Исчезнувший — страница 7 из 30

– Из шелка? – переспросил Райм. – Мы обнаружили серые шелковые волокна. Полицейские сообщили, что на уборщике была форма серого цвета. Волокна потертые, как бы доведенные до матовой тусклости.

Кара кивнула:

– Это чтобы ткань выглядела хлопчатобумажной, без блеска. У нас есть складывающиеся шляпы, чемоданы и зонты, обувные чехлы, масса разных штучек, которые прячутся под одеждой. Парики, разумеется. При смене лица самое важное – брови. Замените их – и лицо становится на шестьдесят, семьдесят процентов другим. Затем добавьте протезы – полоски и подкладки из латекса на театральном клее. Настоящий “протеец” знает соотношение пропорций мужского и женского лиц и за считанные секунды способен перевоплотиться в человека другого пола.

– Может быть, у вас есть еще какие-нибудь идеи? – спросил Райм.

– Я думаю, раз он использовал трюковую веревку и “наперстки”, то обладает ловкостью рук. Значит, способен умело обчистить карманы, спрятать револьвер или нож, украсть ключи или удостоверение личности. Он владеет техникой мгновенного перевоплощения, не мне вам объяснять, с какими трудностями вы здесь столкнетесь. Но что еще важнее – трюк “Исчезнувший”, фитили и петарда, симпатические чернила, черный шелк, вата-вспышка говорят о том, что он иллюзионист классической выучки.

– Почему для нас это важно?

– Потому что иллюзия – больше чем просто фокус. Иллюзионист проникает в психологию публики и разрабатывает целую систему, чтобы обмануть не только ее глаза, но и разум. Вам нужно все время помнить об одной вещи.

– О какой? – спросил Райм.

– Об отвлечении. Бальзак говорит, что отвлечение – душа и сердце иллюзии. Слышали поговорку, что рука быстрее глаза? Так вот, не быстрее. Быстрее всегда глаз. Поэтому иллюзионист обманывает глаза, и они не видят, что делают руки. Зрителей надо заставить смотреть туда, куда вы хотите, – это и есть отвлечение. Бальзак вдолбил в меня сотню правил. Например, публика не замечает обыденного, но падка на новое. Не обращает внимания на неподвижных людей и предметы, но следит за теми, что перемещаются. Хотите сделать что-то невидимым? Повторите пассы четыре или пять раз – зрителям довольно быстро надоест, они переключат свое внимание на другое. Тут-то – оп! – и готово. Отвлечение бывает двух видов. Во-первых, физическое. Смотрите.

Кара подошла к Закс, уставилась на свою правую руку, медленно-медленно подняла и показала на стену. Затем уронила.

– Вот видите, вы глядели на мою руку и туда, куда я показывала. Абсолютно естественная реакция. Поэтому, вероятно, и не заметили, как левой рукой я вытащила у Амелии пистолет.

– Поосторожнее с ним, – сказала Закс и сунула пистолет назад в кобуру.

– Вот вам физическое отвлечение. Второй вид – психологическое, с ним посложнее. Публика не дура, она понимает, что ее хотят обмануть. Поэтому мы стремимся ослабить или вообще усыпить ее подозрительность. Самое важное при психологическом отвлечении – держаться естественно.

– Допустим, – продолжала Кара, – я заявляю, что прочту ваши мысли, и делаю вот так.

Кара прижала ладони к вискам Закс, отступила и протянула ей серьгу, только что снятую с мочки левого уха.

– Я ничего не почувствовала.

– Но публика сразу поймет, как я это сделала, потому что неестественно прикасаться к человеку, чьи мысли ты якобы читаешь. Но если я объявлю, что мне нужно шепнуть вам пару слов, – прикрыв рот правой рукой, она приблизила губы к уху Закс, – то такой жест будет выглядеть естественно.

– Вторую серьгу снять не получилось, – рассмеялась Закс.

– Зато ожерелье исчезло.

Райм и тот невольно поразился – и развеселился, глядя, как Закс с вымученной улыбкой ощупывает шею и грудь, явно тревожась о судьбе своей бижутерии. Она вопросительно взглянула на Кару, однако та вместо ожерелья предъявила ей правую руку пустой ладонью вверх.

– Однако же, – сказал Райм, – я заметил, что левую руку вы держите за спиной сжатой в кулак. Довольно неестественный жест. Отсюда я заключаю, что ожерелье у вас в кулаке.

Кара показала ему пустую левую руку.

– Сжатая в кулак левая рука была самым важным моим отвлечением. Я знала, что вы заметите и уже не отведете от нее взгляда. Мы называем это принуждением. Я принудила вас подумать, будто вы раскрыли мой метод. И стоило вам так подумать, как ваш разум застопорило и вы перестали искать другие объяснения тому, что видели. А я в это время незаметно опустила ожерелье в карман Амелии.

Закс извлекла ожерелье из кармана.

Райм уважительно хмыкнул.

Кара кивнула на белую доску:

– Этим он теперь и займется – отвлечением. Будет использовать ваш ум и вашу подозрительность против вас. Больше того, чтобы трюк удался, ему без них не обойтись. Бальзак говорит, что самые лучшие иллюзионисты строят трюк так, чтобы все и в самом деле указывало на то, что они собираются сделать. Вы им, конечно, не поверите, тут-то они и всучат вам обман. – Она глянула на часы: – Теперь мне и вправду пора… Да, может, вы сделаете одну вещь? В городе гастролирует цирк “Фантастик”. Вам неплохо было бы туда сходить.

Кара пошла к дверям.

– Постойте, – окликнул ее Райм, – мне очень хотелось бы, чтобы вы поработали с нами над делом. Хотя бы сегодня. Могли бы сходить с Лоном или Амелией побеседовать с циркачами.

– Нет-нет, мне и вправду нельзя.

– Нам нужна ваша помощь. Прошу вас.

Кара заколебалась.

– Вы действительно считаете, он собирается еще кого-то убить?

– Да, – ответил Райм, – мы так считаем.

Девушка наконец решилась:

– Если меня выгонят с работы, то хоть за благое дело. – Она посмотрела на доску: – Вы с каждым делом так работаете? Записываете “ключи” и то, что удается узнать?

– С каждым, – подтвердила Закс,

– Я вот о чем подумала: большинство иллюзионистов специализируются на чем-нибудь одном, а Фокусник – тут тебе и мгновенное перевоплощение, и масштабная иллюзия разом. Необычный случай. Давайте запишем, вдруг поможет сузить круг поисков.

– Верно, – согласился Селлитто, – войдет в профиль. Разумно.

Кара нахмурилась:

– Надо найти кого-нибудь подменить меня в магазине.

Закс и Кара шли по Центральному парку к огромному белому шатру цирка “Фантастик”.

– Он для вас не только начальник? – спросила Кара.

– Линкольн? Не только.

– Я догадалась. Как вы познакомились?

– Нас свело дело о серии похищений людей. Это было несколько лет назад.

– Тяжело с ним, таким-то?

– Вовсе нет, – просто ответила Закс.

– Врачи ничего не могут сделать?

– Он подумывал об одной операции. Правда, в ней было много риска и, вероятно, мало пользы. В прошлом году он решил от нее отказаться. Впрочем, он может и передумать. Поживем – увидим.

Они подошли к сверкающему шатру, при виде которого у Кары загорелись глаза.

– Вам бы хотелось работать там? – спросила Закс.

– Не то слово. Я и рай-то себе представляю большим цирком.

– Попросите, чтобы вам здесь устроили пробу.

– Мне? Я еще не готова. Номер должен быть без сучка без задоринки, а исполнитель – лучшим из всех. Бальзак повторяет, как заезженная пластинка: иллюзия не может быть выполнена “нормально”, здесь нельзя просто понравиться, требуется захватить публику. Если хоть кто-то в зале зевнет, значит, номер не получился.

– Нельзя же быть все время на высоте.

– Нельзя, но приходится, – возразила Кара.

Вверху раздался громкий хлопок, Закс вздрогнула, задрала голову и увидела, что над ними на высоте десяти-пятнадцати метров хлопают на ветру два огромных полотнища. На одном красовалась надпись “Цирк "Фантастик"”, на другом – изображение худого мужчины в клетчатом черно-белом трико. Он вытягивал руки приглашающим жестом, завлекая народ в шатер. На его неправдоподобно остром лице была полумаска со вздернутым носом. Закс сразу подумала о Фокуснике, который скрывает свое лицо под разными масками.

Кара заметила, куда смотрит Закс, и сказала:

– Это Арлекин.

Закс подошла к охраннику и сказала, что хочет увидеться с директором. Охранник сообщил, что того нет, но можно поговорить с помощником. Через минуту к ним вышла худая, усталая на вид женщина.

– Чем могу быть полезна? – спросила она.

– Мы расследуем в этом районе цепочку преступлений, – сказала Закс. – Нам хотелось бы знать, выступают ли в вашей программе иллюзионисты или мастера мгновенного перевоплощения.

– Да, конечно, выступают. Ирина и Влад Хлодовы.

Закс записала, а Кара кивнула, добавив:

– Несколько лет назад они работали в труппе Московского цирка.

– Они пробыли здесь все утро? – спросила Закс.

– Да, репетировали, закончили минут двадцать назад и пошли по магазинам.

– Есть другие? Такие, кто сейчас, может, и не выступает, но учился на иллюзиониста или фокусника?

– Нет, таких нет. Только эта пара.

– Хорошо, – сказала Закс. – Мы пришлем сюда двух полицейских, будут дежурить в машине. Если заметите что-нибудь подозрительное, сразу им сообщите.

– Обязательно сообщу. А что случилось?

– Сегодня рано утром произошло убийство. Подозревается мужчина, имеющий опыт профессионального иллюзиониста. По нашим данным, с вашим цирком это не связано, но на всякий случай не мешает подстраховаться.

Женщины вышли, и Закс спросила:

– Что это за артисты?

– Муж и жена, у них двое детей, они их возят с собой. Их номер – из лучших мгновенных перевоплощений в мировом репертуаре. Не могу представить, что они хоть как-то были причастны к убийству.


Почтеннейшая публика освежилась и подкрепилась?

Мы начинаем наш следующий номер. Имя П.Т. Селбит, возможно, ни о чем вам не говорит, но если вам доводилось бывать на выступлениях иллюзионистов или видеть их по телевизору, вы, вероятно, знакомы с трюками, которые этот английский артист сделал всемирно известными в начале 1900-х годов. Его садомазохистские номера приводили людей в ужас и по этой причине, разумеется, собирали толпы по всему свету.