– Тот район и так был довольно высоким, а теперь его что-то еще больше приподняло над поверхностью, – Мигель пытался извлечь из уголков памяти увиденную им и Зубастым территорию. – Там в основном суша, океан мало где просочился внутрь. С отдельных гор текут речушки, так что с пресной водой проблем нет. Рыба в них тоже имеется, что уже радует. Нет проблем и с деревьями, так что будет из чего дома строить. Отгрохаем тебе храм, отец Антонио, лучше этого!
– Еще на границе с Суринамом есть бразильская военная база, – Зубастый решил вмешаться в разговор. – Она и сейчас существует, вот только чем тамошние вояки были заняты и от кого что охраняли – не очень понятно. Однако те, кто туда иммигрировал с затопленных территорий, уже вовсю строят себе хижины, и военные им в этом помогают. По крайней мере, беспредела мы там не заметили, автоматические винтовки – хорошие аргументы против ножей всяких отморозков.
– Звучит заманчиво! – Серхио наблюдал за несколько осоловелым Фелипе, который буквально прожигал взглядом стоящую возле Хорхе полупустую бутылку с самодельной кашасой. – Значит, все-таки не зря вы организовали этот поход в полную неизвестность. Надо теперь, чтобы плоды этого вояжа зазря не пропали.
– Думаю, наши герои, Мигель с Зубастым вполне заслужили денек отдыха, – отец Антонио поднялся из-за стола и, подойдя сзади к Мигелю, по-отечески положил тому ладони на плечи. – А мы за это время более тщательно подготовимся к нашему непростому и длительному путешествию.
Почти сразу после общего собрания «монастырь» закипел, как растревоженный муравейник. Наружу начали извлекаться все имеющиеся в наличии запасы продуктов, одежды и прочих вещей, которые пригодились бы беженцам во время их плавания и в последующем за этим обустройстве нового жилья. Отец Антонио лично отсортировывал все лишнее, а то, что все-таки прошло через отбор, стаскивалось к лодкам, чтобы уже там подвергнуться окончательной фильтрации. Вездесущий Хорхе был занят тем, что с несколькими напарниками дополнительно очищал воду, пытаясь хоть таким образом уменьшить в ней количество вредной для здоровья соли. В то же самое время несколько встревоженный Максим наблюдал за тем, как Мигель отвел свою дочь в сторонку, и, усевшись на «дизайнерские» кресла от Фелипе, они принялись что-то очень эмоционально обсуждать. Молодой человек опасался, что речь идет о нем и их взаимоотношениях с Луизой. К счастью для Юрьевна, разговор выдался очень недолгим, причем со стороны казалось, что девушка говорит не только больше своего отца, но и тон ее речи совсем не похож на оправдательный. В итоге вскоре Мигель совершенно спокойно пошел в сторону напрягшегося в сторонке Максима и, пробурчав себе под нос что-то непонятное, почти по-родственному похлопал того по плечу. Прикосновение хоть и было не особо сильным, однако молодой человек едва устоял на ногах, одна из которых ниже колена переходила в грубо обтесанную деревяшку, сильно напоминающую пиратский протез. Подскочившая Луиза помогла своему возлюбленному удержать равновесие и что-то бегло защебетала по-португальски. Пока Макс пытался что-либо разобрать в сбивчивой речи девушки, Мигель успел уединиться с отцом Антонио, и теперь они что-то активно обсуждали, стараясь особо не повышать голос. Занятые делами люди совершенно не обратили внимание на коварно замешкавшегося в столовой Фелипе, который все же улучшил момент и от всей души приложился к опрометчиво забытой Хорхе недопитой бутылке кашасы.
Кавалькада из шести небольших речных судов отправилась в путь с самого раннего утра. Перед этим было почти полтора дня сборов, когда все имеющееся в распоряжении путешественников имущество тщательно отбиралось и равномерно распределялось по лодкам, две из которых планировалось тащить на буксире до тех пор, пока это позволит делать запас топлива. Построение колонны предполагалось следующим: первой лодкой руководит опытный и знающий маршрут Мигель, двумя другими моторками командуют Серхио и Фелипе, который после оприходованной бутылки кашасы на полдня выпал из жизни, чем сильно обидел не только своего друга. Зная слабость мужчины к выпивке, почти все довольно быстро простили искренне раскаивающегося Рэмбо, однако Серхио дулся дольше всех и до сих пор общался со своим напарником исключительно сквозь зубы. К судам друзей были закреплены две другие лодки, где, помимо пассажиров, было определенное количество имущества беженцев. Разумный отец Антонио в равных пропорциях распределил топливо, еду и воду абсолютно по всем лодкам, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств полностью не лишиться какого-либо важного элемента для выживания. Сам же он, как и обещал, не взял с собой ничего, кроме большого настенного распятия из своей кельи, и очень надеялся, что оно послужит естественным началом для нового храма.
Лодками без моторов руководили Зубастый и Гном, причем последний даже не скрывал своей гордости за оказанное ему доверие. Пользуясь своим положением, он буквально терроризировал своих пассажиров, призывая тех к порядку и дисциплине, чем вызывал неприкрытые улыбки практически всех вынужденных путешественников. Замыкающей кавалькаду моторкой рулил Даниэл, после нескольких совместных рыбалок с более опытными товарищами уже считавший себя, если не бывалым моряком, то, по крайней мере, достойным того, чтобы ему доверили жизни трех пассажиров и несколько десятков килограммов груза, от которого зависело дальнейшее выживание всей, отправившейся в долгий путь, общины.
Максим с Луизой устроились в лодке Серхио: молодой человек до сих пор слегка тушевался в компании отца девушки, а той было все равно, где плыть, лишь бы рядом с ней был ее возлюбленный. Отец Антонио находился в средней части лодки Фелипе: мужчина заботливо прижимал к себе холщевый мешок с завернутым в него распятьем и вел непрерывную беседу с рулевым, пытаясь хотя бы таким способом внушить тому пользу чисто христианских норм поведения. Это была своего рода негласная кара со стороны всего коллектива за недавнюю выходку Рэмбо в столовой. Тот терпеливо сносил эту экзекуцию: пожалуй, из всех присутствующих только священнослужителю было дозволено так безнаказанно мучить мужчину, не опасаясь нарваться на ответную грубость или драку.
Утреннее небо не предвещало ничего экстраординарного: редкие облака слегка разбавляли безупречно голубой оттенок небосвода, даже и не верилось, что над другим полушарием неминуемо сгущаются тучи из вулканического пепла, которые вскоре превратят те места в не особо благоприятную для выживания территорию. Уснувшая на плече Максима Луиза позволила молодому человеку в полной мере заняться наблюдениями и размышлениями на тему текущего положения и возможных вариантов развития будущего. Относительно вулканов Юрьев был осведомлен еще из бесед с отцом, хотя тогда он и не проявлял к теме грядущего апокалипсиса должного внимания. Теперь же он смутно представлял себе то, что творилось из-за многочисленных извержений в Северном полушарии, но не верил, что только им дело и ограничится. Макс предполагал, что пепел все равно должен распределиться по атмосфере всего Земного шара, и тогда жители теплой Бразилии смогут ощутить на себе всю прелесть морозов и падающего с неба снега. За своих родителей молодой человек особо не беспокоился, те всю жизнь жили на Урале и ко всем проявлениям суровой зимы были привыкшими, а с учетом вовлеченности в тему грядущего катаклизма им, возможно, было немного проще, чем остальным. Значительная удаленность от морей и океанов не грозила превратить их регион в подобие Венеции, а солидные и разнообразные постапокалиптические запасы давали серьезную надежду на выживание. Исходя из всех обстоятельств, перспектива увидеться с родителями была из разряда невыполнимых миссий, так что Максиму нужно было на полном серьезе осваиваться на новом месте. Приобняв прижавшуюся к нему девушку, молодой человек вдруг ощутил прилив сил и осознание того, что все у него получится. Даже отсутствие у него ноги теперь не вызывало в его душе такого уныния, как это было вначале, а совершенно неожиданная и очень разношерстная компания новых умудренных разнообразным жизненным опытом друзей почти ежедневно добавляла лишний процент уверенности в своих собственных силах. Чтобы поберечь двигатели и топливо, колонна двигалась довольно медленно, сохраняя дистанцию между лодками в три-четыре корпуса. Такая скорость позволяла беспрепятственно рассмотреть то, что еще совсем недавно гордо величалось бразильской сельвой. Большинство деревьев почти полностью находились под водой, лишь самые высокие выделялись тем, что демонстрировали проплывающим мимо зрителям верхушки своих зеленых крон. Иногда днище и винты двигателя неприятно чикали по затопленным веткам, в таких случаях идущий спереди Мигель знаками притормаживал все лодки и выискивал более безопасный маршрут движения. Иногда в поле зрения попадали вершины холмов, возвышающиеся из воды подобно макушкам купающихся в море людей. На некоторых даже просматривались люди, но в лодках, покинувших «монастырь», не было свободного места, как не было и лишних припасов, которыми можно было бы поделиться. Беженцы заранее договорились избегать нежелательных встреч: из опыта путешествия Мигеля и Зубастого было ясно, что многие из уцелевших в планетарном катаклизме теперь готовы буквально рвать глотки ради собственного выживания. Некоторые, включая отца Антонио, считали это вынужденное безразличие не совсем гуманным, но Мигель, Серхио и другие смогли убедить их, что теперь жизни двадцати человек всецело зависят от слаженности действий всей команды, пусть даже некоторые из принимаемых решений и выглядят со стороны не совсем этично и благородно.
Изредка в поле видимости появлялись разнокалиберные амазонские крокодилы, которые чувствовали себя вполне вольготно как в пресной, так и в соленой воде. Их большие, выступающие над мощным треугольным черепом, глаза внимательно следили за проплывающими суденышками с потенциальной пищей, однако, учитывая численный перевес двуного мяса, огромные рептилии предпочитали держаться на почтительном расстоянии, время от времени выражая свое недовольство, хлопая по воде мощным и смертоносным хвостом, очень напоминающим гигантскую пилу. Привыкшие к этим зубастым чудовищам напарники Максима по лодке почти никак не реагировали на соседство с ними, в то время как молодого человека буквально передергивало от одного взгляда на глядящие в его сторону сочащиеся влагой глаза. Даже когда опасные хищники оказывались далеко позади, Юрьеву все равно казалось, что из всех беженцев внимательный взгляд крокодила выделил именно его и продолжает следить за каждым вздохом молодого человека, стараясь запечатлеть того в своей памяти.