Таня сразу заметила, как старый экскаваторщик нахмурился… Наташа тоже: только услышала, что списан, сейчас же рукой махнула и к себе на Кольский полуостров собралась. У них это «списан» получается, как «умер», и, значит, ничего не поделаешь… Но ведь экскаватор не умер, он живой!
— Ты не понимаешь, — сказал Тане один из стариков-шахматистов. — Раз попал под списание, значит, никто не отвечает!
— Кто никто? — Таня посмотрела на Закраина.
— Директор, вот кто! А раз не отвечает, то его ничем не напугаешь!
Не могла Таня этого понять. Неужели директора обязательно надо пугать? Он что, как леопард в цирке: палкой не замахнёшься — через круг не прыгнет?
— Ив школу его не отдашь, — сказал третий шахматист, которого звали Алексей Дмитриевич. — У нас был случай: списывали ещё довольно приличный грузовик… ну там, по некоторым причинам. Так мы его в школу. И все довольны. А экскаватор же в школу не отдашь. Чего им рыть-то!
— Да его вообще в школу не надо! — сказал Закраин. — Он ещё хороший, понимаешь ты? Я его знаю!
— Александр Иванович! Давайте пойдёмте к вашему директору.
— Да нет! — Закраин усмехнулся. — Я уж сам списанный. Если б я на пенсию не ушёл, видишь, и он бы работал. А как я на пенсию, так и его по боку! Из-за меня… Вот как получилось!
Таня стала растолковывать, что можно же взять, налить в него немного…
— Солярки, — подсказал Алёшка.
Да, немного солярки, завести и, например, приехать прямо к воротам, прямо к директору под окна. Неужели ему стыдно не будет?
— Да ладно, не понимаешь ты! — Закраин как будто даже с обидой собрал фотографии, протянул Тане.
Алёшка тихонечко потянул её за платье, сам взял фотографии. Наступил такой особо решительный момент. Сейчас надо было нагрубить этому… Александру Ивановичу. Сидит здесь на лавочке, «Пионер» почитывает…
Вдруг откуда-то очень-очень сверху послышалось:
— Саша!
Закраин поднял голову, помахал прямо в облака, встал:
— Так что вот так, ребята… — А больше сказать ему было нечего. — Списанная машина. И хозяйству она… — Закраин развёл руками, — карьер-то закрыли.
Опять можно было нагрубить ему! Но Таня слышала, что всё это он говорит через силу. Потому что ему неудобно сказать: «Извините, просто я уже ничего не могу».
И он ушёл… Двум оставшимся «шахматистам» вроде тоже стало «неуютно» — то ли за товарища, то ли за себя. И они начали кое-как разговаривать, будто Алёшки с Таней тут и вовсе нет.
— Ты не знал этого директора-то их?
— Не-е, не приходилось.
— Ну как же, Шаландин Вячеслав Вячеславович. Представительный мужик такой. И дельный: в других-то районах — грязь грязью. А у нас чисто! Я, говорит, главный дворник нашей местности! Шутит, значит.
В тот раз Алёшка тихонечко дёрнул Таню за платье. А в этот раз чуть весь рукав не отодрал.
Такая злость её взяла! На самом-то деле не на Алёшку, а получалось — на него! Таня повернулась, чтобы… Но Алёшка смотрел такими особыми, намекательными глазами. И даже подмигнул, и голову наклонил набок: мол, давай же отойдём отсюда!
Буквально уже через несколько шагов деревья-тополята отгородили их от пенсионерских лавочек. Таня и Алёшка как будто оказались в другой местности. Таня села на качельную доску, Алёшка сел на другую сто-
Чего угодно Таня ожидала, но чтобы…
— Видишь, раз директора зовут Вячеслав и нашего Вячеслав. Может, они сын и отец?
— Нам это даёт, Тань… во-первых, мы можем узнать, где он живёт. Следить за ним…
— Сейчас в Москве никого нету…
— Должны узнать!
— Где родился?
— А-а! В Москве.
рону… Но никакого качания не получилось, потому что молодой учёный был тяжелее чуть не в два раза!
И вот Таня оказалась под небесами, а Алёшка сидел на самой земле.
— Ну чего ты молчишь-то? Как будто что-то знает!
— Как ты думаешь, Тань, сколько в Москве Пряниковых!
Их очень мало, Тань! И Смелых очень мало.
Потому что редкая фамилия. Не поняла? Шаландин тоже редкая!
Правильно! Шаландин Славка учится у них в параллельном классе. В третьем «Г». Ну, теперь уже будет в четвёртом…
Ну и что нам это даёт? — Здесь Таня поняла, что плохо быть строгой руководительницей и одновременно висеть над землёй, как лягушка-путешественница. Эй ты, опусти-ка меня!
— Тихо! — сказала Таня строго. — Ты ничего не понимаешь! Можем мы узнать, где живёт этот Шаландин?
Алёшка сидел опустив голову… Вдруг он засмеялся:
— Пойдём, Тань, сейчас мы будем иметь его адрес!
Теперь их мало осталось, но всё-таки они есть стеклянные будочки «Мосгорсправка».
— Здравствуйте, — сказал Алёшка, представляя себя вожатым Антоном. — Можно узнать адрес? Шаландин Вячеслав Вячеславович.
— Где живёт? — спросила женщина из будки.
— Примерно улица Солнечная.
— Уроженец какого города?
— Чего?
Таня только удивляться могла, как ловко Алёшка разговаривает и как находчиво отвечал на вопросы. Про Москву наплёл, глазом не моргнув!
— Возраст?
Вот тут, братец-кролик, ты попался!
— Десять лет.
Таня хотела удивиться, потом засмеялась… потом наконец сообразила: он же спрашивает про Шаландина, не который директор, а который в третьем «Г»! Значит, и про Москву правда.
Ладно, Алёшечка, ты молодец, но я тоже кое-что придумала! Это так Таня ответила глазами на торжествующую Алёшкину улыбку.
Минут двадцать им велели погулять, и потом в Таниной руке оказалась бумажка: улица, дом, квартира… Только вот код не написали, чтобы войти в подъезд. Но это Алёшка в два счёта… Нажал на кнопку «Диспетчер», и, когда лампочка загорелась — значит, диспетчер тебя слушает, заговорил:
— Мы недавно переехали, я забыл, какие цифры нажимать… — А голос такой жалобный, ну просто как у того козлёночка, который поёт: «Сестрица Алёнушка, выплынь-выплынь на бережок…»
— Семь, два, пять, — сказала диспетчерша. — От семи отнимешь два получается пять. Большой парень, а запомнить не можешь!
— А я ещё в школе не учусь, — ответил Алёшка, и теперь так жалобно, что сама диспетчерша чуть не заплакала.
— Ты зачем всегда врёшь? — спросила Таня. — Тебе что, так интересней?
Алёшка и сам не знал. Может, правда интересней. Вместо ответа он спросил:
— Тань, а мы что будем делать, когда к нему придём?
— Да не скажу я тебе этого!
— Почему?
— Чтоб не врал!
Они уже стояли перед дверью с цифрой 55. «Хорошие отметки, — подумала Таня, — тоже легко запомнить»… Но очень это нелёгкое дело — звонить в чужие квартиры!
Открыла им старушка. Лицо доброе, волосы седые. Росту — под потолок! Улыбнулась им из-под лампочки:
— Здравствуйте, вы к Славику? Так он в лагере.
Некоторое время Таня приходила в себя от старушкиного небывалого роста. А старушка ждала, не захлопывала дверь перед их носом, как, наверное, сделали бы очень многие взрослые. Спокойно ждала, когда Таня отдышится… Так не хотелось делать ей неприятности!
— Нам вообще-то Вячеслав Вячеславович нужен…
— Вот как! А он ещё на службе. — Старушка глянула на часы. Они были маленькие, так называемые «дамские», сидели на её огромной руке, как божья коровка на берёзе. — Вячеслав Вячеславович лишь часа через полтора со службы вернётся.
Старушке хотелось спросить и хотелось усмехнуться, как всем взрослым: по какому такому делу понадобился им Вячеслав Вячеславович? А не спросила и не усмехнулась. И, шагая вниз по лестнице, Таня думала, как жалко, что старушка такая хорошая, а она ей неприятности будет делать!
Они сели перед домом за столик, сделанный каким-нибудь хорошим пенсионером, каким-нибудь Александром Ивановичем Закраиным.
— Так и будем сидеть, Тань?
— Нам нужно полтора часа засечь.
— Ну, это по солнцу можно, — спокойно сказал Алёшка. Он воткнул в землю две палочки, начертил несколько полос и стрелок. — Всё! Полтора часа пройдёт, я тебе скажу.
— Точно? — спросила Таня подозрительно.
— Солнечный секундомер, Тань. Точнее не бывает! Таня, конечно, не знала, что Алёшка просто бессовестно смотрел в окно на первом этаже. Там над холодильником постукивали ходики. И пластмассовая сова вслед за маятником зыркала глазами: влево-вправо, влево-вправо. А у Тани это окно и эти часы с совой были за спиною.
Какое-то время Алёшке интересно было смотреть, как его командир удивляется. Но потом всё равно же скучно стало:
— Так и будем сидеть, Тань?
— Надо же «эксика» спасать!
— А как ты его спасёшь? Тебя этот Вячеслав Вячеславович и слушать не будет!
— Послушает! Я один секретик знаю!.. Тебе не расскажу!
Алёшка нервно пожал плечами.
— Ив следующий раз никогда людям не ври!
Несколько минут они сидели, обиженные друг на друга. Но это было уже совсем скучно.
— Тань, может, я хоть мороженице пойду куплю?
Как только он ушёл, Таня склонилась над таинственными палочками и стрелками… Всё-таки Алёха жутко умный! Он, бывает, и наврёт, конечно. Но всё-таки он…
Тут Таня и увидела ходики с совой. Почувствовала, что краснеет: вот Алёха-врёха! Она решила сейчас же подойти к этому окошку и попросить, чтобы задёрнули занавеску. Пусть тогда определяет!
И вдруг Таня увидела, что перед домом остановилась чёрная «Волга», из неё вылез здоровенный дядя… Здоровеннейший! И сразу Таня заметила, что он был чем-то похож на Шаландина из третьего «Г». А чем именно похож — неизвестно. В книжках это называется «неуловимо похож». И так же неуловимо он был похож на старушку — не только высотой, а вот… именно неуловимо!
Но ведь полутора часов не прошло.
И Алёшки нету…
Мало ли что не прошло! Человек, например, заболел — его отпускают домой. А директору вообще ни у кого спрашивать не надо. Таня присмотрелась: на здоровенном, как сковородка, лице вышедшего из машины действительно была грусть! Заболел! И ещё я его буду…
И Алёшки нету…
— Вячеслав Вячеславович! — Таня закричала так, словно за ней гнались… Да ведь она и правда удирала от своего страха.