Человек, который сам заставляет себя исчезнуть. Полиция, конечно, будет рьяно искать газолиновую бомбу, убежденная в том, что она может вспыхнуть в любой момент. Но там нет никакой бомбы, и ничто не угрожает двум тысячам зрителям, собравшимся в «Сирк фантастик» (кроме риска быть затоптанными насмерть из-за внезапной паники).
Дойдя до конца коридора, Мальэрик оглянулся и с удовлетворением отметил, что сзади никого нет. Он быстро поставил поднос на пол и снял крышку. Взяв с подноса черный пистолет, Мальэрик опустил его в карман служебной куртки, после чего открыл кожаный мешочек, достал оттуда отвертку, а мешочек тоже спрятал в карман.
Ловкими движениями он отвернул металлическое ограждение, не позволяющее окну открываться больше чем на несколько сантиметров (кажется, чтобы покончить с собой, люди готовы воспользоваться любой возможностью, подумал он), и поднял его до упора. Положив отвертку в кожаный мешочек, Мальэрик застегнул карман на «молнию». Подтянувшись на руках, он вскочил на подоконник и осторожно ступил на карниз.
Карниз, сантиметров пятьдесят шириной, находился в сорока пяти метрах над землей — Мальэрик измерил точно такой же карниз из окна номера, который занимал несколько дней назад. И хотя он мало занимался акробатикой, как и все великие иллюзионисты, умел превосходно сохранять равновесие, поэтому по известняковому карнизу передвигался не менее уверенно, чем по тротуару. Пройдя пять метров, Мальэрик завернул за угол и остановился, глядя на соседнее здание.
Этот многоквартирный дом, выходивший на Семьдесят пятую улицу, не имел карнизов, но пожарная лестница находилась всего в двух метрах от того места, где сейчас стоял Мальэрик. Зацепив стопорный крюк за ржавый каркас лестницы, он обвязал веревку вокруг пояса, присел на корточки и перепрыгнул через бездонную пропасть. Прыжок был таким мощным, что Мальэрик, перемахнув через перила, опустился на лестничную площадку, не потеряв при этом равновесия.
Развязав веревку, он поднялся на два пролета и остановился у окна семнадцатого этажа. В коридоре было пусто. Положив на подоконник пистолет и инструменты, Мальэрик сбросил с себя форму коридорного и остался в сером костюме, белой рубашке и галстуке. Засунув пистолет под ремень, он снова пустил в ход инструменты, открыл окно и спрыгнул внутрь.
Постояв неподвижно и восстановив дыхание, Мальэрик направился по коридору к нужной ему квартире. Подойдя к двери, он опустился на колени и снова открыл мешочек с инструментами. Сначала он вставил в замочную скважину небольшой стержень, потом, поверх него, отмычку. Через три секунды открылся замок, через пять — дверной засов. Чуть-чуть приоткрыв дверь, Мальэрик спрыснул дверные петли машинным маслом — чтобы не скрипели. Мгновение спустя он уже находился в длинной темной прихожей.
Осторожно закрыв за собой дверь, он огляделся.
На одной из стен висели картины: бесконечно тиражируемые сюрреалистические пейзажи Сальвадора Дали, семейные портреты и нечто самое заметное — простодушный детский рисунок, акварель с изображением Нью-Йорка (художник подписался на ней: «Крисси»). Возле двери стоял дешевый столик, под одну из его коротких ножек была подсунута сложенная бумага. В углу виднелась одна лыжа со сломанным креплением. Обои везде были старыми и грязными.
Мальэрик двинулся было вперед по коридору, на звук работающего в гостиной телевизора, но, сделав шаг в сторону, очутился в небольшой темной комнате, значительную часть которой занимал черный кабинетный рояль фирмы «Кавай». На нем лежал учебник музыки с пометками на полях. Имя «Крисси» было написано на обложке. Мальэрик не слишком хорошо разбирался в музыке, но, просматривая учебник, понял, что напечатанные в нем пьесы довольно сложны.
Хотя эта Кристина Грейди, дочь окружного прокурора Чарлза Грейди, плохая художница, подумал Мальэрик, но у нее музыкальный талант.
Дочь человека, в чьей городской квартире он сейчас находился. Человека, за убийство которого ему заплатят сто тысяч долларов.
Амелия Сакс сидела на траве возле «Сирк фантастик» и морщилась от боли в правом боку. Она уже помогла вынести из давки несколько десятков человек и теперь пыталась перевести дух.
Сверху, с огромного плаката, все так же громко хлопающего на ветру, на нее по-прежнему смотрел гигантский Арлекин. Уже вчера он выглядел очень мрачно, но сегодня, после паники, им же спровоцированной, Арлекин казался Амелии особенно отталкивающим и нелепым.
К счастью, ее не затоптали — поразившие ее колено и ботинок принадлежали какому-то мужчине, который пытался пробраться к выходу буквально по головам других зрителей. Тем не менее спина, бока и лицо все еще саднили. Возле палатки она просидела уже пятнадцать минут, страдая от тошноты и слабости, отчасти вызванных давкой, отчасти — чудовищным приступом клаустрофобии. Обычно Сакс спокойно переносила пребывание в небольших комнатах, даже в лифтах. Однако давка в цирке, когда Амелию стиснули так, что она не могла даже пошевелиться, повергла ее в панику и физически измотала.
Повсюду оказывали медицинскую помощь пострадавшим. Как сообщил Сакс руководитель бригады медиков, травмы были несерьезными — в основном порезы и ушибы, несколько вывихов и один перелом.
Саму Амелию вместе со всей толпой вынесло наружу из южного входа в палатку. На свежем воздухе она быстро пришла в себя и на коленях отползла подальше от толпы. Впрочем, как только люди поняли, что им не угрожают зажигательные бомбы и вооруженные террористы, они сразу преисполнились христианского милосердия и начали помогать пострадавшим.
Подозвав к себе одного из взрывотехников, Сакс рассказала ему про укрытый брезентом объект под южной трибуной. Тот сразу вернулся к своим коллегам, оставшимся внутри.
Гремевшая в палатке бодрая музыка внезапно смолкла, и оттуда появился Эдвард Кадески.
Понаблюдав за работой взрывотехников, многие зрители осознали, что угроза была вполне реальной и лишь сообразительность Кадески спасла их от еще большей паники. Раздались аплодисменты. Директор цирка, скромно поклонившись, пошел проверить состояние дел. Однако не все зрители проявили такое великодушие. Одни требовали объяснить, что именно случилось. Другие говорили, что эвакуацию могли организовать и получше.
Тем временем взрывотехники вместе с дюжиной пожарных обыскали всю палатку и не нашли никаких следов бомбы. В накрытом брезентом ящике были лишь рулоны туалетной бумаги. Обыскали также трейлеры и грузовики с оборудованием, но и там ничего не обнаружили.
Узнав о результатах, Сакс недоуменно нахмурилась. Неужели они ошиблись? Как же такое случилось? — гадала она. Ведь все было слишком очевидно. Конечно, смелые умозаключения Райма иногда приводили к ошибкам, но в деле Кудесника все указывало на «Сирк фантастик».
Знает ли Райм о том, что бомбу не нашли? С трудом поднявшись на ноги, она отправилась на поиски рации; ее собственная «Моторола», части которой валялись возле южного входа в палатку, кажется, стала единственной жертвой паники.
Осторожно ступая, Мальэрик вышел из комнаты для занятий музыкой и остановился в коридоре, прислушиваясь к голосам, доносившимся из гостиной и кухни.
Насколько все это опасно? — думал он.
Мальэрик замедлил шаги, опасаясь, как бы телохранители Грейди не запаниковали и не застрелили его. Две недели назад, за обедом в Бедфорд-Джанкшене, Мальэрик изложил свой план Джедди Барнсу и другим «ополченцам», предложив, чтобы кто-то осуществил покушение на прокурора до того, как он сам проникнет в городскую квартиру Грейди. Все сошлись на том, что сделать это должен Ральф Свенсен, священник-извращенец из Кантон-Фоллза. Барнс имел на него компромат, но все же не доверял ему, поэтому Мальэрик, выбравшись вчера из реки Гарлем и переодевшись дворником, проводил преподобного от гостиницы до музыкальной школы, желая убедиться, что этот бездельник не струсит в последнюю минуту.
Мальэрик предвидел, что покушение Свенсена провалится (пистолет, которым снабдил его Барнс, имел неисправный боек). Мальэрик также считал, что, поймав одного убийцу, телохранители Грейди станут менее бдительными.
Ну, пока это лишь теория, подумал Мальэрик.
Он бесшумно двигался мимо семейных портретов, мимо сложенных пачками журналов — солидных изданий по юриспруденции и легкомысленных «Вог» и «Нью-йоркер», — мимо купленной Грейди старинной мебели, которую тот, видимо, собирался отреставрировать, но пока не успел.
Мальэрик знал, как пройти через апартаменты, поскольку недавно побывал здесь под видом сантехника, но у него не хватило времени, чтобы изучить расположение комнат, а также путь к выходу. Сейчас он видел висящие на стене дипломы Грейди и его жены, тоже адвоката, фотографии родственников и сокровища, принадлежавшие их девятилетней дочери.
Мальэрик вновь вспомнил встречу с Барнсом и его помощниками. «Ополченцы» хладнокровно обсуждали, стоит ли убивать жену и дочь Грейди. Мальэрик считал, что пожертвовать Свенсеном, конечно, стоит, но зачем убивать семью Грейди? Этот вопрос Мальэрик и задал Барнсу.
— Это хороший вопрос, — сказал Джедди Барнс. — По-моему, вы должны убить их просто так.
Мальэрик кивнул — он никогда не унижался до того, чтобы спорить с публикой или с коллегами-исполнителями.
— Не возражаю, — наконец ответил он. — Но может, лучше не трогать их, если это не будет сопряжено с риском — ну, например, в том случае, если они смогут меня опознать? Или если девочка бросится к телефону, чтобы вызвать полицию? Вероятно, среди ваших людей есть и такие, кто не хочет убивать женщин и детей.
— Это ведь ваш план, мистер Вейр, — ответил Барнс, — и мы готовы согласиться с вашим мнением. — Между тем предложение Мальэрика явно вызвало недовольство Барнса и его спутников.
Остановившись возле двери в гостиную, Мальэрик повесил на шею фальшивый значок Нью-Йоркского управления полиции и посмотрел на себя в старое зеркало.
Да, сейчас он вполне похож на детектива, появившегося здесь, чтобы защитить прокурора от угрожающей ему насильственной смерти.