Лера сидела в глубоком кресле в углу комнаты, поджав под себя холодные ноги. Жар во лбу сменялся колючим холодом. Губы искусаны. Случайно посмотрев в зеркало, заметила, что у нее нет глаз. Есть черные провалы огромных зрачков на восковом остром треугольнике лица.
Она пошла на кухню, быстро выкурила сигарету, пнула ногой равнодушный холодильник, испугав до полусмерти кота, налила из-под крана воды в стакан. Но попила почему-то «Боржоми» прямо из бутылки, вернулась в комнату и стала отрывать от напечатанной платежки маленькие кусочки.
Никогда не ожидала она такой бури эмоций от себя, обычно засовывающей чувства куда подальше. Но ведь сейчас с ней никого нет, а, казалось, что видит и слышит весь мир!
Воображение, как карандаш художника, боящегося не успеть изобразить свое видение жизни, живо рисовало ей, как там у них все происходит. Как они после фуршета едут в роскошный отель. Она чуть пьяно мурлыкает, растягивает слова, просит еще вина. Он молча берет телефонную отельную трубку, набирает три цифры, и оттуда говорят: «Да, господин».
А на его лице в это время появляется полуулыбка, и глаза блестят холодным блеском, который так притягивает светских девиц из его круга, где мужчины носят туфли и запонки от известных кутюрье, а женщины — черные платья от Шанель.
Потом на блистающей никелем маленькой тележке привозят все, что она пожелала, и вот они в постели!..
Это удивительно, но в интимные моменты Иван был обыкновенным, простым смертным, который говорит добрые слова, делает привычные жесты или молчит. Тогда Лере кажется, что он обычный человек, а не какой-то гигант мысли, и знает далеко не все в жизни.
Она хорошо помнила минуты, в которые он «ничего не знает», и это теперь надолго засело в ее памяти, и даже вот к чему привело — она ревнует как истеричная барышня. Вспоминает эти минуты, и как будто кровь выливается из ее тела и течет по паркету. Ей представилось, как красные лужицы затекают под кресло, и скоро уже затопят кровью соседей снизу. Какой бред!
Лера была с ним, это было, было! А теперь вместо нее с ним эта девица с губами, похожими на алое сердечко! Больно и плохо… все плохо. Как бы не спятить! Но сегодня от любви не умирают.
Теперь не умирают от любви,
Насмешливая, трезвая эпоха.
Лишь только падает гемоглобин в крови,
И без причины человеку плохо.
Так написала поэтесса Юлия Друнина.
Ничего себе — без причины! Причина очевидна — это позорная истеричная ревность, это «кровь под креслом», это мозг навыворот!
Больно засосало в желудке. Ярость вытянула из нее все силы, измучила и превратила в изорванную платежную ведомость.
Лера не ложилась спать — все равно не уснет. Она молила Бога, чтобы скорее прошла эта бесконечная ночь неведения. И еще о том, чтобы он оставил ей единственного любимого человека.
Он придет на помощь в трудную минуту, решит все ее проблемы; даст много денег, если они закончатся; принесет апельсин, если вдруг захочется! И даже доставит его наперед, на всякий случай, чтобы она проснулась, а фрукт — вот здесь, невозможно оранжевый, солнечный и сладкий. И от него сразу становилось бы сладко душе, измученной мыслями и долгими раздумьями.
В это время, когда она бесилась, пинала холодильник, пила «Боржоми» и рвала платежки, Иван наблюдал из-за тонированного окошка своего «ягуара», как в здание аэропорта входила красавица-брюнетка в черных очках. В другой стране ее ждут брутальные парни, как раз такие, которые ей нравятся… Дело сделано! Теперь можно заняться и самым большим злодеем…
Подвох
На улице была такая красота! Но конец мая с его сиренью, черемухой, вылезшими сквозь асфальт желтыми одуванчиками, млеющими на солнце котами, сумасшедшими городскими птицами живо напомнил Лере такое же жаркое начало лета. Дорога к морю, заросшая папоротником тропинка к отцу, деревянный трап, его седая вихрастая голова. Эта пора всегда возвращала ее в то время, и она ничего не могла поделать!
А теперь она затеяла заваруху с расследованием, Володина прямо-таки насильно, за уши, можно сказать, притащила в эту историю. Он там, небось, извелся весь, думая, где она шатается и куда пропала. В психдиспансер он ей, равно как и ее ненормальным подругам, запретил приходить, но они же не послушались! А преступник может заявиться в любую минуту, чтобы добить свою несчастную жертву.
Вероника целый день не отвечала на звонки, Лера чувствовала: с подругой что-то случилось.
А в три часа ночи в дверь постучали, на цыпочках она подошла и посмотрела в глазок. Так и есть, Вероника!
— Господи! Где ты была? Я уже думала обращаться в милицию. Трудно было позвонить?
— Телефон сдох! — объявила подруга и рванула к холодильнику.
Она была грязная, лохматая и голодная. Уплетая хлеб с маслом и колбасой, Вероника рассказала о похищении и заточении. Телефон был поставлен на зарядку, он тотчас пиликнул и высветил напоминание: «Не есть!»
— Мы все в опасности, необходимо принять меры, — сказала она, покосившись на телефон. — Звони своему Володину.
Утром они сидели в ресторане под названием «Кабанчик» в отдельном кабинете на втором этаже и дружно поедали шашлыки из рыбы и свинины. Лера познакомила Володина с подругой, причем последней его лицо показалось знакомым. Но вспоминать не было времени, начался разговор.
— Вы все же поехали туда, — покачал головой Володин. — А для чего оставили свою подругу в клинике?
— Чтобы она обыскала вещи Анны Ивановны, вдруг в них окажется разгадка?!
— Какая разгадка? Чего? Причем тут жена Шмелева к твоему отцу? — Володин говорил как можно мягче, понимая, что Лере тяжела каждая минута воспоминаний.
— Владимир Иванович, пожалуйста, не мешайте! Мы же хотим вывести на чистую воду человека, который выдает себя за племянника Анны Ивановны.
— Кого?! — у Володина даже лицо изменилось.
Они наперебой стали рассказывать, что и в бывшую квартиру Шмелевых, и в психдиспансер приходил мужчина средних лет, назвавшийся племянником больной. «Ничего себе, — подумал Володин. — Еще этого не хватало!»
— Послушайте, вы же хотите чего-то добиться, хотите правды?
— Угу, правда-правда, — сказали они невнятно почти дуэтом, жуя ароматное мясо.
— Ну, так вот, если я взялся помогать вам, то и вы должны меня слушаться. Сегодня же позвоню своему давнему другу, он работает в милиции. Хватит вам шляться по подворотням и рисковать. Пусть этим занимаются профессионалы!
«Ох, что-то мне это напоминает», — подумала Лера. Мужчины вознамерились отнять у нее ее личное право найти убийцу отца. Вот уж нет, не позволит она этого, да и Вероника, — Лера точно знает! — никогда не оставит своей задумки.
— Да, Владимир Иванович, мы, конечно, согласны! — неожиданно с улыбкой сказала Вероника, а Лера даже не успела и рта раскрыть, так все это получилось правдиво. Молодец, подруга!
— Вот и умницы! Я знал, что согласитесь! А теперь слушайте…
И Володин стал излагать свой план. План А, план Б, операция Ы… Все навязывают что-то свое, никто не считается с Лерой и ее идеями!
По его плану, они должны вызвать Анечку из психдиспансера сегодня же. В связи с появлением нового персонажа находиться в клинике становилось опасно.
Еще подруги должны оставить в покое Анну Ивановну, потому что к ней очень скоро приставят человека из правоохранительных органов. Там уж точно знают, какие меры безопасности нужно принять.
Они быстро вышли из ресторана, и Вероника повела Леру к машине, крепко держа за руку.
— Ты чего вцепилась?
— Слушай меня внимательно! Иди и не оглядывайся! Он, конечно, хочет нам добра, но мы его не послушаемся, правда?
Вероника чувствовала какой-то подвох в развивающихся событиях.
Одна загадка разгадана
Лера позвонила матери, та рассказала, как у нее «утром болели ноги», а «под вечер стало легче», и она пошла гулять по поселку. Добросовестно выслушав все, как и положено любящей дочери, Лера задала вопрос, который мучил ее уже несколько дней.
— Мама, вы же с отцом дружили со Шмелевыми? Это тот брюнет, который раньше ходил с отцом на рыбалку? Почему ты никогда не говорила о нем?
Мать помолчала на том конце провода, будто раздумывала, говорить или нет, и сказала то, что Лера не могла даже предположить.
— Аня всегда нравилась твоему дяде, он любил ее много лет. Может, и сейчас любит.
— Ой! У него же семья!
— Лера, это было много лет назад, когда он еще не был женат. Ане тогда было тридцать, ему — двадцать три. Шмелевы были счастливы, ждали ребенка.
— Дальше…
— А дальше твой дядя поступил по-свински. Он приехал к Ане и стал приставать к ней, она начала отбиваться и случайно ударилась головой о дверь. Это случайность, Лерочка…
— И что?
«Вот как это называется? Значит, лишить женщину ребенка и репутации — поступить по-свински!» Мать была сильной и не позволила себе заплакать, ей проще молчать. Но здесь было все понятно. Выкидыш стал причиной дальнейшей бездетной жизни Шмелевых.
Шмелевы старались простить это семье Бортников, и все было вроде бы хорошо, но как можно пережить тот убийственный факт, что у них нет и не может быть детей?!
Хотели взять ребенка из Дома малютки, но тут у Анны Ивановны обнаружилось психическое заболевание, нетяжелое, но не дающее права усыновления. Это была депрессия, так называемая дистимия, когда трудно испытать радость, даже если выиграешь джек-пот. Никакие деньги и блага не могут сравниться с маленьким родным человечком, который уже несколько месяцев жил у нее внутри, а потом умер! Маленький теплый комочек, состоящий из ее и мужниной плоти.
Комиссия не разрешит взять ребенка из Дома малютки, если у потенциальной матери дистимия.
Шмелевы стали усиленно лечить недомогание, уже появились кое-какие сдвиги в лучшую сторону, когда случилось невероятное — Василий Шмелев заявил во всеуслышание, что он разводится с Анной. Причины так никто и не понял, ведь все видели, как в любви и согласии протекала жизнь семейной пары, как окружающие с белой завистью с