– Спасибо! – обрадовалась Лидка. – А постарше экспонаты вам не нужны?
– Постарше уже есть. Ну а ты себе выбрала?
– Выбрала! Вот это и это!
– Добро. Отдаю почти даром! Передавай привет мужу, интересный он мужик, с головой, и руки хорошие… Большая редкость по теперешним временам.
Лидка с трудом удержалась, чтобы не хмыкнуть.
…Ирина не шла, а летела по улице, прижимая к себе сумку с витыми золотыми шнурами-ручками и фирменной надписью: «Икеара-Регия» – в традиционных черно-золотых тонах. Довольная Лидка шагала рядом с такой же сумкой…
Дома Ирина надела сарафан, а Лидка синее платье – короткое, открытое, присобранное на талии и плечах, в котором она сбросила лет десять. Обе посмотрели друг на друга. Ирина рассмеялась – впервые за последнее время, и Лидка решилась:
– Ты, мать, никак, в положении?
Ирина кивнула, улыбаясь.
– Девочка с розовыми бантиками?
Ирина снова кивнула.
– Прощальный подарок Гетмана, – заметила Лидка, а про себя добавила: «С паршивой овцы – хоть шерсти клок!» И произнесла вслух: – Поздравляю!
Она хотела добавить: «Непорочное зачатие», но сообразила, что это вроде как не прокатывает, и сказала:
– Чудо, никак.
Лида с интересом разглядывала Ирину, которая все-таки получила от Гетмана… Она затруднилась определить, что именно Ирина получила от Гетмана – наследство ли, подарок, премию за верность и испоганенную жизнь? Ладно, подумала Лидка, мы тебя прощаем, земля тебе пухом, покойся с миром. Будет тебе девочка с розовыми бантиками! Красотка с зелеными глазами и ямочкой…
Они так и уселись за стол – Ирина в новом широком голубом сарафане, Лидка – в новом синем платье, в котором с ходу скинула лет десять… Бывают же такие удачные платья!
Она расспрашивала, не тошнит ли Ирину, и вспоминала, загибая пальцы, разные красивые женские имена: Кристина, Лаура, Марта, Викуся… И вздыхала, что у нее получились только парни – девочка все-таки поближе к матери… Потом вспомнила свою мать, у которой был сильный характер и зычный фельдфебельский голос, и признала: не факт, однако. Ладно, нам, девушкам, все равно. Был бы здоров… или здорова, а остальное приложится. Имей в виду, я крестная! Давно хотела девчонку!
Ирина сидела, погруженная в свои мысли, сияла глазами, рассеянно слушала Лидкину болтовню, невпопад улыбалась и не отвечала. Когда они уже пили чай, раздался звонок в дверь. Подруги переглянулись, и Ирина пожала плечами.
– Открыть? – спросила Лидка. И снова Ирина пожала плечами. Ей было все равно.
Лидка на цыпочках улетела в прихожую, приникла к глазку. За дверью стоял здоровенный амбал с белой косой, кожаным шнурком на лбу и серебряными цепями на шее, похожий на викинга. Суровое, почти мрачное лицо его показалось Лидке смутно знакомым…
Глава 23Дамские разговоры
С целым ворохом воспоминаний подходил Федор Алексеев к корпусу, где помещалась Кафедра романо-германской филологии и где он когда-то сдавал английский для поступления в аспирантуру. Он ступил в полутемный, холодный, пустой вестибюль. Гулкое эхо подхватило его шаги и радостно сопроводило на второй этаж, до аудитории номер четырнадцать, где его с нетерпением и любопытством ожидала преподаватель кафедры Рита Марковна Атаманенко. Она натаскивала его когда-то по политической лексике и неправильным глаголам, и с тех пор у них сохранились самые дружеские отношения. Причем Рита Марковна была не одна, а в компании с коллегой, Инной Васильевной Зарецкой, которую он знал лишь визуально, но много о ней слышал. Зарецкая была в белой кружевной шляпе с широкими полями, отчего ее выразительное лицо казалось таинственным и томным. Дамы сгорали от нетерпения. Это было видно невооруженным глазом, но характер их нетерпения Федор не вполне понимал. Вернее, не понимал вовсе. Он видел их горящие энтузиазмом лица и дивился про себя: они были скорее соперницами, чем подругами, о чем знала вся кафедра, и не упускали возможности куснуть друг дружку: Рита Марковна с наивной и приторной улыбочкой, Инна Васильевна – ехидно, с изрядной порцией яда.
– Федечка, заходи, родной! Мы уже заждались! – пропела Рита Марковна, и Федор испуганно вздернул к глазам руку с часами. Он не опоздал, до назначенной встречи оставалось еще три минуты. У него, как у всякого нормального человека, были бзики, и одним из них была боязнь опоздать, развившаяся, скорее всего, от необходимости жить по школьному звонку.
– Здравствуйте, Федор, – поприветствовала его Инна Васильевна. – Прошу! – Она кивнула на стул напротив, и Федор уселся, озадаченный, – похоже, Инна Васильевна не собиралась уходить, и его намерение поговорить с Ритой Марковной наедине оказалось под угрозой.
– Что стряслось? – спросила Рита Марковна.
– Я по делу, – ответил Федор, выразительно взглянув на Инну Васильевну. Она ответила ему невинным взглядом, сделав вид, что не поняла. Федор стал судорожно соображать, как бы поделикатнее дать понять, что ему нужно поговорить с глазу на глаз. И некстати вспомнил, что у Зарецкой была кличка Шапокляк – не то из-за шляп, которые она практически не снимала, не то из-за норова, – и с трудом сдержал ухмылку. Ее языка боялась вся кафедра.
– Простите, это частная драка или я тоже могу принять участие? – прямо спросила она, видя его замешательство.
– Ну… – протянул Федор неопределенно.
– Федя, ты меня пугаешь! – вскрикнула Рита Марковна, хватаясь за сердце. – Что случилось?
И Федор решился, рассудив, что сохранить в тайне их беседу все равно не удастся: что знает Рита Марковна, знает все заведение. И будет она здесь одна или на пару с Инной Васильевной, ему, Федору, безразлично – на конечный результат этот факт никак не повлияет. Хотя, с другой стороны, может повлиять в позитивном смысле, так как Инне Васильевне, несомненно, есть что сказать.
– Я хотел поговорить о вашей бывшей студентке… – начал он.
Рита Марковна тут же перебила:
– О Леночке Мироновой!
– В супружестве Гетманчук! – добавила Инна Васильевна. – Ага! А что я говорила? Риточка, сумочку в студию!
– Федя, Инна Васильевна у нас прямо Шерлок Холмс, она сразу сказала, что ты хочешь поговорить о Леночке Гетманчук!
– Надеюсь, это не секрет? – заметила Инна Васильевна. – Все знают, что вы великий детектив и великий аналитик, что у вас свои индуктивно-дедуктивные методы, что вы обставляете оперов на счет «три!»
– Слухи о моей смерти… гм… несколько преувеличены, – смутился Федор.
– Мы поспорили на мою новую сумочку. Я думала, тебе нужно подтянуть английский, – объяснила Рита Марковна. – А Инночка сразу сказала, что ты спросишь про Лену Гетманчук.
– Мне очень жаль, – пробормотал Федор, имея в виду сумочку.
– Почему вдруг Леночка? – спросила Рита Марковна. – Ты думаешь, она в чем-то замешана?
– В городе болтают, что у Гетманчука была дама сердца, и ее муж с ним разобрался, – сказала Инна Васильевна. – Такой видный мужик, неудивительно… А что думает следствие? Неужели замешана эта бледная немочь?
– Леночка хорошая девочка! – вступилась за свою студентку Рита Марковна. – Спокойная, незаметная…
– Ага! В тихом омуте! Я как чувствовала, я всегда говорила… Эти опущенные глазки, опущенная головка, смирение – сплошной театр! И оказалась права – охмурить такого мужика, как Гетманчук!
– Не он первый, не он последний! Кризис среднего возраста, их всех тянет на девочек.
– Педофилы!
Дамы загомонили наперебой. Федор не успевал реагировать и смирился – не пытался встрять, просто сидел и слушал.
– Красавец, козырный, глаз горит! А как одет!
– Вялая, ни рыба ни мясо, спала на парах! Они вместе совершенно не смотрелись. Она из бедной семьи, для меня загадка, как ей удалось поступить к нам, у нас страшный конкурс и блатных полно.
– Она неплохо занималась.
– Нашла спонсора, не иначе!
– Инночка, ты не права, Леночка хорошая девочка! По сравнению с остальными! Ты же сама знаешь, молодежь теперь ничего не интересует, кроме денег и секса. Мы в наше время…
– И я о том же! – перебила Инна Васильевна. – Она выскочила замуж за деньги!
– Она полюбила его! Неопытная девочка…
– Это ты неопытная, Риточка! Эти, сегодняшние, прекрасно знают, что почем. Не верю я, что полюбила.
– Кроме того, в городе появился маньяк! При чем здесь она?
– Дыма без огня не бывает. Кому выгодно? Отсюда и плясать надо.
– Федя, не слушай нас! – вдруг сказала Рита Марковна. – Это так, заметки на полях. Инна Васильевна вовсе так не думает. А то прямо какая-то школа злословия…
– Да ладно! – махнула рукой Инна Васильевна. – Федя свой. Мы же не со зла. Согласна, она была старательной студенткой, не пропускала занятий, не дерзила…
– И успеваемость неплохая. А когда вышла замуж, девчонки в группе устроили ей обструкцию.
– А она за это порезала ножницами дорогое пальто другой студентки!
– Это не доказано!
– В коллективе всегда все знают! Ей пришлось перевестись на заочный. А что, она действительно замешана в убийстве? – решительно спросила Инна Васильевна.
Обе с любопытством уставились на Федора. Он подумал и сказал:
– Какое животное она вам напоминает?
– Кролика! – тут же ответила Рита Марковна.
– Овцу! – выпалила Инна Васильевна. – С опущенными глазками и с колокольчиком. И еще жует траву. А что?
– Да ничего… Штрихи к портрету. Вы сказали – театр… Вы имеете в виду, что она лжива, лицемерна, актриса?
– Ничего подобного! – возразила Рита Марковна. – Нормальная девочка. Если ты думаешь, что она замешана… ну, ты меня понимаешь. Нет, нет и нет!
– А я даже за себя не поручилась бы! – сказала Инна Васильевна, вскинув голову, отчего затряслись поля ее кружевной шляпы. Федор вспомнил вузовские слухи о ее неудачной супружеской жизни и громком разводе. – Когда приспичит, все мы… Может, он ее достал!
– Кстати, Федя, ты еще не женился?
– Еще нет.
– Философ должен быть один, да?
– Ты не права, Инночка! А семья?