— Я? Нет, что вы!
— Жаль его и детей. Васенька был очень виноват перед Петенькой, очень! Но он не мог ничего поделать, его заставили, понимаешь?
— В чем виноват?
— Его заставили подписать, заставили!
— Что подписать? Где ваш муж?
— Он… поплыл… в кораблике, — и взгляд ее снова помутнел.
Больше они ничего не узнали, потому что Анна стала бормотать бессвязные фразы. Подошла медсестра.
— Таисия, скажите, пожалуйста, к тете кто-нибудь приходит?
— Нет, никто. Поначалу наведывался мужчина, говорил, что племянник, а потом и он перестал ходить. Это было года два назад.
Лера и Вероника притихли, понимая, что для них уже давно пахнет жареным, сюжет неожиданно стал напоминать сцену с детьми лейтенанта Шмидта из «Золотого теленка». Племянников и племянниц становилось все больше, и что-то подсказывало, что их количество может еще увеличиться, ведь кто-то спрашивал у Татьяны Ивановны о жене Шмелева!
Тут с ели спрыгнула белка и пробежала мимо, вовремя переведя внимание на себя. На лесной дорожке было так мирно, тихо и спокойно, что вся эта дикая история показалась нереальной, словно из другой жизни. Под ветром качались высоченные ели и сосны, будто срисованные с картин Шишкина, только медведей не хватало. Солнце пробивалось сквозь ветви ароматной хвои и слепило глаза.
— Таисия, как выглядел этот мужчина? Сколько лет ему было? — Лера спросила и закрыла глаза, чтобы в них не отразилось волнение. Получилось почти естественно — солнце слепит.
— Мужчина… лет сорока пяти или чуть больше, наверное, симпатичный. Но точно не помню.
Вероника вроде бы нечаянно коснулась рукой уже раздутого шоколадкой кармана Таисии. Никто и не заметил бы этого жеста, но у Таисии, видимо, были незаурядные способности. Как у летучих мышей, которые не видят, а чувствуют чужие движения… Она пригладила карман, как бы припечатывая десять долларов, отправленные туда Вероникой на этот раз.
— А… вспомнила! Племянник спрашивал, чем мы лечим Анну Ивановну.
— И чем же?
— Тогда мы ей только седативы давали, совсем легкие, для поддержки психики, хоть она и, бывало, выходила из себя, плакала навзрыд, кричала что-то…
— Вспомните, пожалуйста, что именно! Я очень вас прошу!
— Она говорила, что у нее перед глазами стоит картина, когда Васенька очень переживал за Петеньку и за подписанную бумагу. Документ какой-то. Только толком так и не смогла ничего сказать, все время путалась в словах.
— А про то, что он нашел документ, тетя Аня не говорила?
— Нет.
— Таисия, раз вы уж так добры к нам, не могли бы вы позвонить по этому номеру — Вероника протянула свою визитку, — если вдруг племянник придет снова?
— А чего он придет, столько уж не был!
— А вдруг!.. Спасибо вам большое! — к визитке Вероника добавила еще одну маленькую и очень симпатичную бумажку.
«Ну и ну, — подумала Таисия, направляясь в корпус, — как быстро все произошло, никто ведь и не ожидал». Она вынула из кармана телефон, набрала номер и сказала:
— Они уже приходили. Так. Да. Хорошо.
В машине подруги включили диктофон, захваченный на всякий случай, и снова все прослушали. «Васенька, Петенька…» И так семь раз…
Выходит, Василий Шмелев подписал некий документ, который принес Бортнику неприятности или даже гибель. «Он так виноват, так виноват!» Не мог же он погубить отца тем, что подписал какую-то бумагу! Или мог? А еще он мог подплыть на другой лодке и столкнуть веслом отца в воду. Нет, это не укладывалось в голове. За что? Почему?
Были и еще вопросы: где сам Васенька, почему квартиру продали, почему его жена в психушке, кто приходил и назывался племянником, где все остальные родные и близкие? Многовато вопросов. Ответов — ни одного.
— Слушай, Вероника, давай записывать!
— Ага, молодец, хорошо придумала! А если эти записи попадут кому-нибудь на глаза? Все! Капут! Ты же понимаешь, что тут уже все серьезно. Куда мы, туда и он, племянник этот.
— Ладно, давай тогда хотя бы подытожим. Васенька подписал документ, повредивший моему отцу и, скорее всего, привел к его гибели. Что это за такой ужасный документ, из-за которого топят человека? Дальше. Васенька не хотел подписывать, но его заставили. Как могут заставить что-то делать человека в наше время?
— Утюг на пузо положить! — вставила Вероника.
— Ну тебя! — Лера сразу представила мужчину средних лет с утюгом на голом животе, подписывающего документ, который злодей держит перед носом у извивающейся от боли жертвы на дерматиновой черной папке.
— Еще можно пригрозить смертью, как бы дико это ни звучало. Или смертью близких.
— Племянника, например!
— Стой! Племянник, о котором нам рассказали, — это вовсе не племянник, а наоборот, — преступник!
— Надо узнать, есть ли у Васеньки племянник и еще какие-нибудь родственники.
— Лерка, мы только что были у его родственницы, Анны Ивановны. Вот ее жизнью и могли пригрозить, это точно. Допустим, хотели убить, не получилось, поэтому свели с ума.
Лера сосредоточенно вела машину, Вероника задумчиво смотрела в окно. И тут позвонила Анечка.
— Представляешь, что мне написал новый друг! Он моряк. Вот послушай. Я: «Давно ищете, к какому берегу приплыть?» Анатолий Плотников: «Четыре годика». Я: «А почему покинули берег свой родной?» Он: «Выгнали, и я освободил, так сказать, жизненное пространство».
«Почему и для кого освободил жизненное пространство Василий Шмелев?» — подумала Лера.
— Я: «И в чем была ваша вина, Анатолий?» Он: «Заболел, перестал в море ходить, стал не нужен». Я: «Да, нехорошо с вами обошлись». Он: «Ну их, забыл уже». Я: «А болезнь вылечили?» Он: «Я тогда упал с палубы в трюм и отбил себе все, что можно, теперь прошло, только ступни страдают, блокаду делают». Ну ладно, Лерочка, приедешь домой, я в скайп тебе подробно все напишу.
«Почему-то стал не нужен Василий, и от него решили избавиться, а заодно и от его жены, которая впала в беспамятство после чего-то, что ее испугало.
Боже, как же все это собрать в одно целое? Как сложить пазлы, чтобы получить полную картину?»
Домой она попала около восьми часов вечера, открыла ноутбук и решила разбить по пунктам все, до чего додумалась. Следовало узнать про семью Шмелева, а для этого позвонить еще раз Володе Володину. При мысли о нем Лера улыбнулась, в душе потеплело — слава Богу, есть мужчина, присутствие которого согревает душу.
Конечно, был еще один, мысли о котором одновременно грели, терзали и приводили в смятение, но это уже совсем другая история…
— Здравствуй, Лерочка! Я уже хотел звонить тебе! Как ты там? Как твои поиски?
— Все хорошо, Владимир Иванович, только продвинулась я совсем чуть-чуть.
— Шмелева-то нашла?
— Нет, но отыскала его жену, — Лера решила рассказывать все постепенно, все же Володя был другом отца, очень переживал его смерть, расстраивался, близких людей нужно беречь!
— Да? — он помолчал. — Ну… и как поживает любезная Анна Ивановна?
— Плохо поживает, в больнице лежит, — Лера решила не уточнять, в какой больнице и почему находится Анна Ивановна.
— Очень это плохо, надо и мне к ней наведаться, все же мы дружили с Василием.
— Да, только где сам Василий, интересно было бы узнать. Володя, а вы не помните, кто с ним дружил тогда, в тот год? — спросила Лера, снова переходя на «вы».
— Ни с кем не дружил, замкнутый был, нелюдимый, а потом и вовсе пропал.
— Понятно, спасибо большое!
Итак, вокруг смерти Лериного отца оказался плотный клубок из непонятных событий, которые происходили в самых разных, порой, очень странных местах. Люди, участвовавшие в этих событиях, совершали столь же непонятные поступки, пропадали, а затем оказывались живы, но не вполне здоровы… Кто их перетасовал и расставил на определенные квадраты, как пешки на шахматной доске? Кто этот гениальный гроссмейстер, и зачем ему была нужна эта партия?
Разведка
На следующий день Лера и Вероника поехали в санаторий. Может, в бухгалтерии или отделе кадров кто-нибудь помнит, куда делся Шмелев, уволившийся семь лет назад. Это же не тридцать, а всего семь! Словом, нужно было получить как можно больше информации.
Володину Лера позвонила уже из машины, когда они свернули на лесную дорогу, и ехать оставалось совсем немного.
— Что же ты мне не сказала, Лерочка, что приедешь, меня-то нет на месте, буду только через два дня. В командировку отправили за стройматериалами, ээх!
— Ну, ничего, Владимир Иванович. Вы не могли бы позвонить в отдел кадров или бухгалтерию, чтоб они нас сразу не прогнали?
— Да-да, сейчас позвоню. Да они ж тебя помнят с прошлого раза, но я все равно позвоню. Удачи вам!
Жаль, а ей так хотелось увидеть его, все же не чужой, любит их — маму, брата, сестру, всех!
— Да кто он такой, твой Володин? Что ты так вздыхаешь? Окружила себя мужиками, не знаешь, у кого помощи просить!
— Вот поэтому и прошу у всех сразу, да их всего-то два. Ты-то, чуть что, бросаешься к своему Глебу! А Володин, кстати, очень дружил с отцом, они столько раз на рыбалку вместе ходили. Он так поддерживал нашу семью после всего. И маме лекарства доставал, и помогал крышу крыть!
— Ну, ладно, ладно, не кипятись, все понятно. Согласна, к такому человеку можно обратиться.
Санаторий утопал в зелени, кусты успели распуститься, несмотря на холодную погоду.
— Ух, какая классная спортивная площадка тут у вас! Огромная!
Вероника любила спорт почти так же, как стряпню. Примерно раз в год она начинала бегать и таскать гантели, правда, надолго ее не хватало. Всякий раз, когда Лере приходила в голову мысль «убрать живот» или «накачать ягодицы», она обращалась к этому человеку-парадоксу. Вероника знала, как привести в порядок любую мышцу.
Однажды она всерьез занялась Лериной фигурой, приказала не есть после обеда и прыгать по полчаса в день. Но скоро все закончилось — снизу прибежали соседи (офис был обыкновенной квартирой) и сказали, что вызовут милицию, если здесь не прекратится содом и гоморра.