— Включите свет! — от ужаса прорезался голос, но никто и не подумал выполнить просьбу. Только засуетились сильнее. Ну что же, придется самой.
Чьи-то руки прижали к кровати. Резкий голос приказал всем убираться. Он показался знакомым, но определить, кто прикрикнул на держащих меня людей, получилось не сразу. Паника заставила забыть обо всем, в нос ударил едкий запах нашатыря. Такой сильный, что аромат туалетной воды, исходящий от одежды, почувствовался не сразу.
— Успокойся. Девочка моя. Бедная моя девочка…
Кто это? Почему так нежно обнимают руки? И почему…
Осознание приходит не сразу. Король. Он тихо укачивал меня, прижав к груди. А через несколько минут послышалось негромкое:
Лунную зыбку легонько качну,
Сон смежит очи…
Старая колыбельная, которую пела мне Нори. Она успокаивала, хотя слышать её в таком исполнении было странно.
То ли знакомая мелодия, то ли прерывающийся голос, дрожащий, словно от невыплаканных слез, успокоили. Темнота уже не казалась такой жуткой и чудовища отступили.
А король все пел, покачивая меня, словно младенца, и это было прекрасно.
Сарто тоже возился со мной: подбрасывал высоко-высоко, к самому небу, катал на плечах, взбрыкивая, как норовистая лошадка, кружил, крепко ухватив за руки… Отрывки из детства яркими фотографиями всплывали в памяти, сменяя друг другая, как в калейдоскопе. Но тот, кого я звала отцом, ни разу не пел колыбельных. В его руках было безопасно, но никогда — уютно.
А теперь…
— Ты плачешь… папа?
Ладонь перехватили. Песня захлебнулась, к пальцам прижались сухие губы:
— Прости меня, девочка моя… прости…
Это было уже слишком. Темнота вокруг закружилась, превращаясь в гигантскую воронку. Последнее, что услышала — дикий крик отца.
Когда очнулась, его уже не было.
Голова почти не кружилась, тошнота прошла, а на лице мешалась повязка. Но её не разрешили даже потрогать:
— Нельзя, ваше высочество!
Голос был незнаком, в отличие от другого:
— Думаю, врач объяснит лучше. И сообщи их величествам, что принцесса очнулась.
— Кэтси?
Шаги затихли рядом с кроватью:
— Доброе утро, ваше высочество.
Приветствия меня мало волновали.
— Кэтси, что случилось? Я все-таки упала? И… что с моими глазами?
Ох, как страшно было задавать этот вопрос. Но не знать ответа казалось еще страшнее.
— Доктор сейчас все расскажет.
Она замолчала, а движение воздуха и шаги доложили, что в комнату пожаловали гости.
— Как вы себя чувствуете?
Этот голос я слышала в прошлый раз. Он отдавал указания. Врач?
— Я ослепла? — спросила в лоб, боясь не решиться.
Минутная пауза и спокойный ответ:
— Удар при падении оказался слишком сильным, это повлияло на зрение. По предварительным данным, со временем оно вернется. Как скоро, будет известно чуть позже, после того, как мы осмотрим вас как следует. Простите, но ваше состояние не позволило сделать этого раньше. Принцесса, ответьте на вопрос: как вы себя чувствуете?
— Намного лучше.
Говорить желания не было. Я вдруг поняла, что жутко устала, хотелось спать. А человек, стоящий возле кровати, перелистывал страницы — они громко шуршали.
— Голова не кружится? Пожалуйста, вытяните вперед обе руки…
Я машинально выполняла требования врача, пока не поняла: еще чуть-чуть, и просто упаду. Поэтому улеглась поудобнее и провалилась в сон.
Во дворце воцарилось напряженное ожидание. Принцессу отпустили из больницы, но в её покоях, кроме горничных, поселились медсестры. Неосознанно все понижали голос и старались двигаться как можно тише, словно находились в присутствии неизлечимо больной.
Саму Ари это злило. Она стала раздражительной, все чаще срывалась на окружающих. Те сносили это с терпеливым пониманием.
Единственные, на кого Ари не повышала голоса, были король с королевой.
Отношения с отцом постепенно налаживались, в тот день, когда он остался с дочерью на всю ночь, успокаивая и приводя в чувство, словно прорвалась плотина безразличия.
С королевой было сложнее. Она сама ухаживала за дочерью, но натыкалась лишь на холодную благодарность и непонимание: по мнению Ари, горничные бы справились со всем не хуже и не отвлекали её величество от важных дел.
— Глупенькая! Что для матери может быть важнее её ребенка? — вздыхала королева и упорно отменяла встречи, а те, что не могла, сдвигала на другое время.
— Разве страна не важнее? — парировала Ари.
Ей уже разрешили вставать с кровати, но передвигаться девушка могла только в кресле — голова кружилась, иногда накатывала тошнота, и приходилось возвращаться в кровать.
— Сейчас для Руматы ты — её будущее, — пытался образумить дочь его величество.
Давить не смел, боялся разрушить только что возникшее и оттого очень хрупкое доверие. Но видеть, как стена между матерью и дочерью становится все крепче, не мог.
— Дай ей время. Ари считает нас предателями. Потом поймет, — успокаивал жену, но сам верил в это все меньше и меньше.
— Молю богов-родителей, чтобы это было так, — вздыхала королева. И старалась не плакать, чтобы не расстраивать мужа еще больше.
А еще она до смерти боялась, что зрение к Ари не вернется. Мучила врачей требованиями сделать все возможное, часами просиживала над медицинской литературой, стараясь разобраться в хитросплетениях симптомов и синдромов. И плакала, когда думала, что никто не видит: несмотря на то, что пришлось расстаться с дочерью вскоре после рождения, любить её она не переставала. И гордилась красивой, смышленой и пытливой девушкой.
— Ари очень живая. Боюсь, как бы не погасло это пламя. Даже страшно подумать, что она ощущает в этой темноте.
Сама Ари ни с кем не делилась мыслями. Принимала все безучастно, стараясь стать незаметнее, словно хотела, чтобы о ней забыли как можно скорее. Но Королевские Воспитанники тоже по-своему беспокоились о будущей Наследнице.
Поначалу они являлись к ней с конфетами и цветами. И, как обычно, превратили это в игру, стараясь преподнести букеты поизящнее. А потом Теро, сын транспортного магната, живой и веселый парень, притащил одну-единственную розу, но с таким ароматом, что он мгновенно наполнил комнату.
— Ари, надеюсь, этот запах сможет рассказать тебе о красоте розы.
Тонкие пальцы едва коснулись лепестков:
— Какого она цвета?
— Кремового, — Теро присел перед креслом на корточки. — Когда ты поправишься, я сам посажу этот сорт в твоем цветнике. Ты же не против?
Ари была не против. И согласилась на прогулку во внутреннем парке, куда допускались только члены королевской семьи и те, кого они лично пригласили.
Инвалидная коляска медленно катилась по плавно изгибающимся дорожкам. Ари не выпускала из рук подаренную розу и то и дело подносила её к лицу. Тонкий аромат успокаивал лучше лекарств.
— Принцесса, — их догнал чуть запыхавшийся Фан, — мы с Джеро тут подумали… есть одна игра, тебе должна понравиться.
— Что за игра? — заинтересовалась Ари. Размышлять о своем бедственном положении сил не осталось, девушка чувствовала, что еще немного, и сойдет с ума. Поэтому ухватилась за первое попавшееся предложение отвлечься.
— Нужно угадать аромат и найти похожий. Ну что? Поиграем? Джеро ждет в беседке.
Кэтси шла след в след за возбужденными юношами и не спускала с принцессы взгляда. Напряженная, как перетянутая струна, она готова была кинуться на любой шорох, поднять панику из-за мелькнувшей в траве ящерицы или открыть огонь по вспорхнувшей с ветки дерева птице.
Волновалась она не только из-за Ари. После ЧП их команда осталась без начальника, его функции взял на себя младший лейтенант Шин Горо. Но это было временно: после проверки их или расформируют, или пришлют нового командира. Пойдет ли это на пользу работе, девушка не знала.
А еще её задевало, что принцесса ни разу не обратилась к ней напрямую. Ари вообще не вспоминала о том, что, кроме слуг, рядом есть телохранители. С одной стороны, это хорошо — не мешала работать. С другой… Дэй находился рядом несколько месяцев, закрывал от пуль своим телом, рисковал… Но с губ принцессы ни разу не сорвалось его имя. Даже ради того, чтобы поинтересоваться, куда делся старший лейтенант.
А Ари было не до прошлого. Она изо всех сил боролась с настоящим. Прислушивалась к шагам сопровождающих, к шуму деревьев, к запахам, стараясь понять, куда её везут. Громкие всплески и шорох высокой травы подсказал, о какой беседке говорил Фан: о её любимой, на берегу пруда. Он зарос бамбуком и лилиями, а разноцветные карпы приплывали на звук колокольчика, ожидая вкусного.
— Можно их покормить?
В руки тут же сунули банку с горошинами рыбьей еды. Ари кинула один и долго прислушивалась к звукам. Второй отправила подальше, а потом бросила целую горсть.
Рыбы плескались, хлопали по воде плавниками и хвостом, выпрыгивали в попытках поймать угощение еще до того, как оно коснется поверхности. Девушка, видевшая это уже не раз, живо представила происходящее. И чуть не заплакала, когда вспомнила, что это всего лишь воображение.
От горьких дум отвлек Джеро:
— Мы играем? У меня все готово!
21
Теро Аи, безбашенный и очень живой парень, рядом с Ари становился спокойнее. Как мог, окружал девушку заботой и даже вдали от принцессы тепло о ней отзывался.
Вот и теперь помог вкатить кресло по настилу, устроил возле стола, подвинул баночки с благовониями так, чтобы даже слепому было удобно их брать.
— Какие правила? — Ари крутила головой, со стороны казалось, пытается рассмотреть окрестности. Темные очки скрывали правду: застывший зрачок, мутный взгляд.
— Сначала нюхаем заданный аромат. А после, по очереди, угадываем такой же из трех других.
Ари нахмурилась, она не понимала.
— Давайте играть, по ходу разберешься. Вот! — Теро вложил в руку девушки баночку с кусочком ткани внутри. Его пропитывало ароматное масло. — Понюхай!