– Чтение жестов, – сказала Кара. – Он следил за ее реакцией на каждое свое слово. Ему это многое в ней раскрыло.
– Как он удрал? – спросил Райм у Закс.
– Сначала я сомневалась, он ли это, – слишком уж быстро он перевоплотился. Другая одежда, другие брови. Но он меня отвлек с помощью чревовещания. – Закс скривилась. – Я глянула в сторону, куда смотрел он. Тут он применил вату-вспышку, и меня ослепило. Он провел меня на мякине.
– Да не расстраивайтесь вы так, – сказала Кара. – Обмануть слух проще, чем другие чувства.
– Пока мы с Роулендом приходили в себя, – продолжила Закс, – он удрал и затерялся на ярмарке. Я видела его через четверть часа – байкер в рубашке с “Харлеем”. Он был совсем рядом.
Кара подошла к доске, взяла маркер и стала писать, комментируя вслух:
– Итак, он читает жесты и чревовещает. Еще делает трюки с животными. Мы знаем по второму убийству, что он вскрывает замки, а теперь узнали, что он еще проделывает номера с освобождением. Интересно, есть ли трюки, которых он не делает?
Гарри Гудини прославился трюками с освобождением, но и до него были великие мастера этого дела.
Что делало Гудини особенным, так это немудреное добавление к представлению – вызов зрителям. Большую часть времени на его представлениях занимало часто повторяемое приглашение любому из зрителей бросить вызов Гудини – придумать такую ловушку, из которой ему нипочем не выбраться. Гудини преуспел благодаря таким вызовам.
Я тоже, подумал Малерих, входя к себе в квартиру, после того как утопил машину в реке Гарлем. Он все еще не мог успокоиться после страшного потрясения, каким обернулись события этого дня. Последний номер вообще оказался целой серией вызовов – полиция работала много лучше, чем он ожидал.
Он взглянул на часы. Черт с ней, с полицией, ждать он дольше не может. Собрал костюмы и орудия своего ремесла, оделся со всевозможным тщанием. Наложил грим.
Зеркало подтвердило, что он вошел в роль.
Он направился к парадному. Взгляд из окна. На улице ни души.
И – на воздух, в весенний вечер, исполнить номер, который, несомненно, будет рискованнее всех предыдущих.
Огонь и иллюзия – духовные брат и сестра.
Огонь, почтеннейшая публика, есть забава дьявола, а дьявол изначально связан с иллюзиями и фокусами. Огонь уничтожает, огонь создает.
Огонь изменяет.
Огонь – сущность следующего нашего номера, который я назову “Обугленный”.
8
И это называется музыкой?
Глухой удар барабана и хриплый вопль трубы донеслись в гостиную Райма из цирка “Фантастик” в парке через улицу. Скачущая мелодия, резкие звуки. Райм попытался не прислушиваться и вернулся к телефонному разговору с обвинителем Чарлзом Грейди. Его телохранители только что взяли киллера, который прибыл в город его убить – в точности как предупреждало ФБР.
Белл допросил Эндрю Констебла. Тот с пеной у рта утверждал, что ничего не знает о покушении.
Тем не менее Грейди переправил Райму коробки с вещественными доказательствами с места преступления. Райм быстро их просмотрел, однако явной связи с Констеблом не обнаружил, о чем и сообщил Грейди, прибавив:
– Нужно отправить их криминалистам в этот, как его…
– Кантон-Фолз.
– Пусть сопоставят с образцами почвы и всего прочего. Здесь у меня таких образцов нет.
– Спасибо, Линкольн. Отправлю в срочном порядке.
Когда разговор был окончен, Том измерил Райму давление. Оказалось – высокое.
– Не нравится мне это, – сказал Том.
– Для протокола: мне много чего не нравится, – раздраженно ответил Райм. Расследование по делу Фокусника двигалось черепашьими темпами, и это действовало Райму на нервы. Ему позвонили из вашингтонской лаборатории ФБР: заключение по металлической стружке, найденной в сумке убийцы, будет только утром. Беддинг и Сол обошли на Манхэттене пятьдесят с лишним гостиниц, но ни в одной из них не пользовались карточками-ключами типа найденной в кармане Фокусника. Селлитто связался с отдежурившими у цирка “Фантастик”. Они торчали там с утра, пока их не сменили два других полицейских, однако не заметили ничего подозрительного.
Но самое тревожное – до сих пор не обнаружили полицейского Ларри Берка, пропавшего после того, как он захватил Фокусника у ярмарки.
– Где наша еда? – поинтересовался Селлитто, выглянув в окно. Закс и Кара отправились за едой в ближайший кубинский ресторан. – Пробовали кубинские сандвичи? Вкуснее не бывает, – обратился массивный детектив к Райму и Тому.
Но последнего не интересовала ни еда, ни расследование.
– Пора ложиться спать, – объявил он.
– Без двадцати двух десять, – указал Райм. – У нас разгуливает на свободе убийца, который никак не может решить, как часто ему убивать. Мне придется работать.
– Нет, не придется. Не хотите ложиться – не надо, но пару часов поспать вы обязаны.
– Нарушение прав инвалидов, – пробормотал Райм, но он и сам понимал, насколько опасно для него переутомление.
Если парализованный слишком долго не меняет положения тела или конечностей, может возникнуть автономная дисрефлексия, резкое повышение артериального давления, которое способно вызвать кровоизлияние в мозг и, как следствие, новый паралич или смерть. Поэтому Райм смирился с отправкой на второй этаж.
В спальне Том сделал, что требовалось, и сказал:
– Итак, два часа отдыха.
– Час, – сердито возразил Райм.
Том видел, как Райм переживает, и уступил:
– Час. Если будете спать.
– Хорошо, – согласился Райм и насмешливо добавил: – Меня посетят сладостные сны… Кстати, спиртное поможет.
Том подергал себя за галстук – верный признак нерешительности, чем Райм не преминул воспользоваться с поистине бульдожьей хваткой:
– Всего один стаканчик.
– Ладно.
Том плеснул в стакан виски и пристроил соломинку у губ Райма.
Криминалист сделал долгий глоток и покосился на осушенный стакан:
– Когда-нибудь научу тебя, что такое настоящая порция.
– Вернусь через час, – сказал Том и вышел, прикрыв за собой дверь.
Райм закрыл глаза, пытаясь додумать, что означают эти разрозненные доказательства – ключ от гостиничного номера, карточка прессы, чернила. Потом он открыл глаза: о сне не могло быть и речи.
Он ощутил на левой щеке легкое дуновение и еще больше рассердился на Тома, что тот оставил работать кондиционер. На плоском экране укрепленного перед кроватью монитора он вызвал панель управления микроклиматом. Но изображение показало, что кондиционер отключен.
Ну вот! Он снова почувствовал вполне осязаемое дуновение уже на другой щеке. Быстро повернул голову. На двери спальни имелся засов, который можно было закрыть только изнутри, поскольку он не закрывался снаружи.
Засов был задвинут.
Еще одно дуновение. На этот раз горячее. Почти вплотную. Райм ахнул – перед его лицом внезапно возникла рука с двумя сросшимися пальцами. Рука держала бритву, нацеленную на глаза Райма.
– Позовете на помощь, – сиплым шепотом произнес Фокусник, – ослеплю. Ясно?
Райм кивнул, и бритва исчезла.
Шатен в полицейской форме прошелся по комнате, разглядывая книги, компакт-диски, постеры, и вернулся к Райму.
– Нет, – произнес он сипло, – я представлял вас совсем другим.
– Машина в реке – каким образом? – спросил Райм.
– Ах, это? – отмахнулся он. – Меня в ней не было. Я выбрался в кустах в конце тупика. Проще простого: закрытые окна, шляпа на подголовнике. Акселератор я заклинил ботинком.
– Как проникли сюда?
– Я здесь был еще до вас. Проскользнул наверх минут десять назад. До того находился внизу в вашем штабе или как он там называется.
– Так это вы принесли коробки?
Райм припомнил, что краем глаза отметил присутствие двух патрульных, которые внесли коробки с вешдоками, собранными на месте покушения на Грейди.
– Верно. Я ждал на тротуаре. Полицейский тащил сразу две коробки, я поздоровался и предложил помочь.
– А здесь вы прятались под куском шелка цвета стены.
– Так вы раскрыли и этот трюк?
Райм нахмурился, разглядывая форму на Фокуснике. Она казалась настоящей. У него оборвалось сердце: он понял, откуда она взялась.
– Вы убили Ларри Берка. Убили и забрали его одежду.
Фокусник пожал плечами.
– Где тело? – шепотом спросил Райм.
– На Вест-Сайде. Через день-другой обнаружат.
Райм изо всех сил старался сохранять спокойствие:
– Как вы на меня вышли?
– На ярмарке. Подобрался поближе к рыжей женщине-полицейскому и подслушал, как она разговаривает с вами по рации. Она назвала вашу фамилию, после этого найти вас было нетрудно. Вы же знаменитость.
– Знаменитость? – Райм отрицательно покачал головой и раздельно произнес: – Я вышел в тираж. Моя команда давно не имеет силы.
Слово “команда”, сорвавшись с губ Райма, мгновенно поступило в компьютер через микрофон в изголовье кровати. На мониторе открылось окно, Райм его видел, а Фокусник – нет. “Инструкция?” – безмолвно спросил компьютер.
– Команда? В каком смысле? – спросил Фокусник.
– В свое время я был начальником отдела. Теперь же молодые сотрудники не всегда отвечают на мой телефонный звонок.
Компьютер отреагировал на два последних слова: “Кому сделать телефонный звонок?”
Райм вздохнул:
– Вот вам пример. На днях мне понадобилось обратиться к одному человеку – лейтенанту Лону Селлитто.
“Соединяю с Лоном Селлитто”, – доложил компьютер.
– Я ему говорю…
Фокусник внезапно нахмурился, подскочил к кровати, развернул монитор к себе и взглянул на экран. Лицо у него исказилось, он выдрал из стены телефонный шнур и отключил компьютер. Экран погас с еле слышным хлопком.
Фокусник отступил, переводя дыхание. Попытка криминалиста вызвала у него скорее уважение, чем злость.
– Вы, конечно, понимаете, что это было? – спросил он с холодной усмешкой. – Иллюзия чистейшей воды. Вы усыпили меня болтовней, а затем применили классическое словесное отвлечение. Очень хорошо получилось. Ваши слова звучали вполне естественно, пока не было названо имя. Оно-то и испортило трюк. Понимаете, называть его в разговоре со мной было с вашей стороны неестественно. Это вызвало у меня подозрения.