– Зеркало, – прервал ее Райм и глянул на Кару, та кивнула:
– Иллюзионисты много чего умеют делать с зеркалами. Поставьте зеркало под нужным углом – и все, что за ним, полностью исчезнет.
– Но где-то случилась осечка, ведь Калверт убежал, – вступил Селлитто. – Тут вообще что-то непонятное. Калверт вернулся к себе и позвонил в службу спасения. Сообщил, что нападавший снаружи и двери заперты. В этот миг связь оборвалась. Фокусник каким-то образом проник внутрь.
– Через окно? Закс, ты осмотрела пожарную лестницу?
– Он не мог – не было времени.
– Значит, у него должны были быть ключи от квартиры, – сказал Райм.
– Нет, – возразила Кара, – он вскрыл замок, я в этом абсолютно уверена.
– За одну минуту? – Райм недоверчиво покачал головой.
– Я арестовал за свое время, может быть, дюжину взломщиков, – сказал Селлитто, – но ни один не сумел бы так быстро обработать замки.
– Бальзак учил меня вскрывать замки десять часов в неделю, – произнесла Кара. – Вашу парадную дверь я могла бы открыть за тридцать секунд, засов на ключе – за минуту. А ведь я не владею “поскребкой”. Если Фокусник владеет этим методом, он справился в два раза быстрее.
Закс посмотрела на Райма. Тот с кислым видом согласился, признав правоту Кары, и сказал Тому:
– Хорошо, пометь в профиле, что наш друг мастерски вскрывает замки.
– Того, чем Фокусник его оглушил, в квартире не было, – продолжила Закс. – Унес с собой.
Поступили отпечатки пальцев. Райм сразу заметил, что некоторые отпечатки выглядят странно, и, приглядевшись, понял – “наперстки”. Остальные он даже не стал смотреть.
В вещественных доказательствах, которые Закс собрала на месте преступления, обнаружили то же самое растительное масло, что и в музыкальном училище, а также латекс, грим и альгинат.
– Часы Калверта разбиты? – спросил криминалист у Закс.
– Да. Показывают полдень. Несколько секунд первого.
– На часах убитой было восемь утра. Работает по графику. Вероятно, уже наметил очередную жертву на четыре часа.
До четырех оставалось менее трех часов.
– Нашла ботинки, – сообщила Закс, доставая пакет из коробки. – Той же фирмы, что наследили в музыкальной школе, и того же размера.
– Почему он их бросил? – удивился Селлитто.
– Вероятно, решил, что мы знаем, что он был в мокасинах фирмы “Экко” во время первого убийства, – предположил Райм, – и боялся, что патруль заметит их на старухе.
Осмотрев ботинки, Мэл Купер заметил:
– В них явно что-то застряло.
– Под микроскоп, Мэл, – распорядился Райм.
На экране компьютера возникло изображение.
– Ладно, поглядим, что это такое, – сказал Райм.
Замелькали сотни форм – одни черные, другие красные или зеленые, третьи прозрачные. Райм чувствовал себя человеком, тайно подглядывающим за миром, который не подозревает, что за ним шпионят.
– Волос, – произнес он, разглядывая длинную прядь. – Животного, – определил он по количеству чешуек.
– Какого именно? – спросила Закс.
– Я бы сказал, собаки, – заметил Купер. Райм согласился.
– Что это за тянучка? – спросил Селлитто.
– Сухая трава. Но я не узнаю второй субстанции, пропусти ее через хроматограф, Мэл.
Прибор быстро выдал результат анализа.
– Ага, мертвые бактерии, полупереваренные волокна и трава. Одним словом, собачье дерьмо, – язвительно произнес Райм.
Находка их подбодрила. Волосы и фекалии были хорошими уликами, если такие же обнаружат на подозреваемом, можно будет с полным основанием заключить: либо он и есть Фокусник, либо был с ним в контакте.
Райм снова посмотрел на список вещественных доказательств. Запись о разбитых часах напомнила ему: у них меньше трех часов, чтобы не дать Фокуснику добраться до очередной жертвы.
6
Знаменитая Хаммерстедская школа верховой езды по-прежнему находится в Верхнем Вест-Сайде на том самом месте, где ее открыли в 1885 году. Школа располагает ареной, над которой устроены сотни стойл, и площадкой для частных занятий и выступлений. Столь большая действующая конюшня оказалась бы неуместной в таком густонаселенном районе, как Манхэттен, если б не ухоженные верховые дорожки Центрального парка, которые находились всего в нескольких кварталах от школы. В ней содержались девять десятков лошадей, одни имели владельцев, других можно было взять напрокат. Одну из последних молоденькая рыжая девушка-грум как раз сводила по пандусу к дожидавшейся всаднице.
У Черил Марстон забилось сердце, как всегда по субботам, когда перед ней появлялся высокий норовистый жеребец с крапчатым крупом.
– Здравствуй, Донни. – Она называла его ласкательным именем, полное же было Дон Жуан ди Миддлбург. – Вернусь через час, – сказала она груму.
Она похлопала жеребца по боку, и они тронулись. Въезжая в Центральный парк, Марстон посмотрела на юг и увидела вдали большое административное здание, где работала юристом по корпоративному праву. На нее пахнуло свежей землей: Донни трусил по дорожке, вокруг которой росли нарциссы и кусты форзиции.
Первый погожий весенний денек в этом году.
С полчаса она каталась по парку в свое удовольствие. Сначала пустила жеребца легким галопом, затем попридержала в безлюдной северной части парка, соседствующей с Гарлемом, начались крутые повороты. На душе у нее было спокойно.
Она и сама не смогла бы сказать, как это произошло. Придержала Донни на повороте, и тут ему прямо в морду метнулся голубь. Жеребец так резко остановился, что Марстон едва не вылетела из седла. Затем он поднялся на дыбы, так что она чуть не опрокинулась на спину.
– Тпру, Донни, – крикнула она, пытаясь погладить его по шее, – все в порядке, Донни. Тпру.
Но он продолжал испуганно молотить воздух передними ногами. По обеим сторонам дорожки из земли торчали острые камни. Если Донни не остановится, то потеряет равновесие, грохнется и придавит ее своей массой.
– Донни! – крикнула она, задыхаясь.
Но жеребец в слепом ужасе топтался на задних ногах. Копыта скользили по камням, она ощущала, как дрожат его могучие мускулы: он чувствовал, что теряет равновесие.
Тут откуда-то из-за кустов появился мужчина в спортивном костюме. Он подпрыгнул и ухватился за мундштук и уздечку.
– Отпустите! – крикнула Марстон. – Он нервничает.
Мужчина смотрел не на всадницу, а в глаза жеребца. Что-то ему говорил – слов она не разобрала. Жеребец опустился. Мужчина наклонил его голову и что-то еще произнес в самое ухо. Потом отступил и спросил:
– С вами все в порядке?
– Вроде бы. – Она с трудом переводила дыхание.
– Что случилось?
– Его напугала птица. Влетела прямо в морду.
Мужчина осмотрел жеребца:
– По-моему, он не пострадал.
– Кто вы? – спросила Марстон. – Вы…
– Заклинатель лошадей? – прервал он, засмеялся и смущенно отвел взгляд. – Куда там. Но я много езжу верхом.
Марстон успокоилась и присмотрелась к мужчине. Красивый, немного за пятьдесят. Аккуратная бородка и густые, сходящиеся на переносице брови. На шее – следы глубоких рубцов, левая рука изуродована. Черил Марстон, находившаяся последние четыре года из своих тридцати восьми лет в разводе, поняла, что они изучают друг друга.
Мужчина усмехнулся:
– Я… подумал – может, с моей стороны не будет таким уж большим нахальством пригласить вас на чашечку кофе?
– С удовольствием, – ответила она. – Я намерена откататься свой час, осталось еще двадцать минут. Как говорят, должна вернуться верхом на коне.
– Прекрасно. Встречу вас в конюшне.
– Договорились. Кстати, вы ездите по-английски или по-западному?
– В основном без седла. В свое время я работал наездником.
– Неужели? И где?
– Хотите верьте, хотите нет – в цирке.
Зазвенел компьютер Купера – пришла электронная почта.
– Весточка от наших друзей. – Он расшифровал сообщение из ФБР: – Результаты по маслу. Торговая марка – “Тэк-пюр”. Применяется для смягчения седел, поводьев, конской сбруи.
Райм развернул свое кресло и уставился на доску данных:
– Навоз на подошвах Фокусника.
– При чем тут навоз?
– Дерьмо-то не собачье. Лошадиное! О чем я только думал! Собаки – животные плотоядные, не едят траву и сено… Ладно, пораскинем мозгами. Грязь, земля и другие вещдоки указывают на Центральный парк. Волосы тоже. Собачья куча? И этого там полно.
– Парк вот он, через улицу, – сказал Селлитто.
– Кара, – бросил Райм, – в цирке есть лошади?
– Нет, у них животные вообще не заняты.
– Здесь вроде недалеко конюшни, – заметил Селлитто.
– Выясните и направьте полицейских.
Закс бросила взгляд на часы. Без двадцати пяти два.
– До следующего убийства осталось два с половиной часа.
– Ничего, – сказал Селлитто, – я поставлю наблюдателей в парке и у конюшен. Займут посты в половине третьего – им хватит времени его засечь.
Райм заметил, что Кара нахмурилась.
– В чем дело?
– Я же вам говорила об отвлекающем маневре.
– Помню.
– Ну, так еще существует отвлечение от времени. Публику обманом заставляют думать, будто трюк произойдет в такое-то время, а на самом деле он происходит в другое. Скажем, сообщается, что иллюзионист будет повторять трюк с определенными интервалами, а он берет и сокращает промежутки. Публика не обращает внимания и поэтому не замечает, что он там делает
– Считаете, он не будет ждать до четырех?
Кара пожала плечами:
– Он знает, что вы нашли часы. Знает, что вы прекрасно соображаете. Теперь ему бессмысленно вам что-то внушать. На его месте я бы разделалась с новой жертвой до четырех.
– Убедили, – произнес Райм. – Лон, направь в парк ребят из ОЧС, да побольше.
Купер оторвал глаза от компьютера:
– Выяснил про конюшни. Хаммерстедская школа верховой езды.
Белл, Селлитто и Закс пошли к двери.
– Я пойду с ними, – сказала Кара.
– Нет, – отрезал Райм.
– Вдруг случится такое, что одна я могу заметить. Трюк или мгновенное перевоплощение посреди толпы.