган сошлась с нью-йоркскими, когда переехала в южную часть Портленда. Бабушке с дедушкой она сказала, что устроилась танцовщицей в стриптиз-клуб в стороне от центра города, неподалеку от «Веселых роликов». Но вскоре Мюриел и Дуг узнали о том, что это ложь: одна из подруг Меган, которая действительно танцевала в этом клубе, сказала им об этом. Но старики боялись задавать внучке уточняющие вопросы.
Большую часть времени дочь Меган — Лили, которой тогда было примерно полгода, проводила с Мюриел и Дугом. Меган приезжала повидаться с дочуркой от силы на пару ночей в неделю. Зато у себя дома она вовсю праздновала свою независимость: устраивала вечеринки и приторговывала случайно попадавшими к ней наркосодержащими препаратами. В компании нью-йоркских Меган перешла с водки на кокаин и экстази.
Вайб и Меган сблизились после того, как прежний ее парень — Бэнкс — стал особенно к ней жесток. По сравнению с ним и многими другими парнями, с кем встречалась Меган, Вайб был просто обезоруживающе мягким и спокойным. Многим, кто знал Меган и Вайба, в то время казалось, что он спас девушку от Бэнкса, предоставил ей убежище и защиту. Однако впоследствии некоторые в окружении Меган подозревали, что все это было заранее спланировано с целью вовлечь ее в сферу влияния Вайба. В избитом сюжете о влюбленном сутенере Бэнкс был обидчиком, Вайб — рыцарем на белом коне, а Меган легкой добычей — несчастной матерью-одиночкой, которая находится в поисках новой жизни. Возможно, так и было, но даже ближайшие подруги Меган убеждены, что она пошла на эту связь вполне сознательно. И никакие толки о Вайбе не могли повлиять на ее отношение к нему. Стоило Меган влюбиться, и она уже не слушала никого. Меган увидела в нем надежду на жизнь без тревог и волнений: шанс заработать, возможность раз и навсегда забыть о Craigslist, убогих квартирах, нищенских пособиях и постоянных заботах о том, как прокормить себя и дочь. А самое главное: она мечтала и, как казалось, обрела наконец беззаветную любовь.
Когда они с Вайбом приезжали в гости к Мюриел и Дугу, он был необыкновенно почтителен и вежлив. Он много говорил о своей матери, рассказывал, что она держала свои белые паласы в безупречной чистоте и заставляла его всегда снимать обувь. Когда Меган поднимала голос на бабушку с дедушкой, Вайб неодобрительно качал головой и мягко выговаривал ей, требуя разговаривать с ними уважительно. Он не скрывал, что у него есть деньги, и даже предлагал Дугу купить ему новый пикап. «Я понимал, откуда у Вайба деньги: он торгует наркотой. Разумеется, доказательств у меня не было. А у Меган была своя голова на плечах», — говорил старик.
Теперь уже Вайб размещал на Craigslist объявления от имени Меган. Теперь она звалась Лекси. Ее ставка была не меньше 300 долларов за час. А активная ночь могла принести полторы тысячи долларов.
Доверяя свои секреты Никки Хэйкок, которую знала еще по тюрьме для несовершеннолетних, Меган допускала, что они могут стать известны ее брату Грегу. Дело в том, что Никки и Грег некоторое время жили вместе и у них даже был общий ребенок. Было понятно, что рано или поздно Никки обязательно проболтается. Как и следовало ожидать, Грег пришел в бешенство и грозился «убить ее собственноручно». Но Меган не воспринимала его всерьез. На его попытки надавить Меган уверенно отреагировала фразой, которая на корню пресекла любые дальнейшие дискуссии. «Я получаю удовольствие от секса. А если за это еще и платят, чего это я буду отказываться от денег?» — с вызовом сказала она.
Весной 2009 года Меган и Вайб впервые съездили на Лонг-Айленд. Меган сказала Мюриел и Лоррейн, что едет в Бруклин навестить родных Вайба. 13 мая в соответствующем разделе Craigslist появилось объявление от имени Лекси с фотографией недавно перекрасившейся в блондинку Меган:
НОВЕНЬКАЯ В ГОРОДЕ — МОДЕЛЬНАЯ ВНЕШНОСТЬ.
16 июня — еще одно:
МИЛАЯ, СЕКСУАЛЬНАЯ И СОБЛАЗНИТЕЛЬНАЯ.
И 23 июня:
КРАСОТКА — ВИШНЕВЫЙ ЦВЕТОЧЕК.
В последнем объявлении за дополнительную плату предлагалось выездное обслуживание.
У Меган не было отбоя от клиентов, и деньги текли рекой. Единственный минус: у нее не было надежного способа проверить клиента до встречи. И, как и следовало ожидать, однажды она проглотила наживку в виде «потенциального клиента», который оказался полицейским. Меган встречалась с ним в одном из отелей городка Бетпейдж. И как только они договорились о цене, ее незамедлительно арестовали, обвинив в занятии проституцией. Ей каким-то образом удалось выкрутиться и не попасть в тюрьму, поэтому родственники об этом эпизоде так и не узнали.
Ее дважды грабили клиенты. Лишь узнав об этих ограблениях, Никки и Грег поняли, что Вайб, который по идее должен был прикрывать Меган, бывал с ней далеко не всегда. «По этому поводу она такая: „Да ладно, впредь буду поосторожнее“. А он с ней не ездил. Она просто звонила ему и рассказывала, что произошло», — вспоминала потом Никки.
Лоррейн узнала о том, чем занималась ее дочь, от кассирши в супермаркете. Девушка, которая когда-то встречалась с Грегом, узнала Лоррейн и сообщила, что видела объявление на Craigslist с фото Меган. Лоррейн не поверила. Примчавшись домой, она стала прочесывать интернет. Перелопатив несколько сотен фото, она обнаружила объявление Меган.
Когда она попыталась заставить Меган во всем признаться, та не стала отпираться, что публикует объявления, но уверяла, что перед клиентами только танцует. Сексом с ними она не занимается, а Вайб постоянно находится рядом.
Кроме того, она сообщила Лоррейн, что они с Вайбом собираются пожениться. Прежде только нужно заработать денег и купить себе жилье. Они даже смотрели несколько квартир.
Грег общался с Меган и часто бывал у них в гостинице, в которой они жили. Там он смог поближе присмотреться к бизнесу будущего зятя. Он видел, кто к нему приходит и зачем. На его глазах кокаиновые торчки, когда у них не было денег, обменивали на товар свои пожитки. В квартире стояли стопки DVD-проигрывателей и видеокамер. Как-то раз Вайб получил ноутбук стоимотью 2500 долларов за стодолларовую дозу кокаина. «Он не менял продукт на всякое дерьмо, чтобы потом думать, как от него избавиться. Он брал только то, что можно было сбыть. И сбыть с выгодой для себя», — рассказывал Грег.
Меган не только помогала Вайбу со сбытом, но и покупала у него товар. Ирония состояла в том, что Вайба больше других раздражало то, что она употребляет наркотики.
Одна из старинных подружек Меган — Кристи — рассказывала, что однажды услышала крик с улицы. Выбежав на крыльцо, она увидела Вайба, который избивал какую-то женщину. А потом он схватил ее за волосы и ударил лицом о стену дома. Подруга Меган закричала. Вайб смерил ее взглядом, в котором было столько ненависти, что Кристи в ужасе отшатнулась, как будто он замахнулся на нее. Но Вайб молча развернулся и вразвалочку удалился прочь. Только тогда Кристи решилась подойти с лежащей на земле женщине. Это была Меган. Она была вся в грязи, крови и рыдала. Как потом выяснилось, она украла у Вайба несколько доз.
Но уже через месяц Кристи повстречала Вайба и Меган, которые прогуливались по торговому центру. Как будто и не было никакого избиения.
На Рождество Вайб сделал дорогие подарки Меган и Лили. Они становились похожи на настоящую семью. Но уже в апреле Меган попросила Никки ее прикрыть: она продавала кокс Вайба соседу по трейлер-парку, и они уговорили весь запас. Она хотела сказать Вайбу, что они с Никки весь вечер выпивали в городе. Никки согласилась обеспечить ей алиби.
Но Вайб догадался, что Меган его обманывает, и снова ее избил.
На некоторое время они расстались. Вайб жил у своей старой подружки Эшли Кэрролл, и та слышала их с Меган разговор по телефону. Сначала он кричал и угрожал сжечь ее вещи, она огрызалась. Потом до Эшли донеслись звуки рыданий на другом конце провода, и Вайб стал упокаивать Меган: «Я скучаю по тебе. Прости меня. Я люблю тебя. Мы заведем ребенка. У нас будет дом. Все будет хорошо».
Через несколько дней полицейские провели обыск в его гостиничном номере. Они обнаружили оружие и наркотики и арестовали Вайба и еще троих из его компании. Но дело развалилось, потому что у полицейских не было ордера на обыск, так что за решеткой Вайб с приятелями провели только пару дней. На выходе из тюрьмы Вайба ждала Меган. Они обнялись.
В конце мая Меган разместила объявление в Портленде («Привет, мальчики! Это Лекси, я снова в городе»). На следующий день они стали собираться в очередную поездку на Лонг-Айленд. Меган объявила, что это будет одна из ее последних поездок туда. Ей нужно только подзаработать на детский сад для Лилиан и еще какие-то деньги на квариру для них с Вайбом. А слова Вайба о том, что он хочет от нее ребенка, приводили Меган в полный восторг. Она решила, что хочет покончить со своим прошлым и стать хорошей женой и матерью.
В пятницу днем Меган села в Портленде на автобус и поехала в городок Хопподж, где поселилась в гостинице.
В этот же вечер камеры видеонаблюдения зафиксировали, что она выходит из отеля вместе с Вайбом. Однако через полчаса Меган вернулась в номер одна. Она поговорила по телефону сначала с Лоррейн, потом с Никки, а незадолго до полуночи позвонила Мюриел и сказала, что Вайб где-то завис с друзьями, а она утомилась и ложится спать и перезвонит завтра утром, чтобы поговорить с Лили.
После полуночи Лекси разместила объявление на Craigslist:
ПОГРУЗИСЬ В МИР БЕСПОДОБНОГО! (со скрытых номеров не звонить, эсэмэсок не отправлять).
Примерно в час двадцать ночи Меган позвонил Вайб. Спустя десять минут камера видеонаблюдения в фойе засняла Меган, выходящую из отеля на улицу. Села ли она в машину или ушла пешком — неизвестно.
Еще через несколько минут Меган появляется на записи с камеры видеонаблюдения в мини-маркете на бензоколонке в четверти мили от отеля. Запись не слишком информативна — на ней Меган выходит из магазина и за ней захлопывается дверь.
На следующее утро Вайб позвонил подруге Меган — Шарине. «Телефон Меган переключен на голосовую почту. Прихожу в отель, а ее нет, телефона тоже нет. Здесь вообще пусто». Шарина стала его успокаивать: «Она же у нас со странностями. Может, просто пошла куда-нибудь поесть, а тебе не сказала». Но оба знали, что Меган никогда не выключает свой мобильник.
Вайб заволновался и позвонил бабушке Меган. У него была наготове целая история: он выпивал с ребятами, ему позвонила Меган и сказала, что идет поесть и наберет, когда вернется. Поскольку Меган так и не перезвонила, он решил, что она заснула. В шесть утра он пошел к ней в гостиницу. Консьерж не пустил его, но согласился открыть дверь номера и посмотреть, спит ли Меган. Там ее не оказалось.
Вайб все же позвонил в полицию, чтобы сообщить, что на Меган были серебряные серьги-кольца, серебряное колечко с гранатом и серебряная цепочка. Однако из-за своих прошлых арестов он не рискнул явиться туда лично. В течение недели он вообще никому не сообщал о своем местонахождении. Между тем все портлендские знакомые Меган только о Вайбе и говорили, обсуждая, что ему может быть известно, где она находится, и что он вряд ли скажет правду.
Полицейские задержали его сразу же, как Вайб появился в Портленде. Девушка по имени Кристал обвинила его в угрозах и порче колес ее машины. Она говорила, что Вайба подозревает даже его приятель — ее бойфренд по кличке Пфифф.
Вайба арестовали по обвинению в угрозе насилием с использованием опасного для жизни оружия. Не успел он освободиться под залог, как полиция вновь арестовала его за неявку в суд по старому делу о вождении без прав. Он снова освободился под залог. Но через месяц вновь оказался за решеткой: в ходе обыска в его гостиничном номере полицейские изъяли тринадцать граммов крэка. Судья отказался назначать залог. Все считали Вайба главным подозреваемым. С точки зрения родных Меган, он был не просто наркодилером и сутенером, а настоящим торговцем людьми. Сев в тюрьму, он замолчал.
Лоррейн в роли скорбящей матери была нарасхват у местных средств массовой информации. В течение всего времени, пока Меган числилась без вести пропавшей, ее история оставалась в поле зрения новостных телеканалов. В августе Лоррейн была гостем одного из ток-шоу канала CNN. На фоне своего неподдельного горя Лоррейн получила возможность выступать в роли, которая ей так и не досталась в реальной жизни: преданной матери, связанной тесными узами со своей обожаемой дочкой.
Каролина
Дэйв питал слабость к девушкам вроде Ким — короткая стрижка, очки, улыбка. Впервые увидев ее за прилавком пиццерии в Нортпорте, он запал на нее. Когда Ким заговорила, Дэйв уловил южный акцент, и это окончательно пленило его. «Знаете что, девушка? Я искал вас всю свою жизнь. Вы не просто красавица, вы — мой идеал женщины».
Ну какая девчонка устоит перед таким признанием. Ким рассмеялась и дала ему свой телефон. «Позвонишь?» — спросила она.
Звонить Дэйв не стал, а снова зайти в пиццерию стеснялся. Но спустя несколько дней он ехал по шоссе и заметил ее идущей по пешеходной дорожке. «Привет, девушка из пиццерии!» Стыдно признаться, но он не запомнил, как ее зовут. Ким парня сразу вспомнила и обрадовалась (она его часто вспоминала). И на предложение прокатиться сразу согласилась.
Дэйву Шаллеру все, чем он занимался, давалось легко. В колледже, в котором проучился недолго, преуспел в студенческих попойках. Ему нравилось готовить, и он почти самостоятельно освоил профессию шеф-повара. А потом устроился на рыболовный траулер и получил диплом капитана судна. После этого Дэйв увлекся смешанными единоборствами и боями без правил. Да и внешний вид у него был вполне подходящий — рост под два метра, вес больше центнера, копна рыжих волос и покрытые татуировками руки. Он заработал кое-какие деньги на подпольных боях в манхэттенских подвалах и гаражах — там платили 500 долларов за поражение и не меньше 4000 за победу. Правда, он участвовал только в шести боях и завязал, после того как поломал кисти обеих рук в своем единственном проигранном поединке.
На момент знакомства с Ким Дэйву было тридцать два. Недавно он стал совладельцем салона подержанных авто в городке Бэбилон на Лонг-Айленде. Благодаря этому перед его домом одновременно стояли целых четыре машины — два седана, пикап и люксовый внедорожник. Жилось Дэйву неплохо, даже несмотря на боли в ногах из-за рефлекторной симпатической дистрофии[19]. Дэйву выписывали опиумсодержащие обезболивающие, но он по возможности старался обходиться без них. Зато неиспользованные запасы лекарств он ежемесячно продавал за несколько тысяч долларов драгдилеру. Именно благодаря этим деньгам Дэйв и смог выкупить долю в автосалоне и снимать небольшой коттедж в Бэбилоне.
В первые месяцы их отношений он был просто очарован Ким. Она была такой, о какой мечтает, наверное, каждый мужчина: чуткой и ласковой, всегда готовой выслушать и поговорить. Дэйв делился с ней своими горестями и бедами, а Ким сидела, положив голову ему на плечо, и сочувственно приговаривала: «Не стоит так переживать из-за этого. Все обойдется». Они проводили много времени вместе — ходили по магазинам и в кино, обедали в местном кафе, гуляли по пляжу. Однажды шутки ради Дэйв увязался за Ким в ногтевой салон. Там она стала уговаривать его сделать за компанию с ней маникюр, педикюр и даже восковую эпиляцию бровей. В конце концов он согласился. Зрелище это было невероятное: стокилограммовый детина восседает в кресле в окружении лонг-айлендских кумушек бальзаковского возраста, пока над ним трудятся сотрудницы-китаянки. Как не трудно догадаться, эпиляция оказалась болезненной, и Дэйв уморительно стонал. И тем не менее он продолжал ходить туда вместе с Ким каждые две недели.
Ким представила Дэйву сильно подчищенную версию истории своей жизни: детские годы в Уилмингтоне, шестеро детей — трое в Северной Каролине, трое здесь, на Лонг-Айленде. И никаких историй о наркотиках и занятиях проституцией. Она сказала, что живет в одном из соседних городков со своим парнем Майком Донато и их детьми. Правда, она упустила, что практически всю заботу о детях взяли на себя родители Майка.
Встреча Дэйва с Майком, на которой должны были быть расставлены все точки над «i», откладывалась: Ким сказала, что тот отбывает срок за подделку чеков. Таким образом, их отношениям ничто не мешает. В постели Ким устраивала Дэйву грандиозное шоу. И ради нее он был готов на что угодно и с гордостью демонстрировал ее всем подряд. Собираясь на свадьбу друга, он купил Ким настолько роскошное платье, что та затмила всех женщин на этом торжестве. Он посылал подарки ее детям в Северной Каролине — одежду, игрушки, роликовые коньки. Старшая дочь Ким, Марисса, говорила ему: «Хорошо бы она вышла за тебя замуж, чтобы наконец-то у нее был нормальный мужик и нормальная жизнь». Но ближе всех ему пришлось познакомиться с младшей сестренкой Ким. Эмбер звонила из Флориды навеселе, рассказывала о неудачах с торговлей наркотиками, куче долгов и стремных мужиках, называла своим зятем и все мечтала встретиться с Дэйвом лично. А вот Ким планы Эмбер приехать к ним явно не радовали. Но Дэйв уже включил «Спайдермена». Он уловил в бессвязной болтовне Эмбер нотки отчаяния и счел своим долгом доставить бедняжку на Лонг-Айленд и поместить в клинику для наркоманов.
Дэйв отправил Эмбер деньги на авиабилет. Но она распорядилась ими по-своему: спустила на наркоту. Он повторил попытку, и на этот раз Эмбер прилетела. При виде сестры Ким едва не разрыдалась. За три года, что они не виделись, Эмбер похудела до сорока килограммов. Ее руки были испещрены следами от инъекций. Она была совершенно неухоженна, во рту не хватало по меньшей мере десятка зубов, и к тому же от нее дурно пахло. Но Дэйв проигнорировал все это. Перед ним была миниатюрная версия Ким, такая же красивая, только более беззащитная и, как ему казалось, нуждающаяся в его заботах.
В первые недели Дэйв активно занимался поисками места в клинике, даже не задумываясь о том, что Эмбер может исчезнуть или обворовать его. Или и то, и другое вместе. У мужчины был кое-какой запас опиумсодержащих обезболивающих, помогавших ей снимать синдром отмены.
В доме Дэйва была только двуспальная кровать, и, чтобы Эмбер не ночевала на диване в гостиной, они спали на ней все вместе. Спустя несколько недель Дэйв выправил все документы Эмбер и устроил ее сначала в отделение детоксикации медицинского центра, а затем на 36-дневный курс реабилитации.
Дэйв занимался всем этим из любви к Ким. Принимал он и то, что Ким продолжает жить с Майком, который к этому времени вышел из тюрьмы. Он спокойно относился к тому, что они не встречаются с Ким так же часто, как раньше. Она никогда не обещала сбежать к нему, и Дэйв уверял, что его устраивает нынешнее положение вещей.
А вот что значительно меньше его устраивало, так это то, что Ким всячески отлынивала от общения с сестрой. Понятно, что она крутилась как могла: бойфренд, дети, да и родители бойфренда наверняка стоят над душой. Но сам он навещал Эмбер в клинике каждые выходные, а Ким не приехала ни разу.
Каждый новый человек, с которым Эмбер знакомилась после откровения, полученного в то памятное утро у Кристал, казался ей еще одним шансом обрести вожделенную семью. Тогда она открыла для себя веру. Но когда такой шанс ускользал, Эмбер чувствовала себя заблудшей. Она обретала веру, затем утрачивала ее, затем вновь обретала и снова утрачивала.
Когда несколько лет назад Марджи, мама Эмбер и Ким, умерла от повторного прободения язвы желудка, сестры в поисках возможности начать новую жизнь переехали во Флориду. Но они недолго оставались вместе: Эмбер отдалилась от Ким и вступила в христианскую общину. Она старалась стать здесь своей с тем же рвением, какое проявляла, когда вписывалась в коллектив Coed Confidential. Она пела в хоре, участвовала в женских религиозных собраниях, устроилась работать официанткой в кафе неподалеку от церкви и нашла себе жилье поблизости. Девушка вступила в кружок при церкви, где людям помогали открыто и честно разбираться с проблемами их зависимостей. Когда Эмбер рассказывала там об изнасиловании, одна из женщин сказала: «Я так и знала. Просто дожидалась, когда ты сама расскажешь».
Через пару лет она вышла замуж за некоего Дона Костелло. Эмбер устроилась работать в детские ясли при церкви, в которую они ходили. Они с Доном даже попытались завести детей, но первая беременность закончилась выкидышем, а потом она так и не смогла забеременеть. Примерно через год в одной из семей прихожан их церкви появился на свет ребенок, мальчик по имени Гэбриел. Родители были неспособны обеспечить ребенку должный уход, и в дело вмешались органы опеки. Пока церковь помогала паре решать их проблемы, Эмбер и Дон вызвались помочь и взяли заботу о малыше на себя. Эмбер была на седьмом небе от счастья. Она свозила Гэбриела в Уилмингтон и познакомила со своим отцом, мальчик даже стал называть Эла дедушкой.
Эйфория длилась недолго. Все хорошее, что происходило в жизни Эмбер, оказывалось неспособным закрыть ее незаживающую рану. Их брак с Доном распался через полтора года. Сначала он не хотел говорить о причинах, но потом все же признался, что посчитал себя обманутым. «На протяжении всего брака она была нечестна со мной», — сказал Дон. В последний раз он виделся с ней перед Рождеством, а через несколько дней ее арестовали в супермаркете при попытке украсть тюбик зубной пасты. Эмбер должна была предстать перед судом в феврале, но она сбежала, а через некоторое время очутилась на Лонг-Айленд, где решила покончить с наркотиками навсегда. Там Эмбер ждали Ким и ее новый друг, которые обещали ей помочь реально изменить свою жизнь.
Когда Эмбер вышла из реабилитационной клиники, Дэйв узнал, что у нее есть новый друг. Бьорн Бродски, которого друзья прозвали Медведем (в переводе со шведского именно так переводится имя «Бьорн»), появился в клинике через неделю после Эмбер. Он был почти одного роста с Дэйвом, только худой, как щепка. Бьорн с ума сходил от Эмбер: такое крошечное создание ростом метра полтора, а глаза как будто горят неугасимым пламенем. Медведь выходил из клиники через неделю после Эмбер, и она попросила Дэйва встретить его. Медведь не просто приехал в дом Дэйва, но и поселился в нем. Теперь все трое стали жить вместе.
Медведь заметил, что Дэйв ежедневно ездит в университетскую клинику на уколы метадона для облегчения хронических болей, и задал вопрос на эту тему. Сначала Дэйв разозлился, но Медведь пообещал никому не говорить, и общий секрет сблизил их.
И вообще Медведь понравился Дэйву. Он подумал, что пусть уж он лучше живет в его доме, чем Эмбер будет болтаться без присмотра. Какое-то время Дэйв убеждал себя, что пустил к себе этих двух бестолковых, чтобы сделать из них нормальных людей. Позднее выяснилось, что год назад Медведь умудрился пустить свою жизнь под откос: получил восемь месяцев за кражу со взломом, а пока сидел, давнишняя подружка родила от него мальчика. Выйдя на свободу, Медведь лишь раз увидел ребенка, а потом снова начал употреблять. Он надеялся, что после курса реабилитации завяжет окончательно и сможет вернуться в жизнь своего сына.
Дэйв с Медведем поближе познакомились и с Эмбер. Они увидели, насколько сильно она хочет нравиться и как истосковалась по нежности. Ей постоянно требовалось обниматься с Медведем, ей был необходим какой-либо физический контакт. Она стеснялась своего вида, того, что не хватает едва ли не половины зубов, но она оставалась такой же бесшабашной и сексуально раскрепощенной, как и всегда. Когда Эмбер отпускала двусмысленные шуточки о своей «сногсшибательной киске», Дэйв и Медведь понимали, что стоит за этим позерством. Они чувствовали, что это, как и почти все остальное в Эмбер, идет от ее неутолимой жажды быть любимой. По этой же причине она сделалась очень ревнивой — не желала слышать о том, что у Медведя есть ребенок от другой женщины, и терпеть не могла, когда он исчезал на весь день, чтобы повидаться с ними. На тему религии Эмбер не распространялась, но много говорила о своих неудачных замужествах и оплакивала безуспешную попытку родить ребенка.
Если семья была единственным, что было нужно Эмбер от жизни, то теперь — пусть и в такой необычной форме — она ее получила. Ким и Дэйв были мамой с папой, а Эмбер и Медведь — их детишками.
Когда Ким не приезжала, они составляли трио. Эмбер была младшим приятелем Дэйва, его соратницей, а Медведь соглашался на роль всем довольного третьего члена экипажа. Между тем Ким приезжала все реже и реже, и Дэйв чувствовал себя как разведенный неработающий отец семейства. Он догадывался, что Ким играет с ним, и ему казалось, что она согласилась спать с ним, чтобы получить то, в чем нуждалась: деньги, мобильник и няньку для сестры.
Однажды они вчетвером поехали в кино. Эмбер подтолкнула сестру: «Ким, спроси у него». Дэйв оглянулся на нее: «О чем?» Молчание. «Ким! Ну, спроси же!» — спустя пару секунд сказала Эмбер. Дэйв начал раздражаться: «Что это еще за хрень?» Наконец Ким обратилась к Дэйву: «Знаешь, что такое Craigslist?» — «Ну да». — «А что на нем эскортницы есть, знаешь?» — «Ну да, шлюхи», — сказал Дэйв. «Не шлюхи, а эскортницы», — уточнила Ким. «Слушай, не делай из меня дурака. Я сказал то, что сказал». — «А что, если бы и я занялась этим? Ты злился бы, поди?» Но Дэйв не собирался в этом признаваться: «С чего бы? Ты же не моя подружка. Конечно, нет».
Позднее тем же вечером Эмбер ясно дала понять Дэйву, что Ким задавала вопрос не просто так и он касался их обеих. «Сможешь прикрывать меня, если я этим займусь?» — спросила она. Потом она спросила об этом же и Медведя. Парни сначала сомневались, но в конце концов согласились. Дэйв так и представил себе их объявление — «Сестрички».
Он все взвесил и решил, что Эмбер смогла бы в этом случае накопить достаточно денег, чтобы найти себе жилье и начать новую жизнь. Но у него было одно условие — он не хочет иметь ничего общего с их деньгами. Он — не сутенер. Он может быть телохранителем, даже ангелом-хранителем для Эмбер и Ким.
Не прошло и дня, как на телефоны сестер стали поступать звонки. Дэйв и Медведь слышали, как в разговорах с клиентами Эмбер, которая фигурировала на Craigslist как Каролина, пускает в ход заученные еще со времен Coed Confidential тексты: «В танце я буду такой похотливой, как ты захочешь, но трогать меня ты не будешь». Эмбер всегда играла в эту игру с ограничениями, понимая, что очень многие мужчины захотят их нарушить. А запрет их только подогревает. Клиенты, которые захотят получить больше, чем то, за что заплачено, будут всегда.
Дэйв с Медведем придумали, как сделать так, чтобы Эмбер никогда не приходилось выходить за установленные рамки. Это был трюк с разгневанным мужем, который появляется вскоре после получения денег с клиента. Не успевало свидание толком начаться, как один из них врывался в комнату с диким ревом: «Вот ты где! А это что за хрен? Щас я его замочу!» Мужики приходили в ужас и убегали со всех ног. «Да эти мужички просто вылетали. В смысле, голые, член болтается, и прямо на улицу», — вспоминал потом Медведь. Правда, прием срабатывал не всегда. Как-то раз он вошел в дом и увидел громадного черного парня с телосложением Майка Тайсона. «Без моих денег я не уйду», — с холодной яростью в голосе сообщил он «разгневанному мужу» проститутки. Медведь посчитал, что лучше выйти из роли, и велел Эмбер вернуть деньги грозному клиенту.
Телефоны сестричек звонили не переставая. Дэйв и Медведь изумлялись простоте, с которой деньги являлись прямо к дверям дома. Тогда они этого не знали, но Каролина-Эмбер имела плохую славу на известных форумах и сайтах для клиентов проституток. Один из них пожаловался, что он заплатил 200 долларов за секс девушке по имени Каролина, после чего его выгнали, угрожая бейсбольными битами. Другой член сообщества попросил дать ему адрес, где это произошло. «У меня есть ребята, которые разберутся с этим дерьмом», — написал он. Ограбленный клиент предоставил ему адрес и телефон Эмбер. Спустя три дня некто по имени Морри написал на форуме: «Считай, что этой шлюхи уже нет». Но с Эмбер ничего не случилось — по крайней мере тогда, — и троица продолжала в том же духе.
Ким тоже размещала объявления на Craigslist под именем Италия. Иногда она работала вместе с Эмбер, но чаще — в одиночку. Если у нее получалось как следует раскрутить клиента, Ким зарабатывала по пятьсот долларов за заказ, и двух таких заказов в день ей вполне хватало. Бывало, что она вообще подолгу не работала, считая, что Эмбер может заработать достаточно для них обеих.
Несмотря на то что Ким нередко пользовалась Эмбер, та нуждалась в сестре. Для Ким же Эмбер была обузой — это ясно видели и Дэйв, и Медведь, да, собственно, и сама Ким этого не отрицала. Парням запомнились ее слова: «Если бы не ее дырка, она бы мне на фиг не нужна была. Потому что только своей гребаной дыркой она и зарабатывает».
Первым снова начал употреблять наркотики Медведь. Каждый день он ездил на поезде в Нью-Йорк, чтобы получить дозу метадона[20] в общественном центре Greenwich House в Нижнем Ист-Сайде. А по дороге туда он еще заходил в парк на Томпкинс-сквер и покупал у знакомых упаковку героина.
Как-то раз Эмбер уговорила Медведя взять ширева и на ее долю. Одним разом дело не ограничилось. Постепенно Эмбер плотно села на героин. Глядя на нее, и Ким стала добывать себе кокаин любыми возможными способами.
Сначала Дэйву все это категорически не нравилось, но однажды он тоже решил попробовать, хотя ни разу в жизни не кололся. Медведь, у которого был героин, попытался отговаривать друга, мол, не хватало еще и ему подсесть. Он ведь — единственный голос разума в этом доме. Но Дэйв отмахнулся. «Сколько мне нужно? Может, взять все это говно, да и засадить сразу?» — спросил он. Медведь объяснил, что такая доза — верная смерть. Он развел содержимое двух пакетиков и достал из кармана шприц. Дэйв сидел на метадоне уже давно, так что содержимое шприца заставило его испытать долгожданный приход.
Отныне троица не только жила вместе, но и кололась. Хотя Эмбер весила раза в три меньше, ей требовались те же дозы, что и Медведю с Дэйвом. Она тратила кучу времени на поиск свободного места на уже сплошь исколотых руках. Дэйв не помогал ей — он терпеть не мог делать уколы другим людям.
Каждый день на Томпкинс-сквер отправялась целая экспедиция во главе с Дэйвом. По утрам Эмбер обычно ломало, она была не в состоянии три часа дожидаться возвращения Дэйва, и поэтому тоже садилась к нему в машину. На трассе Дэйв гнал как бешеный, скрежеща зубами и матеря других водителей. Приехав в город, он закупался на 250–500 долларов — шесть-семь упаковок, которые требовались на день. На обратном пути Медведь был уже под кайфом и старался кольнуть и Дэйва, чтобы тот слегка расслабился. Он вкатывал ему укол в яремную вену на шее, раздутую от постоянного ора на дороге.
Эмбер теперь вообще не бывала трезвой и целыми днями клевала носом, если не была занята с клиентами. Как это ни странно, но Дэйв внутренне умиротворялся, испытывал душевный подъем и пребывал в полном восторге. Когда Ким удавалось улизнуть от Майка и детей, она приезжала к ним курнуть крэка и тоже приходила в радостное возбуждение.
Дэйв похудел на пятнадцать килограммов. Он начал сознавать, что Эмбер и Ким вернулись к своему старому образу жизни, который вели задолго до его появления. Вот такими они и были на самом деле. Именно это было для них нормой. А теперь это стало нормой и для него тоже.
Был, правда, один раз, когда у Дэйва взыграла совесть. «Живо в машину», — крикнул он Эмбер. Та, почувствовав опасность, запаниковала и разразилась криком и плачем. «Ах нет?! Тогда вон из моего дома и живи на улице! Пусть Ким тебе помогает». Эмбер на минуту задумалась, а потом побрела к машине. Дэйв отвез ее в медицинский центр Бет-Израэль, высадил у наркологического отделения. Спустя пару дней Эмбер вернулась. Больше Дэйв не настаивал.
О том, что Эмбер не занимается сексом со своими клиентами, уже давно не было и речи. Она была главным источником дохода в доме. В неделю она в среднем зарабатывала около 4500 долларов. Их них примерно 3500 уходило на наркотики. К августу Дэйв распродал все имевшиеся в автосалоне машины и закрыл его.
В периоды между инъекциями в припадке гнева он прошибал дыры в стенах коттеджа. Медведь все глубже погружался в паранойю — он был убежден, что все окружающие хотят его смерти. А потом из дома стало исчезать все, что можно было продать. Постепенно он превратился в типичное логово наркоманов. Соседи то и дело вызывали сюда полицию.
Паранойя Медведя оказалась заразной: по вечерам обитатели дома выключали весь свет и с помощью имевшихся у Дэйва очков ночного видения всматривались в окна в поисках подкрадывающихся врагов.
Однажды вечером Эмбер попала в беду. Она отправилась к клиенту одна и позже позвонила Дэйву, захлебываясь рыданиями. Он примчался на место происшествия и обнаружил на обочине шоссе Эмбер с разбитым в кровь лицом. Она сказала, что клиент избил ее и выбросил на дорогу из-за того, что она не сделала ему минет.
А неделю спустя Медведя, выходившего из винного магазина, остановил полицейский в штатском. Похлопав его по карманам, коп нашел складной нож. А при более тщательном обыске у Медведя обнаружили полторы упаковки героина в потайном отделении портмоне и три пластиковых мешочка с кокаином, спрятанных в промежности. Медведь понял, что ничего хорошего ему не светит: ранее судимого повязали и отправили в участок.
В тюрьме Райкерс Медведя корчило от боли — у него была ломка. Когда в суде он увидел Эмбер, она ему пообещал: «Я тебя вытащу». Она собрала 3800 долларов, и через три дня Медведя выпустили под залог.
Эмбер сочла проблему решенной, а вот Медведь, у которого было больше опыта с полицией, понимал, что к ним в любую минуту могут нагрянуть с обыском. Собственное состояние тоже внушало ему тревогу. Помимо героина он слишком много пил или принимал антидепрессанты, а чаще — и то, и другое вместе. Передозировка казалась лишь вопросом времени. Вдобавок его мучило чувство вины за то, что он не помогает матери своего сына. Он мог жить с этим чувством вины, пока все было хорошо. А теперь он решил сделать то, что собирался сделать всегда, — уйти.
Эта новость убила Эмбер. Очередной шанс, очередное предательство, и в очередной раз близкий человек отказывается от нее. Медведь лег в больницу. Для наркологического отделения он был слишком нездоров. Ему был необходим обычный стационар, где для начала его ввели в искусственную кому. Затем он прошел курс реабилитации.
Эмбер привезла Медведю кое-какие его вещи. Она все еще чувствовала себя отвергнутой. Потом мужчина вспоминал, насколько изможденной она тогда выглядела. Он понимал, что не сможет сделать ее счастливой. Посмотрев Медведю прямо в глаза, она вручила ему чемодан. Другой рукой она протянула ему пятидесятидолларовую банкноту.
Может быть, она показывала ему, что он сутенер. Может быть, напоминала, кто вытащил его из тюрьмы. Может быть, предлагала уехать с ней куда-нибудь и найти этим деньгам применение. Может быть, все это, вместе взятое. Но Медведь не стал брать деньги. Тогда Эмбер бросила купюру на пол. «Пусть валяются, может, подберет кто», — сказала она и ушла.
В машину к Дэйву девушка вернулась с сияющим видом. Она рассказала, что познакомилась с отцом и матерью Медведя и что он сделал ей предложение. А еще его родители дадут им денег на аренду квартиры, потому что она беременна.
Дэйв прекрасно понимал, что все это вранье, но не показал вида, чтобы окончательно не убить и без того расстроенную Эмбер. Он просто отвез ее домой. А на следующий вечер она вернулась к своей работе.
Примерно около восьми утра у Эмбер побывал клиент. Потом они съездили с Дэйвом за героином на Манхэттен и тусили дома с его старыми приятелями, балдея и смотря кино.
Ближе к вечеру Эмбер разместила объявление на Craigslist. Кое-какая реакция была, но ничего серьезного. Уже некоторое время Эмбер периодически названивал один и тот же мужчина. Они болтали, смеялись, Эмбер включала свой южный говор, описывала свое тело и в конце концов решила, что зацепила его. К тому же он сразу сказал Эмбер, что заплатит ей кучу денег.
Они согласовали ценник — 1500 долларов за ночь. Он забирает ее около одиннадцати вечера и привозит обратно следующим утром. Эмбер сообщила об этом Дэйву. Клиенты на выезде были необычным делом, но этому девушка почему-то доверилась. Возможно, как все подумали потом, она его знала. Или это было из-за денег. А может быть, после ухода Медведя у нее стало меньше поводов для колебаний.
В оговоренное время они с Дэйвом вышли из дома. Он проводил ее до границы лужайки, у почтового ящика они обнялись на прощание. Она пошла вниз по улице. Дэйв был слишком сильно под кайфом, поэтому не помнит точно: видел ли он огни отъезжающего автомобиля.
Его звонок застал Ким в Северной Каролине. Вот уже трое суток, как от Эмбер не было ни слуху ни духу. Но Ким была не склонна волноваться. Эмбер и раньше могла пропасть на день-другой.
Несколько дней спустя Дэйв позвонил ей опять. Ким понятия не имела, что делать. Но что точно казалось ей плохой идеей — это подключать полицию. Поэтому она не стала ничего предпринимать в надежде, что Эмбер нашла себе новую компанию и даст о себе знать через какое-то время.
В клинике Медведь изводил своих врачей просьбами позвонить. Каждые три часа он набирал Дэйва. «Эмбер так и не вернулась? Ее так и нет?» — Медведь чувствовал, что ее уже нет в живых. «Дэйв, говорю тебе — эта девушка умерла», — повторял он.