овенье ока, расправив плечи, вздернув подбородки, все построились в единую ровную, прямую линию. Во главе ее стоял Марко.
— Мы сейчас все поклянемся, — сказал Рэт. — Это будет присяга. Присяга означает верность — королю или стране. Мы присягнем на верность королю Самавии. Мы не знаем, где он сейчас, но мы поклянемся быть ему верными, сражаться за него, все для него исполнять, умереть ради него и вернуть ему трон.
И горделивое движение, которым он вскинул голову, сказав слово «умереть», было поистине замечательно.
— Мы — Тайное общество. Мы будем работать в подполье, рисковать, мы создадим армию, о которой никто не будет знать, пока она не станет такой сильной, чтобы восстать по тайному приказу и победить Марановичей и Ярови-чей и захватить их крепости и форты. Никто и знать не будет о нашем существовании. Мы всегда будем молчать, мы все будем хранить в тайне.
Но как бы мальчишки не хотели все держать под секретом, сейчас они зашумели. Только подумать, вот это игра так игра, так много подвохов и всяких хитростей и уловок, и взвод радостно завопил.
— Ура, — орали мальчишки. — Да здравствует клятва верности. Ура-ра-ра!
— Молчать, дураки, — крикнул Рэт, — это так-то вы собираетесь все держать в тайне? Сейчас сюда полиция нагрянет! Вы посмотрите лучше на него, — и он показал на Марко, — вот он понимает что к чему.
Марко за все это время не проронил ни звука.
— Быстро сюда, Плут, и ты, Бен, помогите сесть на тележку, — вне себя крикнул Рэт, — игра отменяется! С такими тупоголовыми новобранцами, как вы, ничего из этого не выйдет.
Мальчишки немедленно окружили его и стали уговаривать и даже умолять.
— Ой, Рэт! Ну мы забыли. Ты так здорово все придумал. Рэт! Рэт! Ну не расстраивайся! Не держи зла. Мы будем молчать как могила, Рэт! Ой, Рэт! Не передумывай!
— Сами играйте, — огрызнулся Рэт.
— Да ведь только ты у нас такой головастый, что все это придумал. Единственный парень, что мозгами ворочает. Ты и про взвод придумал! Потому ты наш капитан!
И это все было именно так.
О, Рэт единственный мог придумать увлекательное занятие для них, для этих обездоленных, невежественных уличных ребят. Он один мог изобрести что-то такое, что давало возможность заполнить бесполезные, холодные, унылые, дождливые дни. Поэтому Рэт и стал их предводителем, которым они все гордились.
Рэт стал поддаваться на уговоры, хотя и ворчал при этом. Он снова показал на Марко, который не тронулся с места, все еще стоя по команде «смирно».
— Посмотрите же на него! Он будет стоять на месте, пока не услышит приказ «вольно». Вот он настоящий солдат, а не какой-нибудь оборванец вроде вас, не умеющих ходить гусиным шагом.
Однако, выругав свое воинство, Рэт смилостивился и соизволил продолжать.
— Вот слова клятвы: «Клянемся выдержать любые мучения и молчаливо встретить любой вид казни, но не выдать нашу тайну и нашего короля. Мы все преодолеем, моря крови и огненную пучину, если понадобится. Ничто не помешает нам идти нашим путем. Все наши действия, помыслы — все ради нашей страны и нашего короля». Если кто с чем не согласен, говорите сейчас, пока еще не поздно и вы не поклялись.
Рэт заметил, что Марко слегка пошевельнулся, и сделал ему знак.
— Вот ты, что ты хочешь сказать?
Марко отдал Рэту честь и сказал:
— «Здесь десять человек, готовых на все ради Самавии. Хвала Господу Богу!»
Марко осмелился повторить слова собственной, данной отцу клятвы, но он чувствовал, что отец одобрил бы их как единственно верные.
И Рэт тоже так считал. Именно этих слов недоставало. Они венчали клятву. Рэт даже вспыхнул от охватившего его волнения.
— Взвод, — сказал он, — разрешаю всем трижды приветствовать то, что он сейчас сказал. Но это в последний раз. Отныне мы будем хранить молчание.
И, к воодушевлению и радости взвода, Рэт первым крикнул «ура!» и не мешал своим солдатам поддержать его что было сил. Они грянули «ура!» и почувствовали себя в полной готовности к новым начинаниям.
Рэт сразу же приступил к делу, и еще никто никогда не слышал такого зловещего шепота, которым он произнес:
— Первое тайное условие: в полночь. Мы всегда встречаемся во мраке ночи. Никогда при свете дня. А встретившись днем, делаем вид, что незнакомы друг с другом. Вот сейчас мы все встретились в одном городе, в Самавии, где есть крепость. Мы должны взять ее, как только будет отдан тайный приказ. У нас все будет готово к тому дню, когда мы найдем короля и тогда-то мы и дадим этот тайный Знак.
— А как называется этот город в Самавии? — спросил Плут.
— Он называется Ларрина. Это важный морской порт. И мы должны захватить его сразу же, как только восстанем. Когда мы встретимся опять, я принесу фонарь, начерчу карту и покажу, где находится этот город.
Игра бы только выиграла от того, если бы Марко мог нарисовать для них карту со всеми крепостями и плохо защищенными местами. Сам, будучи мальчиком, он знал, как все воодушевятся и взволнуются при этом, как станут жадно разглядывать карту и сыпать вопросами, тьма пальцами то в один город, то в другой. Ему еще десяти не исполнилось, когда он уже умел рисовать карту и рисовал ее снова и снова, потому что иногда отец рассказывал ему о переменах, происходящих в Самавии. Но Марко сидел молча и слушал, как все, иногда задавая вопросы, словно он знал о Самавии только то, что знал Рэт. Мальчики сидели теперь, тесно прижавшись друг к другу, и говорили самым тихим, еле слышным шепотом.
— У входа под аркой нужно поставить часового! — прошептал Марко.
— Бен, бери ружье! — скомандовал Рэт.
Бен встал, тихонько положил на плечо «ружье» и на цыпочках пошел к проходу, где и встал на страже.
— А отец говорит, что в Самавии такое тайное общество существует уже сотню лет, — прошептал Рэт.
— А откуда он знает?
— От человека, который бывал в Самавии. Его создали пастухи и угольщики. Они дали клятву найти принца и возвести его на трон, но их было слишком мало, чтобы победить Марановичей, и когда отцы — основатели общества состарились, они заставили своих сыновей принести клятву верности Самавии. И с каждым поколением эта группа все увеличивалась. Никто не знает, какая она сейчас, но говорят, что почти во всех странах есть члены этого общества и все они поклялись помогать в борьбе, как только их позовут. Они только и ждут сигнала. Есть среди них богатые, они жертвуют деньги на оружие, есть бедные, они тайком переправляются через границу, чтобы бороться или тайно его доставлять. А кроме того, в ущельях гор долгие годы ковались мечи и сабли и там же их прятали, год за годом. Есть люди, их называют «Ковцами мечей» — они куют мечи, как это делали их отцы и деды, и прячут их в тайных пещерах и подземельях.
И Марко вдруг громко высказал только что возникшую и напугавшую его мысль.
— Но если об этом говорят уже на улицах, то недолго это оружие останется в тайниках, их обнаружат.
— Но об этом не говорят. Это мой отец только знает. Об этом даже мало кто догадывается, а кроме того, считается, что это все сказки и не было никогда Исчезнувшего Принца.
Марановичи и Яровичи смеются над этими слухами. Ну они всегда были большими дураками. Они слишком самоуверенны и хвастливы, чтобы даже помыслить об опасности, угрожающей им.
— А ты часто разговариваешь со своим отцом? — спросил Марко.
Рэт ощерил в усмешке свои острые белые зубы.
— Знаю, о чем ты думаешь. Ты вспомнил, как я говорил, что он все время пьянствует. Так оно и есть, но иногда он пьян наполовину, а тогда он просто самый замечательный рассказчик во всем Лондоне. Я почти все вытянул из него, когда он был вполпьяна. Отец не знал, что этим самым он учит меня. Он когда наполовину пьян, то становится опять наполовину джентльменом.
— Я… ну, если тебе не безразлична судьба самавийцев, ты бы сказал отцу, чтобы он не рассказывал о Тайном обществе и «Ковцах мечей».
Рэт встрепенулся.
— А ведь это верно, — согласился Рэт, — ты сообразительней, чем я. Об этом болтать не нужно. Я заставлю его пообещать помалкивать. А он, знаешь, странный. Может, это осталось у него от былого джентльменства, но если он что пообещает, то никогда не нарушит обещание, пьяный или трезвый.
— Так попроси его дать такое обещание, — ответил Марко и переменил тему разговора.
— Лучше расскажи, чем будет заниматься наше собственное Тайное общество. А то мы забудем, — прошептал он.
Рэт с обновленным энтузиазмом вернулся к правилам игры, которая увлекала его чрезвычайно, потому что задавала работу его собственному воображению и позволяла держать слушателей в восторженном состоянии, и не только потому, что она требовала от него заниматься выучкой мальчишек и составлением стратегических планов.
— Мы сейчас будем готовиться к восстанию, — сказал Рэт. — Оно начнется скоро. Мы уже так давно ждем. Пещеры забиты оружием. Маранович и Ярович дерутся друг с другом и бросили на поле боя всех своих солдат. Пришло наше время.
Он замолчал, задумался и снова начал грызть ногти.
— Настало время дать тайное распоряжение, Знак, — И все мальчики, затаив дыхание, подвинулись к нему. — Надо кинуть жребий. Двое должны быть посланы вперед. Но те, кого выберет жребий, — повторил Рэт, вглядываясь поочередно в лица мальчишек, — должны выступить первыми, не колеблясь. Пусть им угрожает тысяча смертей, но они все равно отправятся в дорогу. Они тайно, украдкой, переодетые должны проникать то в одну страну, то в другую. Где бы ни находился член Тайного общества, в укрытии или на троне, но посланцы под покровом ночи тайно должны прийти к нему и дать Знак, говорящий: «Час пробил. Господь да спасет Са-мавию».
— Господь да спасет Самавию! — прошептал взвод взволнованно. И, увидев, что Марко поднес руку ко лбу, тоже отдал честь.
И сразу все зашептались.
— Давайте тащить жребий. Давай тащить жребий, Рэт, не тяни время.
Рэт оглянулся вокруг с молчаливым беспокойством. Потом пытливо стал разглядывать небо.