мотрели на идеальную семью.
Мама не говорила всего этого, но было и так понятно. Она была женщина-кремень и заправляла в своей семье именно так, как считала нужным, хоть не всегда ее желания были благоразумными. Мать не терпела прекословий, но иногда все же уступала Лере.
Так, после первого провала на филфак мать стала говорить, что брат, мол, пошел в технологический, «почему бы и тебе туда не податься? Это ведь очень перспективно, после технического вуза можно стать инженером, а инженеры нынче в почете».
О да, инженеры были в почете потом еще с десяток лет, сидели в заводских кабинетах или стояли за ватманами, а чертежи пылились в архивах, не принеся пользы человечеству. Научные разработки, годами ждавшие своих патентов, тоже потом куда-то исчезали. И никому не приходило в голову, что эти проекты можно применить в обыденной жизни, облегчив людям какой-нибудь трудоемкий процесс.
Лера все же поступила на филфак, хоть и на третий раз. И мать ничего не смогла сделать с ней, просто смирилась. А дочь перестала на нее обижаться.
А еще, будучи школьницей, Лера ходила на танцы в санаторий, где выступал самодеятельный ансамбль из нескольких парней (в одного из них она немедленно влюбилась). Ребята играли на электрических гитарах, удачно копировали Пугачеву и Лещенко, сами придумывали веселые и нескладные песни, которые потом напевали многочисленные туристы.
Но мама туда не отпускала, пока дочь не помоет посуду и полы. Осталось только посадить розы и перебрать крупу. И, конечно, Лере не разрешалось приходить позже двенадцати, но она специально являлась позже! И если платье не превращалось в старое и рваное, а карета — в тыкву, то это только потому, что платья дочь почти не носила, а тыквы на огороде не росли.
Таким вот сложным человеком была ее мать, и таким протестом дочь отвечала на запреты, хоть и очень любила ее.
Выслушав рассказ родительницы, Лера поняла, почему общение прекратилось, мать тоже не хотела видеть Анну Ивановну. С этим все ясно…
Дом кошмаров
— Девочка, ты кто? — спросила Анна Ивановна.
— Я пришла, чтобы помочь вам, — прошептала Анечка и подсела ближе к постели.
Она сначала выглянула за дверь — там никого не было, потом выключила свет и посмотрела в окно — сразу стало видно, что на пятачке возле корпуса кто-то при свете фонаря косит траву. Уф! Слава Богу, никакой это не маньяк, а посвистывает коса! А она-то чуть со страху не умерла!
— Меня тоже зовут Анна. Скажите, Анна Ивановна, вы что-нибудь помните о своем муже Василии Шмелеве?
И тут больная беззвучно заплакала, и стала еще несчастнее. Глазницы, похожие на глубокие черные ямки; лохматые разбросанные по подушке волосы; серое в сумерках лицо; стоящая рядом капельница; ночь в окне — все это создавало неприглядную тоскливую картину, напоминающую кадры из когда-то виденных фильмов о жизни в прошлом веке.
— Анечка, кто вы?
— Я здесь специально, чтобы вас охранять, мы сказали, что я — ваша двоюродная сестра, пришла за вами ухаживать. Как вы себя чувствуете? Вы что-нибудь помните?
— Разумеется, я помню, — прошептала она. — Только все это теперь ни к чему.
— Нет-нет! Подождите отчаиваться, все будет хорошо, вы только расскажите мне, как оказались в этом заведении, кто вас сюда отправил? И где ваш муж?
— Мы с Васенькой так любили друг друга… Но он умер от инфаркта много лет назад, а Петенька погиб, бессмысленно и глупо.
— Как? Как это было? — спросила Анечка, которую растрогали слова о любви, и она теперь плакала так же тихонько, как Анна Ивановна. — Не бойтесь, на всем этаже никого нет.
Вдруг фонарь за окном погас, а заодно погасла и настольная лампа в палате. Анечка вскочила, выглянула в коридор. Там никого не было, но она встревожилась и схватила телефон.
— Ну, ответь, ответь! Подними трубку! — шептала она, снова и снова набирая номер. — Анна Ивановна, вы как?
— Я ничего, нормально, — ответила та. — Мне нестрашно.
— Я сейчас…
— Да! — крикнула Лера в трубку. — Что там у тебя?
В это время ручка двери шевельнулась, кто-то снаружи хотел ее открыть!
— Анна Петровна! Анна Петровна, — послышался за дверью голос Таисии. — Да где же она опять ходит?
Анечка замерла.
— Вы не могли бы закрыть глаза и полежать так немного, пока медсестра уйдет? Никто не должен знать, что вы пришли в себя! — прошептала она.
Затем подошла к двери и открыла ее.
— Тасенька, чего тебе? Я тут прикорнула немного возле постели сестры.
— Тебя искал ваш родственник, вроде племянник Серовой. Как она, кстати? — глаза Таисии стрельнули по палате и остановились на кровати, где неподвижно лежала больная.
— Она — как обычно. — Нашего племянника пустили в клинику так поздно? Уже десять вечера!
— Его и не пустили, он на крылечке остался, ждет решения Настойкина. А пойдем ко мне, чаю попьем!
Сердце Анечки бухнуло вниз, сразу стало нечем дышать. «Что ей теперь делать? Раньше подруги решили, что как только он придет, Анечка должна представиться троюродной сестрой по бабушке и позвонить Лере. Но одно дело планировать, и другое — выполнять пункты намеченного плана в реальности».
— Спасибо, Тасенька, я не хочу чаю, схожу на крыльцо, только посмотрю на Анну Ивановну и закрою дверь на ключ.
— Ну хорошо, я сама тебе чаю принесу, — кивнула медсестра и будто испарилась.
Анечка закрыла палату изнутри и набрала еще раз Леру.
— Племянник пришел, он здесь! А Настойкин исчез! — шепотом сказала она. — И Анна Ивановна пришла в себя! Ты слышишь? Приезжайте скорее! Мне страшно!
— Сиди и не двигайся с места! — приказала Вероника, выхватившая трубку у Леры. — Мы скоро будем.
В дверь снова постучали… У сиделки опять подкосились ноги.
— Я принесла тебе чайку, как и обещала, — протянула ей чашку Таисия, — обязательно выпей, станет легче.
— Спасибо, Тасенька!
— Давай пей, я тут постою, посмотрю за тобой, — медсестра все не уходила.
— Нет-нет, ты иди, все со мной в порядке, — и Анечка поднесла чашку ко рту.
Таисия наконец вышла, а сиделке было не до чаю. Она очень надеялась, что подруги приедут быстро, но понимала, что ехать из города в клинику не так близко.
Снова послышались шаги на коридоре, кто-то тихо разговаривал по телефону и даже смеялся, но ей было страшно открыть дверь и посмотреть. Анечка была уверена на сто процентов, что это тот самый неизвестный племянник, от которого нужно беречь Анну Ивановну. Страшно даже подумать, что может сделать преступник. Убить?
Шаги стихли, все ушли. Она взяла тампон с тумбочки, приготовленный для уколов, и вытерла вспотевший лоб.
В дурдом на «ягуаре»
Лера и Вероника сидели на кухне и размышляли, как разрулить ситуацию, говоря языком Вероники.
Когда позвонила Анечка, они выскочили, в чем были, и помчались к машине, но та отказывалась заводиться! Бензина, что ли, не было?
— Пинцет! — сказала Вероника, — Мы же ее заправляли!
— И когда это было? — ответила вопросом Лера. — Нужно вызывать техпомощь!
Женщины были на грани истерики.
— Нет, никакой техпомощи! Я сейчас найду Глеба!
Лера представила, что скажет майор, узнав, куда они едут.
— Не надо! Я позвоню Ивану, может, он отвезет нас?
Обеих бесил куриный переполох, который они устроили во дворе, поэтому оглянулись по сторонам и затихли.
Видит Бог, Лера не хотела ему звонить после увиденного репортажа по телевизору! А еще она не послушалась, не пришла к нему в четверг, как обещала. Белов по-настоящему сердится на нее и не приедет. Ну и пусть! Попытаться же можно, в конце концов.
— Да! — послышалось в трубке. — Я слушаю тебя.
— Ванечка, это я, — проскулила она, решив ни за что не напоминать ему о полногубой девице.
— Ты решила наконец ко мне прийти? Давай приезжай, я вызову профессионалов, — в голосе послышались саркастические нотки, даже, наверное, мелодия.
— Ваня, я попала в передрягу! Помоги мне, пожалуйста!
Трубка безнадежно замолчала. Неужели он позволит им пропасть?
Но нет, перезвонил.
— Извини, что-то сорвалось. Так где, говоришь, ты находишься?
— Иван! Мы возле моего дома, нам надо ехать в психушку!
— И причем срочно, вам туда давно пора, — глухо сказал он. — Скоро буду.
— Да брось ты ее! Подождем Ивана, — сказала Лера Веронике, которая пыталась реанимировать предавшее их средство передвижения.
Через десять минут они забрались в его автомобиль и покатили на полной скорости. На «ягуаре» в дурдом! Просто сказка!
— Ну, что, узнали что-нибудь новое? — спросил Иван после некоторого молчания.
— Иван, прости меня… Ну не могла я ничего рассказать твоим профессионалам, пока сама не узнаю, что к чему.
— Проехали! — буркнул Иван.
— Как проехали? Еще же столько ехать…
— Да забыли, говорю! Я так и думал, что ты не придешь. Я что, первый год тебя знаю? Что случилось на сей раз?
— Анна Ивановна пришла в себя, и в клинике снова появился племянник!
— Подожди, пришла в себя? Что говорит?
— Да в том-то и дело, что она очнулась только полчаса назад, Анечка не смогла еще ничего у нее узнать! Потому что в это время как раз пришел племянник! — стали наперебой ему объяснять они.
— Так! Тихо! Дайте мне вести автомобиль! Говорите спокойно, нам еще ехать примерно полчаса.
На улице была почти ночь, и по дороге встречалось мало машин, а те, что попадались, уступали дорогу: спортивный «ягуар» несся на полной скорости. За кольцевой гаишник, спрятавший свою машину в кустах, так опешил, что даже волшебной палочкой не взмахнул. Хорошо, когда тебя уважают, а уважают, когда у тебя много денег и черный блестящий «ягуар». Иван Белов умел зарабатывать деньги, не то, что две сидящие рядом выскочки.
Приехали. Но куда? В лес, где когда-то медсестра Таисия выгуливала Анну Ивановну. И что теперь? Почему их не пускают в эту забытую Богом несчастную богадельню?