Суровым испытанием для Скифского царства стало вторжение персидских полчищ. Невиданный доселе поход начался в 513 году до н. э. На своем пути к Дунаю – западным рубежам скифских владений – персы покорили множество различных народов, присоединив к Персидской державе новые значительные территории. Весть о нашествии огромного войска вызвала разногласия в стане скифов и союзных им племен. Отдавая себе отчет, что в открытом бою им будет невозможно разгромить колоссальную по тем временам армию, скифы пригласили на своеобразный военный совет царей соседних народов – тавров, агафиросов, невров, андрофагов, меланхленов, будинов, гелонов и савроматов. На совещании мнения разделились. Только цари гелонов, будинов и савроматов пообещали скифам помочь, а остальные наотрез отказались выступить против Дария. Отказ был мотивирован тем, что скифы несут ответственность за вторжение в Переднюю Азию, и поэтому персы имеют полное моральное право на исторический реванш.
«Неправильная» война
Столкнувшись со столь явной оппозицией, скифы перешли к тактике партизанской войны. Разделив свое войско на три части, они избегали решительных сражений, заманивая противника в глубь своей территории. При этом они оставляли перед противником выжженную степь и засыпали все немногочисленные колодцы землей и тушами погибших животных. В то же время легкая скифская конница непрерывно атаковала коммуникации противника, перехватывая обозы с продовольствием и уничтожая отдельные вражеские отряды. Более того, скифы намеренно отступали по землям тех народов, которые отказали им в помощи. В результате вначале они, а затем персы разоряли эти земли, втягивая населявшие их племена в нежеланную для них войну.
Два обстоятельства помогали персам. Скифы, обладая первоклассной конницей, всегда обращали в бегство персидских всадников, но никак не могли одолеть регулярную пехоту, разбивавшую все их усилия. Кроме того, невольным союзником персов были их ослы и мулы, которых никогда не видели ни воинственные кочевники, ни их маленькие и выносливые лошади. Их странный вид и особенно трубные крики пугали лошадей. которые вставали на дыбы и сбрасывали своих седоков.
Подобное положение сохранялось свыше двух месяцев. Персы были в отчаянном положении. Пройдя многие сотни километров по выжженной солнцем степи, отрезанные от источников снабжения, они потеряли значительную часть войска, не выиграли ни одного сражения и не захватили никакой добычи. Отчаявшись, Дарий послал скифскому царю Иданфирсу вестника, стремясь во что бы то ни стало вызвать противника на генеральное сражение. Играя на самолюбии скифского владыки, персидский царь предложил ему не убегать бесконечно, тем самым признавая себя слабее, а вступить с ним в решительный бой или покориться. Ответ царя скифов был исполнен достоинства и спокойного сознания своей правоты. Иданфирс ответил, что в Скифии нет ни городов, ни посевов – нет ничего, что персы могли бы захватить. Если же Дарий хочет ускорить сражение, то пусть найдет и разрушит гробницы скифских предков. Только после этого, и не раньше, скифы вступят в открытый бой.
Одновременно скифы отправили один из отрядов к большому мосту через Дунай, чтобы отрезать персам пути возвращения. Мост охраняли подвластные персам ионийские греки, которые получили указание от Дария ждать его 60 дней, а затем разрушить мост и уходить. Срок истек, но греки продолжали ждать возвращения своего владыки. Скифы, уважая верность греческих воинов данному слову, предложили им разрушить мост и удалиться, навсегда избавившись от персидского рабства. Посовещавшись, греческие военачальники пообещали доверчивым кочевникам содействие в их планах и в доказательство свой искренности приказали разобрать мост на расстоянии полета стрелы. В полной уверенности, что персидский царь со своим воинством надежно отрезан от своих владений, скифы повернули назад, чтобы окончательно уничтожить врага.
Плохая примета
Между тем скифский царь Иданфирс, окончательно убедившись, что персидское войско измотано в бесконечной погоне, решился на открытое сражение. Перед этим он оправил Дарию странные подарки: птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Самодовольный персидский владыка решил, что эти символические дары обозначают полное повиновение скифов, покоряющихся ему со всей живностью своей земли. Стрелы в этом случае должны были символизировать передачу персам скифской военной храбрости. Радужное настроение владыки пропало, когда жрец Гобрия истолковал дары иначе: «Если вы, персы, не улетите, как птицы, в небеса, или подобно мышам не скроетесь в землю, или подобно лягушкам не ускачете в озера, то не вернетесь назад и падете под ударами этих стрел».
Отправив такие подарки, скифы начали строиться для решительной битвы. Надо сказать, что персы, измученные затянувшейся войной, сами жаждали этого сражения. Но незадолго до схватки перед скифским строем пробежал заяц, и все скифское войско с ревом и криками устремилось за животным. То огромное впечатление, которое произвела на персидского царя эта незапланированная «охота», хорошо иллюстрируют его мрачные слова: «Эти люди относятся к нам с большим пренебрежением, и мне теперь ясно, что Гобрия правильно объяснил смысл скифских даров». Сейчас мы знаем, что незнание скифских обычаев сыграло с Дарием злую шутку: у кочевников пробежавший мимо воинского строя заяц считался крайне дурным предзнаменованием.
Рабы или верные слуги?
С наступлением ночи, под видом вылазки, оставив в лагере больных и ослабевших воинов, Дарий с остатками войска поспешил к Дунаю. Крики привязанных мулов и ослов, мелькание людей у костров убеждали скифов, что персидское войско осталось на месте и готовится к завтрашнему бою. На рассвете, увидев, что скифская конница опять строится к бою, оставшиеся в лагере персы поняли, что их попросту бросили на произвол судьбы, и взмолились о пощаде. Судьба этих несчастных неизвестна, но, скорее всего, была печальной.
Убедившись, что Дарий бежал, скифы немедленно бросились в погоню. Убежденные, что персы двинулись обратно по тем местам, где еще оставалась растительность для лошадей и вода для людей, кочевники направили свои поиски именно в этом направлении. Эта была ошибка: измученные персы, тем не менее, выбрали наиболее прямой маршрут по уже разоренной территории. Словом, получилось так, что Дарий с остатками войска прибыл к Дунаю несколько раньше своих преследователей. Увидев, что мост разобран, персы пришли в полное отчаяние. На их счастье, в свите Дария находился некий египтянин с очень громким голосом. Став на берегу, он закричал, призывая греков на помощь. Услышав этот зов, ионийцы, которые обманули скифов и не ушли, быстро восстановили мост.
Так персы были спасены. Несмотря на бесславное отступление, Дарий объявил об очередной безусловной победе и присоединении к Персидской державе новых земель. Но об этом вряд ли узнали скифы. Раздосадованные поведением ионийских греков, сохранивших переправу и тем самым спасших армию персов и самого царя, они перешли Дунай и совершили набег на Балканы. Изгнание огромной персидской армии из Скифии произвело большое впечатление на цивилизованный мир, который стал считать этих варваров непобедимыми.
Народ или легенда?
Общеизвестно, что в античную эпоху было совершено немало географических открытий. Древнегреческим мореплавателям и торговцам хорошо были известны Черное и Азовское моря. На их берегах они основали ряд городов-колоний, где вели торговлю со скифами – народом, обитавшим в степях Северного Причерноморья. И есть сведения, что греки проникали иногда далеко в глубь скифских земель. О скифском народе исседонов нам известно всего лишь от одного человека, который, возможно, лично видел этих людей. Благодаря рассказу греческого путешественника история этого забытого племени открывается заново.
Мистическое путешествие Аристея
Об этом человеке мало что известно. Но, судя по всему, грек Аристей, живший в VII–VI веках до н. э. был незаурядной личностью. Он родился и жил на Проконнесе – довольно крупном острове в Мраморном море. Будучи сыном Каистробия – одного из знатных граждан этой греческой колонии, Аристей являлся верным почитателем Аполлона – бога мудрости и небесного света.
В античном мире ходило много странных и удивительных историй о его жизни и приключениях. Одна из них дошла до нашего времени в пересказе Геродота. Спустя полтора столетия он посетил Проконнес, где узнал, что в один прекрасный день Аристей внезапно исчез из дома. А начинались эти события самым странным образом: Аристей вошел в сукновальную мастерскую и там внезапно… умер. Хозяин мастерской, увидев безжизненное тело гостя, сообщил об этом его родственникам, но когда те пришли, то «не нашли в ней Аристея ни мертвого, ни живого». При этом Геродот ссылается на свидетельство одного из граждан Кизика (город и остров рядом с Проконнесом), который уверял, что видел Аристея и беседовал с ним в то время, когда родные считали, что он мертв.
Так же неожиданно, как исчез, Аристей вернулся в родной город. Но случилось это через… семь лет! Вернувшись, он сочинил «Эпос об аримаспах», а затем вновь исчез. На этот раз уже окончательно. От его «Аримаспеи» не сохранилось почти ничего, лишь отдельные фрагменты дошли до нашего времени. Но текст был широко известен и популярен у различных античных писателей, начиная с VI–V веков до н. э. Объяснялось это тем, что в нем рассказывалось об удивительных путешествиях автора по областям скифского мира, вплоть до неведомой страны исседонов. Поэма содержала описания обычаев, внешнего вида, быта и нравов различных скифских народов и их соседей. Особый интерес вызывали повествования о фантастических существах, якобы обитавших далеко на Севере, за страной исседонов.
Во времена древнеримского ученого Плиния Старшего была популярна легенда о том, что сам Аристей вовсе никуда не ходил, а это его душа, покинув тело в обличье ворона, странствовала по свету. Так, философ-стоик Максим Тирский во II веке н. э. утверждал: «Он (Аристей) рассказывал, как его душа покидала его тело и, паря в небе, пересекала страны, и греческие, и чужеземные, все острова, реки, горы; что пределом его путешествия была страна гипербореев. Таким путем он получил обильные знания…» Так достиг ли этот путешественник страны исседонов, или его рассказы о ней – всего лишь плод буйной фантазии?