Суеверия. Разум является как Ангел Божий, вооруженный мечом двойного отрицания (ибо природа интеллектуального разума такова, что за пределами истины объективного правдоподобия он не может уверенно и твердо утверждать что бы то ни было, а должен неизменно оставаться агностиком и сомневающимся в отношении фундаментальной истины, употребляя в качестве высшей степени утверждения слово «вероятно», а в качестве низшей – «может быть»), – он является и рубит направо и налево, часто теряя и себя в ярости отрицания, разумеется, отбрасывая суеверие, но ставя под сомнение и саму Истину за то, что она послужила основанием для суеверия или образовала своими камнями часть здания. Однако в любом случае Разум расчищает поле для более здравого труда; готовит tabula rasa[60] для более верных текстов. Ум древней Индии интуитивно ощущал – я не хочу сказать, что он осознавал или сознательно доказывал – необходимость, как один из способов избежания такого рода власти отрицания, необходимость передачи интеллектуальному разуму ведической истины в той мере, в какой она могла быть усвоена, и предоставления ее логического обоснования. Шесть Даршан стали результатом этого могучего усилия. Возник буддизм, неизбежный натиск отрицания, но буддизм не смог подорвать духовность, как на некоторое время она была подорвана европейским отрицанием в восемнадцатом и девятнадцатом веках; буддизму помешало огромное и устойчивое воздействие труда философов на индийский темперамент, и столь сильна была их власть, что даже великие Учители отрицания – даже Брихаспати, который утверждал материю, был в своем отрицании беспомощным ребенком по сравнению с буддистами – оказались не в состоянии полностью освободиться от характерного индийского представления о том, что субъективный опыт есть основа существования, объективный же – лишь внешнее его условие.
Но как бы ни был достоин восхищения и как бы необходим ни был этот огромный труд интеллектуальной систематизации, изощренный, самостоятельный и равных себе не имеющий по успешности, возведенный теперь на вершину славы как высочайшее достижение индийской ментальности, с точки зрения ведантистской истины он имел три существенных недостатка.
Ишавасьям
Первые же строки Иша Упанишады обращены непосредственно к сути проблемы, решением которой задается Провидец; он сразу берется за два высочайших понятия, в которые явно укладывается наше существование, и, рассмотрев их в одной монументальной фразе, отлитой из бронзы восьми коротких, но емких слов, находит правильное и вечное их соотношение. Īśā vāsyamidaṁ sarvaṁ yat kiñca jagatyāṁ jagat. Иша и Джагат, Бог и Природа, Дух и Мир есть два полюса бытия, между которыми вращается наше сознание. Эта сдвоенная или двуединая реальность есть существование, есть жизнь, есть человек. Вечный, в одиночестве восседающий во всех Своих творениях, заполняет эту вечно перестраивающуюся вселенную с ее неисчислимыми завихрениями и узелками движения, каждый из которых мы называем объектом, чей общий Обитатель – единый Бог во множественности. От ослепительных солнц до розы и до пылинки, от Бога и Титана в их мрачных или лучезарных мирах до человека и до насекомого, которое он бездумно топчет ногой, – все есть Его храм и дворец. Ему принадлежит божество за храмовой завесой и всему открытый семьянин в доме; все сотворено ради Него и ради Его наслаждения множественностью и единством Своего существа – и другой причины для существования не имеет. Ибо все это – для обитания Бога, все движущееся в той, что движется.
Проблема совершенной жизни на земле, жизни, свободной от бед, чьим вечным и неискупаемым узником и жертвой кажется человечество, может быть разрешена, по мысли Веданты, только если вернуться к фундаментальной природе существования; ибо только там можно отыскать корень зла и истину избавления. Они в двух словах: Иша и Джагат. Обитатель есть Бог – в этой истине и в ее постижении нашими умами, в ее реализации всей нашей природой и существом находится выход для жертвы зла, узника ограниченности и смерти. С другой стороны, Природа – это текучее и непостоянное движение, сохраняемое гармонической определенностью законов, управляющих конкретным движением. Секрет нашего рабства, смерти, ограниченности и страданий – в подчиненности этим законам и непостоянстве Природы. Мы, барахтающиеся в модальностях Природы, желая убежать от ее гибельной иллюзорности, должны обратиться к другому полюсу нашего существования, к безусловному Духу или Богу. Возвысившись к Богу внутри себя, мы становимся свободными и нам больше не угрожает ни порабощение мира, ни сила смерти. Ибо Бог есть свобода, Бог есть бессмертие. Mṛtyuṁ tīrtvā amṛtam aśnute. Преодолев смерть, мы наслаждаемся бессмертием.
Это соотношение Природы и Духа, Мира и Бога, которое Провидец формулирует, именуя Природу дворцом, Бога – обитателем, представляет собой их практическое, а не сущностное соотношение. Сознательное существование есть Брахман, единый и нераздельный, Дух и Природа, Мир и Бог есть одно; anejadekaṁ manaso javīyaḥ – они есть Единый, который недвижим, но стремительней мысли. Но для жизни – скованной или свободной и для движения от порабощенности к свободе этот Единый должен рассматриваться как выражение двойственности или двуединости, где Бог есть обратная сторона Природы, а Природа – лицевая сторона Бога, нашего сознательного существования. Различие было сотворено самим Духом в своем существе, цель чего Провидец укладывает в одно слово васьям (vāsyam); Бог распростер собственное существо в пространственном и временном движении Природы, сотворяя формы в Своем подвижном расширенном самосознании, которые Он воспринимает как нечто отличное от Своего безмятежного и вечного, всезаполняющего и наслаждающегося самосознания, с тем чтобы Он как душа, как субъект, мог иметь объективное существование, которое Он может рассматривать, в котором может пребывать, которым может наслаждаться, хозяин в доме собственного «Я». Бог в храме собственного «Я», Царь в империи собственного «Я». В этом космическом соотношении Духа и Природы слово Иша выражает совершенную и абсолютную свободу, ничем не ограниченную вовек, с которой Дух рассматривает объект и заполняет свое царство. Мир – не материальная скорлупа, в которой замкнут Дух, и Дух – не блуждающее дыхание попавших в ловушку вещей, для которых заполненный им объект есть тюрьма. Бог внутри есть Владыка своих творений, а не слуга их и не узник; как домовладелец есть хозяин своих помещений, имеющий право по своей воле входить в них и выходить, сносить то, что построил, когда строение перестает ему нравиться или удовлетворять его потребностям, так и Дух свободен входить в тела и выходить из них и имеет право строить, разрушать и перестраивать, что пожелает, в этой вселенной. Он саму вселенную может в любую минуту уничтожить и заново сотворить. Бог ничем не ограничен; Он полностью, свободно и без противодействия властвует над Своим творением.
Это слово «Иша», Бог, с умыслом помещено в самом начале этой великой мелодии ведической мысли, чтобы задать тональность всем ее ритмам. Это ключ ко всему, что содержится в последующих восемнадцати стихах Упанишады. Оно не только противоречит всем механистическим теориям Вселенной и утверждает предсуществование, всемогущество, величие и свободу трансцендентной Души внутри всего сущего, но, отождествляя Владыку вселенной с Духом во всех телах, утверждает величие, свободу и тайное всемогущество человеческой души, которая нам кажется скитающейся в мучительной запутанности и смятении. За всеми завесами человеческой природы душа в человеке тоже владычица, а не раба, она не скована, а свободна. Скорбь, смерть, ограничения – это орудия некоей деятельности, которую она должна совершать для собственного удовольствия, но человек не подчинен своим орудиям, он может изменить их, может отказаться от них или заменить другими. В таком случае, если мы и выглядим порабощенными – врожденной природой наших умов и тел, природой зримой вселенной, двойственностями горя и радости, наслаждения и боли, цепью причин и следствий или любыми другими цепями, оковами или узами, то порабощенность наша мнима и никакой иной быть не может. Это Майя, самовнушенная иллюзия рабства, или это Лила, избранная по своей воле игра в рабство. Как ребенок, что-то изображая, начинает отождествлять себя с избранной ролью, так и Пуруша, божественный обитатель внутри нас, может как бы забыть, что свободен, но свобода все равно сохраняется, даже когда он забывает о ней, она самосуща и потому неотъемлема. Она только по виду утрачивается, но восстанавливается даже по виду. Игра миросуществования есть не только игра в рабство, но равным образом и игра в свободу и в освобождение от рабства.
Иша Упанишада
Санскритское слово джагат по структуре представляет собой удвоение, имеющее смысловое значение повторяемости корня гам – идти. Это слово означает «то, что находится в вечном движении»; в среднем роде оно подразумевает мир, вселенную, в женском роде – землю. Следовательно, мир есть то, что вечно вибрирует, а индусское представление о космосе сводится к гармонии вечных колебаний; форма, как мы ее видим, есть просто меняющаяся комбинация колебаний, как мы их воспринимаем нашими органами чувств, создающих некое представление о реальности. В этом отношении индуизм при помощи анализа дошел до последнего и самого простого материального выражения сложной вселенной. Но тут встает вопрос: «А есть ли нечто вне ее? Если материя – все, то это последнее и не может быть никакого “вне”. Но можно ли сказать, что материя – все?»
Наш первый стих и есть ответ Упанишады на этот вопрос. «Все, что есть мир во Вселенной, должно быть исполнено Бога». Сама цель нашего существования заключается в том, чтобы проникнуть за последнюю, самую тонкую завесу материи к Духу, Богу, который присутствует за всяким проявлением материи, даже самым примитивным, он есть «Я» всего сущего, материя же – просто тело, и поэтому он есть Бог. Придя к осознанию, что вся эта вселенная колебаний исполнена Духа, мы ступили на верный путь, который выведет нас к цели существования. Это – то, что мы «должны» сделать, иными словами – осознание Бога во вселенной есть цель нашего существования. Но почему же в Упанишаде говорится: «должно быть исполнено», почему не просто «наполнено»? Что же, эта наполненность не факт, а только возможность, которую каждая отдельная душа сама должна превратить в конкретный факт? В каком смысле говорится, что цель отдельной души заключается в наполнении Вселенной Богом? Нам следует помнить, что, согласно Упанишаде, есть только две сущности, которые не представляют собой феномены или проявления, но являются вечными фактами; и эти две сущности в действительности есть одно – не знающее границ и бесконечное «Я», находящееся по ту сторону феноменов, и ограниченное «я», феномены воспринимающее. Адвайта, или монистическая Веданта, утверждает полное единство этих двух сущностей, а их кажущуюся разъединенность объясняет Майей, Иллюзией или Неведением – иными словами, тео