Словно гоночный автомобиль к финишной черте, со страшным грохотом Алёшка бросился вниз — догнать того, кто оставил письмо и уехал на лифте. В подъезде, у лифта никого… Вырвался на улицу… Тоже никого.
Ну просто абсолютно пусто! Бывает так, что у дома никого, а на хоккейной коробке кто-то сидит. Или на хоккейной никого, у дома никого, а по улице всё-таки какой-то гражданин чапает. В данную же секунду было абсолютно пусто.
Чуть ли не шатаясь, Алёшка дошёл до лавочки перед домом, сел, вынул «медведицу». Четыре звезды-бадейки были у неё на брюхе и туловище, а три остальных как бы прикнопливали шею и голову… Так вот почему странный тот звёздный ковш называют Медведицей!
Алёшка абсолютно не верил, что это… они. Но попробуй-ка не поверь!
Ещё раз перечитал записку. «Огонь» — это, конечно, про костры, про его костры, которые лежат именно по фигуре созвездия Большая Медведица… Ошибки? Ну, они же не умеют на наших машинках печатать неужели непонятно!
Алёшка в раздумье вынул из кармана уже успевший изрядно помяться конверт… Увидел Деда Мороза, несущегося в объятия к… Медведице! Елки-палки!
Но ещё больше он задрожал, когда прочитал: «С наступающим 1964 годом!»
Как же это так?
А очень просто! У них ведь наших денег-то нету. На что они купят? Конечно, шесть копеек кажутся ерундой, однако задаром, братец, тебе конверт никто не даст!
А этот откуда?
Ну, мало ли! Завалялся где-нибудь в архиве.
И просто удивительно было, до чего ж Алёшка был недалёк от истины. Только никто ему об этом не сказал!
Тут его посетила новая догадка: конверт был куплен более двадцати лет назад. И может быть, они просто ждали, пока Алёшка появится на свет, пока он вырастет… Пока окончит начальную школу!
Но ведь это же чушь, он кричал себе, этого же ничего на свете нет!
Ещё раз осмотрел письмо, конверт… Ну нету же у Тани печатной машинки! И у ШП нету.
Тут произошло «вдруг № 3». На четвёртом этаже открылось окно, и сестра Альбина, высунувшись чуть не по пояс, крикнула:
— Алёша! Тебя к телефону!
Она в жизни своей не подзывала Алёшку, если тот был на улице. Но сейчас позвонил какой-то мальчишка и закричал истошно, что, если Альбина не позовёт брата, произойдёт одно совершенно непоправимое обстоятельство.
Альбина не стала объяснять мальчишке, что обстоятельство не может происходить. Она открыла окно, потому что отчего-то сама взволновалась, и крикнула вниз…
— Слушаю! — Алёшка старался перебороть слишком быстрое дыхание.
— Алёха, приезжай! — послышался почти неузнаваемый от своей загробности голос ШП. — Около твоих костров следы инопланетян!
Да что за чушь такая? Быть же не может!
Так он твердил себе, а сам летел что было сил Вернее, сил у него было куда больше, а летел он лини с той скоростью, с какой его вёз автобус. А ведь автобусы не сильно торопятся — катят, переваливаются с боку на бок. Что ни светофор, стоят по полчаса, что ни остановка, обязательно поджидают какую-нибудь старушку, которая ковыляет к остановке, для заметности маша водителю хозяйственной сумкой.
И никакого другого выхода у Алёшки не было, с только сидеть да смотреть в окно — свободных мест кар раз было сколько хочешь. Автобус прополз мимо уже описанного в этой книге пустыря, который был похож нг кусок чужой, безжизненной планеты. И Алёшка ещё раз порадовался, что выбрал для своих костров не это место а заброшенный песчаный карьер. Если б инопланетяне опустились к Алёшке на тот пустырь, они бы обязательно спросили:
— Да как же это у вас получилось такое местечко? Мы ведь помним: тут раньше трава росла и деревья. Каи же это вы так свою планету калечите? Нехорошо!
Невольно Алёшка испытал сильнейший стыд. Но тут же сказал себе: «Что за чушь? Это же всё одни выдумки, сказки!»
К счастью, автобус уже остановился возле оврага. Алёшка выскочил наружу, побежал вниз по тропинке, по овражному дну, затопленному густой чёрно-синей тенью, по мосту через безымянный ручей, по песчаному шоссе мимо совсем уже незаметной дороги на поляну, где когда-то стоял «экс»… А когда это «когда-то»? Да ведь всего полмесяца назад!
Карьер раскинулся перед Алёшкой во всей своей мрачноватой закатной красе. Он был похож на пустыню, пожалуй. А небольшое озерцо странной формы, которое отсвечивало навстречу солнцу позолоченным серебром, казалось миражем… Хотя, по правде сказать, Алёшка никогда не видел миража.
Но нет, всё же это была не пустыня. Сверху, с крутых песчаных обрывов, на тебя смотрел лес, сейчас такой особенно тихий, предосенний, такой особенно красивый. А повернись в другую сторону, увидишь наш город — белые громадные дома в синем небе.
Нет, это было хорошее местечко, и Алёшка правильно сделал, что решил пригласить космических странников именно сюда.
Да что за чушь!
И тут он увидел ШП, который махал ему рукой. Опять Алёшка забыл всё на свете и побежал к приятелю. Тот стоял, стараясь ничего не выдать лицом, но в душе его звучали Танины слова, не то инструкция, не то предупреждение: «Имей в виду! От тебя многое зависит!»
Бежать Алёшке было ещё довольно далеко: песчаные карьеры, как известно, огромны; ястребиным своим взором ШП видел, что полноватый Алёшка прилично уже запарился. И тогда он крикнул:
— Не спеши! Их нету.
Алёшка сразу перешёл на шаг, словно в одно мгновенье состарился лет на восемьдесят.
— Как это нету?! — Он понял, что был прав, что всё это чушь. Ну, а ШП, конечно, поплатится сейчас…
— Я тебе позвонил, потом прихожу, а их нету.
— Куда же они девались?
— Исчезли!
— Исчезли? Хм…
— Ну, я их с собой-то взять не мог! — Отчаяние, что Алёшка не поверит сейчас и навсегда поссорится с ним, с подлым ШП, придавало ему сил и коварства прямо-таки девчоночьего.
— И где они были? — спросил Алёшка с подозрением, но уже не с таким огромным.
ШП показал ему два места на песке, абсолютно ничем не отличающиеся от других таких же мест. Хоть бы какой-нибудь фантик от их инопланетянской конфеты… «Абсолютно ничего!» — додумал Алёшка, и это как раз подействовало на него убеждающе.
— А?.. А какие они хоть были-то?
Это был ответственный для ШП момент. И он сказал, вздрогнув своим испуганным голосом, чего никак нельзя было делать. Он сказал:
— Ну… вроде клумбы такие… Круги цветов…
Это придумала сказать Таня, и ШП совершенно не одобрял её придумки. Он даже чуть было не крикнул ей:
«Ну так иди сама и говори ему эту чушь! Что он, не знает, какие у космических тарелок должны быть следы!»
Тут же смех его разобрал: как Алёшка может знать, если никаких тарелок на самом деле не существует. А всё же ШП считал, что космические клумбы — это полная ерунда. Что угодно, понимаете, что угодно, только не эта чушь. Алёшка, кстати, так и крикнул:
— Да что за чушь!
Но крикнул он это как-то задумчиво. ШП даже удивился… просто ушам своим не поверил: неужели Алёшка, такой умный человек, и попадётся на эту, извините за грубое слово, макаронину?!
— Значит, где-где они были-то?
ШП, стараясь ничем не выдать себя, стал опять показывать.
— Ты вроде тот раз не здесь показывал!
И теперь в голосе Алёшки уже не было желания подловить своего помощника, а было только желание истинного учёного: по. возможности, всё знать точно. Потом он склонился к самой земле, чуть ли не минут пять рассматривал её. ШП буквально со стыда сгорал, что заставляет заниматься друга такой ахинеей.
— Да нет, — сказал Алёшка почти с торжеством, — абсолютно никаких следов. Вот техника! А какие цветы были, не заметил?
— К-колокольчики…
Таня предусмотрела запрограммировать его и на этот вопрос.
— Понятно… Значит, синие…
— Ну да, такие… фиолетовые.
— Ты понял, ШП, что мы открытие с тобой сделали! Многие считали: когда тарелки приземляются, они должны обжигать. А они, оказывается, выделяют кислород! — посмотрел на ШП. — Не понятно?.. Ну потому что, если тарелка действительно выделяет очень чистый кислород, то в этом кислороде должно чего-нибудь стремительно вырастать — как по щучьему веленью!
— А почему?
— Ну что ж ты не знаешь? Кислород — без него жизнь невозможна!.. А тарелки потому и называются тарелки, что они круглые. Вот и получается, как ты говоришь, клумба!
Да, Алёшка был такой умный, что ему какую глупость ни скажи, он всё равно объяснит.
— А почему я сказал, что эти колокольчики должны быть очень синие?.. Ну, синей, чем простые. Потому что кислород, по некоторым моим мыслям, должен давать всему синий цвет.
— А ты откуда знаешь? — робко спросил ШП.
— Небо! — ответил Алёшка очень веско. — И потом на баллонах: когда водород, красят в чёрное, а когда кислород — в синее!
Они помолчали немного. Алёшка, можно сказать, давал ШП осознать своё научное величие. А ШП казался себе похожим на того суслика, который пробирается вниз по наклонной узкой пещере: назад не повернёшь, а вперёд — неизвестно куда и, вернее всего, что к смерти!
— А ты как сюда попал? — спросил наконец Алёшка. Практически он уже ни в чём не подозревал ШП, но для полноты научного взгляда ему надо было-выяснить всё. — Ты зачем здесь оказался?
Конечно, они с Таней, что называется, прокручивали и это. Но так ничего путного и не придумали.
«Не помню»; «Ты приказал»; «Приснилось»; «Потянула какая-то неведомая сила»… Все эти ответы казались ШП хилыми. По крайней мере не для такого мудрого человека, как Алёшка Пряников.
Теперь, прижатый к стенке, ШП вдруг выпалил их все четыре… Алёшка буквально рот разинул:
— Че-го?!
— А вот… Как хочешь, так и считай!
— Ну как дело-то было?.. На воздушном шаре? Пешком? По подземному ходу?
ШП молчал пень пнём.
— Значит, так и скажи, — произнёс Алёшка почти с удовлетворением: — «Просто я оказался здесь и увидел следы». Так?
ШП кивнул.
— И не расстраивайся. Не ты первый, не ты последний жил под их гипнозом!
ШП на этот раз не посмел и кивнуть. Он продолжал слушать разные Алёшкины великие мысли и действительно помаленьку попадал под гипноз, но только не придуманных тарелочников, а под гипноз учёного Алексея Пряникова. Во как бывает, видали! У Алёшки было так много умных мыслей, что только невежда мог ему не поверить. А ШП себя таким вовсе не считал!