По данным археологов, Кахокия становится крупнейшим городом Северной Америки в середине XI века, когда начали строить курганы. Землю для них доставляли в корзинах. По приблизительным подсчетам, таким образом было перенесено 1,5 миллиона кубометров земли.
Самым поздним в регионе оказался Монахов курган. По форме он напоминает усеченную пирамиду с четырьмя уступами на разном уровне. Это огромное сооружение возводилось в 14 этапов, примерно между 900 и 1200 годами н. э. С его южной стороны расположен пологий подъем со ступенями, ведущий к террасам.
Ни одному простому человеку не позволялось подниматься по ним на вершину, где стояло большое здание – обитель верховного правителя, известного как Великое Солнце. Здесь вождь и его жрецы совершали религиозные ритуалы, исполняли административные функции и встречали посланников из дальних областей. Перед основным храмом простиралась своеобразная площадь размером не менее 19 га. С высоты открывался отличный обзор на различные общественные постройки, и вождь мог держать под наблюдением защитное ограждение со сторожевыми башнями, которым был обнесен город.
Город процветал благодаря умению его жителей выращивать кукурузу и изобилию природных ресурсов. Но к концу ХV века, незадолго до появления Колумба, Кахокия опустела. Археологические находки не говорят ни об эпидемии, ни о каком-либо нашествии или стихийном бедствии. Вероятно, климатические изменения и истощение природных ресурсов привели к засухе, голоду и социальному перевороту. Возможно, Кахокия страдала и от других социальных бед: загрязнения, перенаселения и междоусобиц. Но точный ответ на этот вопрос до сих пор не найден. Его знают лишь величественные сооружение Кахокии. Но они упорно хранят молчание.
Проклятие Азии
В V веке нашей эры полчища варваров с разных сторон вторглись в Римскую империю, не оставив ей ни малейшего шанса на выживание. Произошло культурное переоформление Европы. Но в Восточной Азии аналогичные процессы произошли на столетие раньше, кардинально нарушив неустойчивый баланс между Китайской империей и многочисленными кочевыми племенами. Именно тогда в Поднебесной услышали о страшном народе – жужанах.
Собственно, называть это кочевое объединение народом не совсем верно. Как всегда бывает в период исторических катаклизмов и потрясений, в бескрайних просторах степей появились банды грабителей и мародеров, различные по этническому, религиозному и социальному признакам. Но их прочно спаяла одна страсть – неукротимая жажда наживы! По этому поводу историки писали: «Происхождение жужанского народа было несколько своеобразным… Общим у них были не происхождение, не язык, не вероисповедание, а судьба, обрекшая их на нищенское существование; и она-то властно принуждала их организовываться».
Под эгидой раба и смертника
Властным объединителем этого, казалось бы, неуправляемого и разношерстного сборища стал некто Югюлюй. Известно, что в свое время он был рабом и около 350 года был даже приговорен к казни, но сумел ее избежать, скрывшись в горах. В 50-х годах IV века вокруг него собрались около сотни подобных беглецов, которые сумели договориться с соседними кочевниками о совместной жизни. Таким образом, Югюлюй выполнил, казалось бы, невыполнимую задачу: сплотил вокруг себя головорезов, не ценивших ни своей, ни тем более чужой жизни. К нему бежали невольники от господ, нищие крестьяне из деревень и дезертиры из армии.
Созданная жужанами структура войска была продуманной и достаточно эффективной. Ее единицей считался полк в тысячу человек, который подчинялся предводителю, назначаемому ханом. В каждом полку было десять знамен по сто человек. При этом каждое знамя также имело своего начальника, что значительно облегчало управление. Законы войны неукоснительно соблюдались: отличившиеся в боях воины получали свою долю награбленного, а трусов казнили, побивая палками. Благодаря простоте своего устройства, а также хорошей и, главное, агрессивной военной организации, объединение жужан стало массово притягивать к себе искателей приключений и разного рода преступников, желающих хорошо и вольготно жить за чужой счет.
С другой стороны, современники отмечали их крайне низкий и даже примитивный уровень жизни. Письменности жужане не знали и в качестве орудия счета использовали деревянные бирки с засечками или… овечий помет. Придворный историк династии Северная Вэй (Северный Китай) сообщает, что господствующее племя представляло собой ветвь сяньби – древнемонгольских племен, кочевавших на территории Внутренней Монголии. Языком их общения считается сяньбийский, бывший одним из диалектов монгольского языка, а само название жужане буквально переводится как «ставка хана». Впрочем, есть и иные трактовки: с монгольского языка его можно перевести как «порядок», «миролюбие», «согласие» или, в другой транскрипции, как «сильное», «крепкое».
Очень быстро объединившиеся жужане стали представлять собой страшную опасность для соседей. Уже с 360 года н. э. разросшаяся орда степных бандитов постоянно совершала на соседей набеги, после которых стремительно исчезала на сопредельных территориях. Жужане были проклятием кочевой Азии. За считаные годы они стали гегемонами Великой степи, контролируя земли от Казахстана до Корейского полуострова.
Покалеченные судьбой
Понятно, что создать монолитное государство на базе десятков племен с большой долей дезертиров и разбойников было невозможно. Несмотря на то что в течение двух столетий (с IV по VI века) жужане безраздельно властвовали от Байкала на севере до пустыни Гоби на юге, сведения о них крайне скудны. Большинство упоминаний содержится в китайских хрониках, освещающих жужанскую историю лишь настолько, насколько она была связана с китайской. Выдающийся советский историк Лев Гумилев считал, что распад Китая на четыре взаимно враждующих государства позволил возвыситься орде Жужань и на короткое время даже стать одним из ведущих государств Восточной Азии.
Сначала во главе этого объединения стоял Югюлюй (или Мугулай), потом его сын Чилагу, при котором оно и получило прозвание «жужане». Около 390 года жужане разделились на две орды: восточную и западную. В 402 году они покорили уйгуров, а затем их власть признали кочевники в долине Тола и богатое хуннское племя баецзи. В результате завоеваний местом их главной ставки стал бассейн реки Халхин-Гол в районе Хангайских гор. Тогда же, в 402 году, правитель жужан первым среди степных народов принял титул кагана, равнозначный императорскому.
Среди прочих направлений основным объектом их грабежей стали пределы Северного Вэй. Чтобы защитить себя от постоянных нападений, китайский император в 423 году удлинил Великую стену на 2 тысячи ли (то есть на 1000 км!) и создал на границе систему военных поселений. В это время каганат жужан находился в зените своего могущества. Китайские авторы пишут, что у жужан в это время было до миллиона лошадей и бесчисленное количество овец.
Двести лет с 360 по 555 год на необъятных просторах Великой степи господствовал зловещий жужанский гнет, пока подвластное им племя тюрков во главе с ханом Бумыном не решилось выступить против поработителей. В 553 году им было нанесено серьезное поражение, и если бы не помощь Китая, принявшего у себя жужан и отразившего тюрков, они были бы полностью разбиты.
Но жужане не могли ужиться и в Китае. Не привыкшие к труду, они принялись за разбой. Китайский император направил против них войска, а затем изгнал из страны. После этого они сразу же были разбиты и бежали в другое китайское государство – Западное Вэй, где также не нашли спасения и были выданы тюркскому послу. Ненависть к жужанам была настолько велика, что посол велел казнить всех взрослых пленников, пощадив при этом детей и невольников. С жужанами было покончено, но они оставили после себя не только страшную память, но и жуткие знания о том, как человека можно превратить в животное.
Отнимающие память
Наряду с грабежами, основной силой жужанского ханства было умение держать в подчинении завоеванные народы. Наложенный на них непосильный гнет приводил к мятежам, которые жестоко подавлялись завоевателями. Чтобы избежать массовых восстаний, жужане придумали новый и очень действенный способ закабаления людей. Он состоял в том, чтобы сделать из человека бессловесного манкурта. Само слово прекрасно передает содержание этого процесса: оно является производным от слов «мун», т. е. «становиться слабоумным», «выжить из ума», и «курт» – «червь, насекомое».
Особенно жестоко жужане обращались с пленными воинами. Если их продавали в рабство в соседние края, это было счастьем для пленника. Более страшная участь ждала тех, кого жужане оставляли у себя. Чтобы уничтожить даже мысль о побеге или сопротивлении, они научились уничтожать память. Достигали своей цели при помощи страшной пытки: надевали на голову жертвы наиболее тяжелую и плотную выйную часть верблюжьей шкуры, так называмую шири. В первую очередь эта участь постигала молодых и крепких военнопленных. Сначала им начисто обривали головы, тщательно выскабливали каждую волосинку, а затем натягивали на них распаренные шири. Выйной шкуры одного верблюда хватало на пять-шесть шири. После их надевания каждого обреченного заковывали в деревянную шейную колоду, которая не позволяла дотянуться головой до земли, и связывали руки и ноги. В этом виде их отвозили подальше от поселений и бросали на несколько суток на солнцепеке в открытой степи. При этом не оставляли ни воды, ни пищи. В результате выживали один или два пленника из пяти-шести. Погибали они не от голода и даже не от жажды, а от невыносимых страданий, причиняемых усыхающей, сжимающейся на голове сыромятной верблюжьей кожей. Высыхая на солнце, она сдавливала череп и деформировала мозг. После этой «процедуры» человек либо умирал в мучениях, либо, выдержав их, навсегда лишался памяти, превращаясь в идеального раба-манкурта.