– В ожоговом отделении больницы. На уме у него было одно – поквитаться с каждым, кто его в жизни обидел. Потом он пропал.
Однако, прибавил бывший ассистент, пару месяцев назад Уэйр ему позвонил. Лоуссера не было дома, трубку взяла жена.
– Номера он не оставил, сказал, что перезвонит, но так и не перезвонил.
– Он не сказал вашей жене, зачем звонит?
– Спросил, не знает ли она чего об Эдварде Кадески, тот был директором в “Хасбро”, когда случился пожар. Да, поэтому он и звонил.
Лоуссеру больше нечего было им сообщить, и разговор закончился.
Том провел в лабораторию Диану Францискович и Нэнси Аусонио. Они проходили свидетелями по первому убийству и отслеживали происхождение старинных наручников.
– Наручники, как вы и предположили, – “Дарби”, – сказала Аусонио. – Довольно редкие и дорогие. Мы составили список…
– Господи, ты посмотри. – Францискович показала на доску с записью Тома “Личность преступника – Эрих А. Уэйр”.
Аусонио пробежала список глазами и сообщила:
– Эрих Уэйр в прошлом месяце заказал по почте наручники в “Антикварном оружии Риджуэя” в Сиэтле.
– Адрес? – оживился Райм.
– Почтовый ящик в Денвере. Срок аренды истек.
– Форма оплаты? – спросила Закс.
– Наличные.
– Хоть подтвердилось, что он тот самый, кого мы ищем, – заметил Райм. Он поблагодарил женщин, и Закс проводила их до двери.
Вошла Кара с большой чашкой кофе. Выглядела она изможденной. Бальзак явно назначил ей сверхурочные часы в наказание за помощь команде Райма.
Снова зазвонил телефон.
– Линкольн? – прохрипело в динамике. – Говорит Беддинг. Мы, кажется, сузили круг гостиниц до трех. Либо “Челси-лодж”, либо “Бекман”, либо… как его там?
– “Ланхем армс”, – подсказал напарник.
– Вот-вот. Только в этих трех пользуются ключами сорок второй модели такого цвета. Мы сейчас в “Бекмане”, на углу Тридцать четвертой улицы и Пятой авеню.
– Привет, – произнес в микрофон Белл.
– Привет, Роуленд.
– Ты сказал “Ланхем армс”. Где это?
– Рядом с Лексингтон-авеню.
– Что-то знакомое, только не могу вспомнить, с чем связано.
– Мы как раз туда собираемся.
Компьютер Купера подал сигнал, что поступило электронное сообщение.
– Из лаборатории в Вашингтоне. Наконец разобрались с металлической стружкой из сумки Фокусника. Говорят, стружка, судя по маркировке, – из часового механизма.
– Детонатор, – мрачно заключила Закс.
– Зажигательная бомба? – предположил Купер. – Бензина у него предостаточно, к тому же он зациклен на огне.
Райм заметил, что время приближается к полудню. Скоро предстоит умереть очередной жертве. Но когда именно? Как же у них мало времени!
Имевшихся улик не хватало, чтобы сделать выводы. Минуты текли бесконечно долго, словно лекарство из капельницы.
Поступил факс. Купер прочел его и сказал:
– От эксперта по документам из Куинса. Он разлепил газету из “мазды”. Вот заголовки.
Он пришпилил факс к доске.
Полицейский участок закрыт из-за аварии с электричеством
Родители жалуются на плохую охрану в школе для девочек
В понедельник начнется суд над заговорщиками из народной милиции
Весеннее развлечение для старых и малых
Губернатор и мэр обсуждают план застройки Нью-Вест-Сайда
– Что-то из этого очень важно, – сказал Райм. – Но что именно?
Зазвонил мобильный Селлитто. Пока он слушал, все впились в него глазами в предчувствии известия об очередной жертве. Но, судя по всему, новости не были плохими.
– Вот как? – Детектив удивленно поднял бровь. – Это недалеко. Не могли бы вы сюда подойти? – Он дал адрес Райма и выключил телефон.
– Кто это?
– Эдвард Кадески. Директор цирка, в котором пострадал Уэйр. Он в городе. Прослушал наше сообщение и сейчас будет здесь.
Кадески оказался крепким мужчиной среднего роста с серебристой бородой.
– Если не ошибаюсь, вы звонили по поводу Эриха Уэйра? – спросил он.
– Да, его подозревают в убийствах, – ответил Райм.
– Не может быть! Кого он убил?
– Несколько человек, включая полицейского.
– Я потерял с ним связь сразу после трагедии. Он, представьте себе, обвинил в пожаре меня. Дело было три года назад. В нашей программе Уэйр и его ассистенты выступали как иллюзионисты и мастера мгновенного перевоплощения. Хорошо выступали. Просто блестяще. Но люди боялись Уэйра. Он вел себя как диктатор. А его ассистенты… мы называли их фанатиками. Иллюзия была для него как религия. На его репетициях и представлениях люди иной раз получали травмы, но Уэйру было плевать. Он считал, что фокус без риска – не фокус. – Кадески ухмыльнулся. – Но в развлекательном бизнесе так нельзя. Однажды утром – у нас было дневное представление – помощник режиссера по моей просьбе объявил Уэйру, что он уволен.
– Это произошло в день пожара? – спросил Райм.
Кадески утвердительно кивнул:
– Помреж нашел Уэйра на манеже – тот укладывал трубки для подачи пропана во время номера “Горящее зеркало” – и сообщил ему о нашем решении, но Уэйр продолжал заниматься своим делом. Я спустился на манеж, Уэйр рассвирепел и вцепился в меня. А в трубках уже был пропан. Мы повалились на металлические стулья, и, видимо, случайная искра воспламенила газ. Его жена погибла, сам он получил ожоги. Пламя полностью уничтожило шатер. Мы собирались подать на него в суд, но он сбежал из больницы и был таков.
– Мы выяснили, что в Нью-Джерси его судили по статье “причинение вреда по неосторожности”. Не знаете, его еще где-нибудь задерживали? – спросил Райм.
– Не могу сказать. – Кадески отрицательно покачал головой и глянул на часы. – У меня через пятнадцать минут представление. После того, что между нами случилось, и раз Уэйр опять объявился, было бы неплохо направить туда еще пару-другую полицейских машин.
– Куда “туда”? – поинтересовался Райм.
– К моему цирку, – Кадески кивнул в сторону Центрального парка.
– Так он ваш? Цирк “Фантастик”?
– Мой. Я думал, вы знаете. Цирк “Фантастик” – это бывший “Цирк Хасбро и братьев Келлер”.
Райм посмотрел на Кару, но та покачала головой:
– Я звонила Бальзаку вчера вечером, но он мне про это ничего не сказал.
– После пожара, – продолжил Кадески, – мы все переоборудовали. Цирк “Солей” пользовался огромным успехом, так что я посоветовал строить нашу программу по их образцу. Мы получили страховку и открыли “Фантастик”.
– О боже, – прошептал Райм, уставившись на доску с доказательствами. – Так вот почему Уэйр здесь объявился. Его цель – ваш цирк.
– Что?!
Пробежав по доске взглядом, Райм продолжил развивать свою мысль:
– Посмотрите на записи. Шерсть животного и земля из Центрального парка – из собачьей конуры! У меня под окнами. – Яростный кивок в сторону парадного. – Он не за Черил Марстон в парке следил, он цирк изучал. А газета в его “мазде” – посмотрите на заголовок: “Весеннее развлечение для старых и малых”. Том, позвони в редакцию и узнай, может быть, они давали материал о цирке. Живо.
Один репортер из “Таймс” был хорошим приятелем Тома. Том мигом с ним связался и через минуту сообщил:
– Да, это был материал о цирке.
– Он хорошо подготовился, – сердито буркнул Райм. – А пропуск для прессы откроет ему проход за кулисы. – Райм снова впился глазами в доску. – Ага! Теперь понял. Жертвы. Что они представляли? Цирковые профессии, вот что. Гример. Наездница. И самая первая! Музыкантша.
– Да и способы убийств, – заметила Закс, – все из арсенала фокусников.
– Угу. Он нацелился на ваш цирк. Терри Добинс сказал, что им движет желание отомстить. Он, черт его побери, подложил зажигательную бомбу.
– Господи, там же две тысячи человек, – произнес Кадески, – и через десять минут начинается представление. В два часа дня.
– Дневное представление, – добавил Райм. – Все как в Огайо три года назад.
Селлитто схватил “моторолу” и вызвал полицейских, дежуривших в цирке. Никто не ответил. Детектив нахмурился и перевел вызов на двустороннюю связь.
– Кословски слушает.
– Почему отключили рацию, полицейский? – прорычал Селлитто.
– Детектив, нам сказали, что мы свободны. Какой-то детектив сообщил, что мы уже не нужны. Сказал, можем идти по домам.
– Опишите его.
– За пятьдесят, борода, каштановые волосы.
Селлитто нажал кнопку разъединения.
– Уже началось. Вызови саперную команду, – крикнул он Закс.
Кадески бросился к двери:
– Я эвакуирую всех из шатра.
– Направьте в парк побольше наших в штатском, – сказал Райм. – У меня предчувствие, что он там будет. Захочет полюбоваться пожаром.
Собственно пожар не так уж сильно тревожил Эдварда Кадески, который во всю прыть несся к шатру цирка “Фантастик”.
На бегу он прикинул, что при новых правилах безопасности и средствах пожаротушения пламя под куполом разгорается сравнительно медленно. Нет, настоящая опасность – это паника, когда люди топчут и калечат друг друга.
Спасти зрителей при катастрофе в цирке – значит вывести их из шатра, избежав паники. Раньше служащим сообщали о начале пожара так: инспектор манежа незаметно подавал капельмейстеру знак, и оркестр принимался играть национальный гимн. По этому сигналу работникам цирка предписывалось спокойно выводить публику через запасные выходы. Но с годами музыка уступила место куда более эффективному порядку действий.
Эдвард Кадески вошел в шатер, где две с половиной тысячи зрителей с нетерпением ждали начала представления.
Его помощница, молодая брюнетка, заметив встревоженный взгляд шефа, сразу к нему подбежала.
– Что случилось? – шепотом спросила она.
Он объяснил.
– Что будем делать?
Он подумал и дал указания.
Она кивнула и, переговорив сначала с осветителем, потом с капельмейстером, встала у главного входа.
Кадески подал знак оркестру. Раздалась барабанная дробь.
Он вышел, улыбаясь, на середину арены. Публика смолкла. Он остановился, дробь прекратилась, и он произнес в микрофон приятным, но твердым голосом: