— Да, мы здесь от имени вашего отца. Я барон Растка, а это граф Форферск, — ответил человек постарше и поклонился.
— Ну, если они бароны да графы и друзья вашего отца, значит, люди состоятельные и могут вас обеспечить, — вмешалась миссис Биддл довольно гневно, потому что невольно ощутила почтение к прибывшим и ей это не понравилось.
31
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ЖДЕТ ВАС!
Когда два мальчика в сопровождении высокого слуги-солдата и двух пожилых джентльменов, явно иностранного происхождения, появились на железнодорожной платформе Чэринг-Кросс, они привлекли большое внимание окружающих. Но красивый, сильный, с хорошей осанкой черноволосый мальчик был бы замечен даже, если бы двое джентльменов, его спутников, не оказывали ему особого внимания.
— Смотри, какой ладный, высокий парнишка, — сказал рабочий с трубкой во рту. Он выставил голову из окна вагона для курящих. — Могу прозакладывать шиллинг, что он из благородных, нет, ты только погляди, — говорил он кому-то, сидящему в глубине вагона.
Его спутник тоже выглянул.
— Да, вроде из благородных, но он не англичанин, нет, наверное, турок, а может, русский, которого прислали сюда на учебу.
Мимо проходил добродушный полицейский, и первый рабочий окликнул его.
— С нами, что же, благородные едут? — спросил он, мотнув головой в сторону небольшой группы людей. — Похоже на то, что кто-то из Виндзора 1 или Сандрингэма 2 сегодня отчаливают в Дувр?
Полицейский с любопытством оглядел мальчиков и покачал головой.
— Да, они похожи на знатных, — ответил он, — но никто о них ничего не знает, и на этой неделе никто из Букингемского дворца или дворца Мальборо не собирался в дорогу.
Надо признать, однако, что никто из наблюдавших не мог бы принять Лазаря за обычного солдата, сопровождающего обычного человека. Нет, у Лазаря была повадка гренадера, и он всем своим видом давал понять, что к Марко можно приблизиться, только переступив через его труп.
— Пока мы не добрались до Мельзара, — сказал он горячо двум джентльменам, — пока я не встану за спиной хозяина, когда он обнимет, наконец, своего сына, умоляю, позвольте мне быть при нем денно и нощно. Умоляю, позвольте мне ехать рядом с ним, имея при себе оружие. Я только его слуга и не имею права быть с ним в одном вагоне, но вы суньте меня куда-нибудь поблизости. Я буду глух, нем и слеп ко всему, кроме него. Только разрешите мне быть рядом и отдать за него жизнь, если потребуется. Я хочу иметь возможность сказать хозяину, что никогда его не оставлял.
— Мы найдем для тебя место, — сказал тот, что постарше, — и если ты так беспокоишься, то можешь спать у его порога, когда мы остановимся на ночь в гостинице.
— Я не буду спать, — возразил Лазарь, — я буду сторожить. Вдруг эти дьяволы Марановичи бежали и теперь рыскают по Европе? Кто может это знать?
— Марановичи и Яровичи, которые не присягнули на верность королю Айвору, погибли на поле боя. Остались только сторонники короля, а они благодарят Господа Бога за его возвращение в Самавию, — отвечал ему барон Растка.
Однако Лазарь почти неусыпно нес свои обязанности телохранителя. Когда он занимал соседнее купе с тем, в котором ехал Марко, солдат не отходил от его двери в коридоре. Во время пересадок он следовал за мальчиком по пятам, ухитряясь одновременно смотреть по сторонам и не спускать руки с пистолета на широком кожаном поясе. Остановившись на ночлег в каком-нибудь городе, он усаживался на стул возле двери спальни своего господина и засыпал лишь тогда, когда к этому вынуждала природа, но спал так некрепко, что даже не чувствовал сна.
Если первое путешествие юных Носителей Знака было странным, то это было еще страннее и причудливее своей прямой противоположностью первому. Теперь путешествовали два хорошо одетых мальчика. Их сопровождали два знатных господина, которые исполняли их желания. Мальчики путешествовали в отдельных, заранее заказанных купе и в своем распоряжении имели все удобства, которые могли доставить богатство и даже роскошь.
Рэт понятия не имел, что существуют люди, которые всегда путешествуют именно так, что потребности могут удовлетворяться так полно и даже предвосхищаться, что должностные лица, носильщики на станциях, штат ресторанов могут в одно мгновенье, словно по волшебству, превращаться в исполнительных слуг. Когда Рэт откидывался на мягкую спинку дивана купе и смотрел в окно на мелькающие красоты природы, читал интересные книги и через равномерные промежутки времени угощался великолепными кушаньями — все эти неведомые раньше прелести жизни заставляли его иногда сомневаться в реальности происходящего. Но все это происходило с ним наяву, и обуреваемый противоречивыми соображениями Рэт в первый же день путешествия решил положиться на волю судьбы и оставить все попытки проникнуть в тайну
Стефана Лористана. Однако он ни на минуту не забывал, что сына Лористана с таким почетом и уважением эскортируют в страну, для блага которой отец Марко работал всю жизнь. Барон Растка и граф Форферск были преисполнены чувства собственного достоинства и приветливо сдержанны, что отличает людей благородного происхождения. Они окружили Марко заботой и угадывали его желания. Они стали его слугами без всякой угодливости. Его удобства, удовольствия, даже развлечения вызывали их особое внимание.
Ночь перед прибытием в Мельзар путники провели в небольшом городке, от которого до столицы было несколько часов езды. Приехали они в городок в полночь и остановились в тихой спокойной гостинице.
— Завтра, — сказал Марко Рэту перед тем, как тот удалился в свою комнату, — завтра мы его увидим. Хвала Господу!
— Хвала Господу! — отозвался Рэт, и мальчики отдали честь друг другу.
Утром Лазарь, неся парадный мундир, вошел в спальню Марко с таким торжественным видом, словно в руках у него было церковное облачение:
— Я к вашим услугам, господин, я принес вам вашу праздничную форму. — И Лазарь подал Марко богато расшитый самавийский национальный костюм. Марко заметил, что и Лазарь тоже был в мундире офицера королевских телохранителей.
— Хозяин, — сказал Лазарь, — просит вас надеть вот это одеяние перед въездом в Мельзар. У меня есть мундир и для вашего адъютанта.
Появились Растка и Форферск, тоже в мундирах, напоминающих роскошные восточные костюмы. У каждого на плечах была отороченная мехом мантия, придерживаемая цепью, усыпанной драгоценными камнями, и расшитая прекрасными цветными и златоткаными узорами.
— Господин, мы должны быстро добраться до станции, — сказал барон Растка Марко. — Здешние люди легко возбудимы и большие патриоты, поэтому Его Величество пожелал, чтобы мы ехали инкогнито и не вызывали никаких публичных демонстраций чувств до приезда в столицу.
Путники довольно быстро покинули гостиницу и сели в ожидавший их экипаж, но при этом Рэт заметил, что вокруг происходит нечто необычное. Быстро туда и обратно сновали слуги. Постояльцы выходили из своих номеров и с опасностью для жизни перевешивались через балконные ограждения.
Садясь в экипаж, Марко увидел мальчика того же примерно возраста, что и он, выглядывающего из-за куста. Внезапно он со всех ног бросился бежать по направлению к станции, только пятки засверкали. Лошади, однако, мчались быстрее. Путники приехали на станцию. Их быстро проводили в особый, мягкий вагон. Когда поезд тронулся, Марко снова увидел, как мальчик вбежал на платформу, замахал руками и в неистовом восторге что-то прокричал. Люди на платформе оглянулись, и в следующую минуту все сорвали с голов шапки, стали подбрасывать их в воздух и тоже кричать. Однако расслышать их было уже невозможно.
— Еле-еле успели, — заметил Форферск, и Растка кивнул в знак согласия.
Поезд шел быстро и перед Мельзаром останавливался только один раз, у маленькой станции, на которой были крестьяне с большими гирляндами цветов и вечнозеленых растений. Они положили их на ступеньки вагона, и вскоре Марко и Рэт обратили внимание на нечто странное. Человек, стоявший на площадке вагона, взял гирлянды и подал их вместе с флагами людям, что-то делавшим на крыше.
— Им зачем-то нужны цветы и флаги! — волнуясь, закричал Рэт.
— Господин, они украшают снаружи вагон, — ответил Форферск. — Крестьяне получили на это разрешение Его Величества. Нельзя позволить сыну Стефана Лористана проехать мимо, не оказав ему почета.
— Понимаю, — сказал Марко с сильно бьющимся сердцем. — Это делается ради моего отца.
Наконец украшенный цветами и развевающимися флагами поезд подошел к главному вокзалу Мельзарра.
— Сэр, — сказал Растка, когда они подђезжали, — не встанете ли вы, чтобы народ мог вас видеть? Правда они только мельком увидят вас, но все же никогда не забудут этого момента.
Марко встал. Остальные сгруппировались позади него. Поднялась целая буря голосов, перешедших в крик радости, резкий и громкий, как свист урагана. Затем раздались звуки духового оркестра, заигравшего самавийский гимн. К оркестру присоединились ликующие голоса тысяч людей.
Не практикуйся Марко долго в умении владеть собой, нервы его не выдержали бы. Но вот поезд совершенно остановился и дверь распахнулась. Даже всегда спокойный голос Растка немного дрожал, когда он произнес:
— Сэр, идите впереди. Нам подобает следовать за вами.
И Марко, вытянувшись во весь рост, простоял с минуту в дверях, глядя на ликующую, плачущую и поющую толпу, и отсалютовал ей точно так же, как некогда роте. В эту минуту он был и мальчик, и взрослый, и какое-то высшее человеческое создание.
При виде его народ словно обезумел… Обезумел так же, как обезумели «Хранители мечей» в ту знаменательную ночь в пещере. Шум с каждым мгновением все усиливался; толпа колыхалась, напирала и в безумном волнении грозилась раздавить сама себя. Не будь цепей солдат, через нее нельзя было бы пробраться.
«Я — сын Стефана Лористана», — сказал Марко самому себе, чтобы придать себе твердости.
Немного спустя он двигался меж рядов солдат к выходу, где стояли две открытые коляски. Здесь, у здания вокзала, ждала его новая толпа, еще более многочисленная и возбужденная, чем оставшаяся на перроне. Марко снова пришлось раскланяться много раз во все стороны.