– Да оно там и было, просто уходило на какое-то время…
– Точно… И болота после себя оставило…
– Так же, как и Питер. Он тоже когда-то под водой был…
– Он тогда и не Питер вовсе был, это все Петя Романов придумал…
– Вот лучше бы уж Москву затопило, причем навсегда…
– В Москве и хорошие люди есть…
– Есть, и их жалко…
– У меня сестра в Питере. Интересно, как она там…
– А у меня дед в Волгограде, надеюсь, до них не дошло…
– Север Красноярского края тоже зацепило, там Ледовитый океан похозяйничал, – после нескольких минут традиционного и несколько сумбурного обсуждения Наставник, наконец, решил вмешаться. – Ну а в целом инфраструктура все в том же состоянии. Ничего не работает, электричества нет, и в ближайшее время не предвидится. Аэропорты, железные и автомобильные дороги в таком состоянии, что еще долго не будут функционировать. Власти кое-что восстанавливают и помогают выживать, но до сих пор видно, что к такому развитию событий они были совсем не готовы…
– И когда это они были готовы? – тембр голоса явно выдавал женщину в возрасте. – Для них даже простой снегопад – катастрофа. Разворовали страну, а сейчас сидят по бункерам и плевать они на все хотели!
– У нас здесь тоже, Ольга Николаевна, своеобразный бункер, только не подземный, – Михаил убрал в карман все листки, оставив в руке лишь один. – Только мы изначально рассчитываем лишь на свои силы.
– А это благодаря тому, что ты, Михаил, увидел в своем ночном видении не только сам апокалипсис, но даже дату его смог предсказать, – все тот же голос теперь уже обращался напрямую к Наставнику.
– И именно поэтому я вас сегодня и собрал, – Наставник слез со стула и, прихрамывая, принялся расхаживать перед аудиторией. Стук деревянной трости гулко отзывался в наполненном людьми помещении, однако никто не решался поторопить мужчину с объяснениями. – Мое последнее «общение» с Глобальным разумом, пожалуй, даже не потребует какой-то особой расшифровки и, скорее всего, предстанет для всех очень серьезным испытанием.
Пока Вероника дожидалась личной встречи с Наставником Михаилом, тот успел детально пообщаться с отдельными членами общины и теперь обсуждал с ближайшими соратниками планы на несколько следующих дней. Прислушиваясь к разговорам, она обратила внимание, что все это было самой обычной рутиной, где отсутствовало что-либо экстраординарное или вызывающее хоть какое-нибудь подозрение. Мусина по-прежнему искала подвохи и скрытые мотивы в сообществе, внутри которого волею случая ей довелось оказаться. По ее мнению, личная беседа с основателем точно должна была выявить спрятанные за слишком благостными словами и намерениями тайные смыслы и идеи, которых здесь не могло не быть. На улице было уже совсем темно, однако женщина намеревалась разрешить свои сомнения незамедлительно, невзирая на то, сколько ей потребуется на это времени.
– И, наконец, здравствуй, сестра Вероника, – освободившись от своих организационных дел, Михаил присел напротив ожидающей его женщины и положил трость рядом. – Ты уж извини, может, тебя это и коробит, но мы тут общаемся по-простому: на «ты», без всяких отчеств и фамилий, и не используем обращение «мадам» или «госпожа». «Сестра» мне кажется значительно уместнее, тут придумали еще и «умелицу», но лично мне такое не очень нравится, хотя кое-кто им и пользуется.
– «Сестра» хоть немного и режет слух, но сойдет, – на самом деле Мусину коробило от такого обращения, но она решала подыграть Михаилу.
– Вот и отлично! – мужчина заметно расслабился. – Я терпеливо ждал, когда ты поправишься, чтобы лично и подробно с тобой побеседовать.
– Кстати, спасибо всем братьям и сестрам, что нашли и выходили меня, – эти слова женщина сказала максимально искренне.
– На то мы и люди, чтобы помогать друг другу, – Наставник слегка кивнул, принимая благодарность. – Потому я и решил пообщаться с тобой. Пока что ты единственный человек из всех нас, который попал в общину, так сказать, не по своей воле. Ты уже немного познакомилась с нашим бытом, и с жителями тоже придется контактировать. Я хочу, чтобы у тебя не осталось никакого недопонимания, так что ты можешь задавать любые вопросы относительно всего, что сейчас тебя окружает.
– Наставник Михаил…
– Можно просто Михаил.
– Отлично. Михаил, «Книгу Прозрения» мне выдали, но прочитать ее я пока не успела, – на самом деле Вероника успела пробежать глазами несколько страниц и уже имела минимальное представление о мировоззрении написавшего ее человека. – Но раз можно задавать любые вопросы – спрошу: что это и для чего все это? – Мусина показала вокруг себя, имея в виду все поселение в целом.
– К книге мы еще вернемся, – Михаил поудобнее устроился на скамье, всем своим видом показывая, что разговор будет долгим. – А чтобы тебе было проще понять меня и всех нас, я расскажу историю своей жизни. Не всей, конечно, а только последних лет. Я ведь не так давно был успешным предпринимателем: имел свой строительный бизнес, а под моим началом трудились сотни людей. Были успехи и провалы, но в основном был в плюсе…
– А обманутые дольщики по ночам не снятся? – Мусина решила сразу пойти в наступление. – Как раз совсем недавно довелось с «успешным» строителем пересекаться, вот только от возмездия у него сбежать не получилось.
– Нет, Вероника, ни одного заказчика я не «кидал». Были, конечно, свои хитрости, не скрою. Где-то на материалах сэкономишь, где-то с налогами поиграешься, да куча вариантов. Все, как и везде, но ничего особо критичного. Прозрение началось еще до катастрофы…
– Слышала о ней, Михаил. Соболезную!
– Спасибо, сестра! – мужчина на несколько мгновений замолчал, было видно, что те трагические воспоминания до сих пор сильно его угнетают. – Еще до нее я начал понимать, что в моей жизни что-то неправильно. В какой-то момент я осознал, что простой менеджер в моем офисе на самом деле богаче и счастливее меня. Меня, у которого есть практически все! Он может легко встретиться после работы с друзьями и посидеть на лавочках с холодным пивком и мешком соленых анчоусов, обсуждая девчонок, кино и любые другие темы. А следующим вечером он уже в компании других людей возьмет в руки электрогитару и в полутемном гараже запилит что-нибудь очень забойное. И пусть ему не светит Грэмми и многотысячные стадионы, но кайф он поймает точно. А в выходные он поедет на озеро и будет ловить там карасей и чебачков, искренне радуясь каждой успешной поклевке. На его руке простой фитнес-браслет за тридцать девять долларов, и он не комплексует по этому поводу, в отличие от меня, у которого «Патек Филипп» за двадцать восемь тысяч евро. Он может читать книги, а у меня нет на это времени. Он не заморачивается по поводу своей, взятой в ипотеку, однокомнатной студии, а моей семье двухэтажный дом в четыреста восемьдесят квадратов казался собачьей конурой. Я работаю чуть ли не круглые сутки, однако свободнее дышится этому парню, а вовсе не мне. Тогда стал напрашиваться вывод – ради чего я зарабатываю все эти деньги. Семья присутствует лишь номинально: с женой и детьми вижусь эпизодически, и, что самое удивительное, всех это устраивает. Деньги и влияние стали заменителем простых человеческих радостей, не совместимых со статусом, да и времени на них совсем не оставалось. А ведь я в свое время тоже играл в группе и был довольно неплохим клавишником. Но сейчас… – мужчина с грустью продемонстрировал свои подрагивающие и украшенные многочисленными шрамами руки. – Даже изменив многое, я не смогу к этому вернуться. Но все же могу создать соответствующие условия для других, чем успешно и занимаюсь.
– Значит, именно авиационная авария послужила тем самым спусковым крючком для перемен?
– Скорее всего, так и есть, – Михаил задумчиво посмотрел в сторону, – потеряв всех близких и выжив при этом, я понял, что мне нужно делать. Этому помогли и появившиеся очень яркие ночные сновидения, которые, как довольно быстро выяснилось, во многом были пророческими. Уже перед самой выпиской я получил очень безальтернативный сигнал: в мельчайших подробностях увидел тот самый катаклизм, который и произошел два месяца назад. Впоследствии, в разных интерпретациях мне виделось это неоднократно, и даже дату события удалось вычислить довольно точно. В итоге я распродал свой бизнес, все имущество и в очень короткие сроки смог возвести все это. Пока строились дома, я изложил на бумаге свои мысли относительно того, что в этой жизни я считал неправильным, как буду строить свою судьбу в дальнейшем. Это и стало «Книгой прозрения». Так что она никакая не Библия и не учебник жизни – скорее, крик души поменявшего мировоззрение человека. А хотелось мне не так уж и много: дышать полной грудью и совершенно бескорыстно помогать другим, чтобы они могли освобождаться от рабства безудержного потребления, погони за властью и статусами. Я хотел отключить людей от той информационной помойки и эмоционального напряжения, в которых современный человек переваривается, как в желудке изголодавшегося монстра. Потому у нас здесь и нет гаджетов, лишь книги, природа и люди, которые, как только что родившиеся на свет дети, вновь обретают способность общаться, говорить, слушать и слышать других. Сектой это не назовешь, потому что тут нет никакой религиозной подоплеки, а все члены общины абсолютно свободны. Мы вместе разработали правила сосуществования и распорядок, но это не незыблемые постулаты и в случае необходимости вносятся коррективы. Конечно же, в меру способностей и физических данных все работают во имя жизни сообщества, но это вовсе не изнурительный труд с раннего утра и до позднего вечера, это посильный вклад в общее дело, после которого остается еще уйма времени для общения, дружбы, творчества и совершенствования. И здесь важно жить в гармонии с окружением, природой, а главное – самим собой.
– Звучит, как утопия, – женщина разочарованно пожала плечами. – Прямо, как попытка создать идеальное общество в рамках отдельно взятой деревни.